Екатерина Белецкая - История с продолжением

• Название: История с продолжением
• Автор: Екатерина Белецкая
• Жанр: Фэнтези

Эта книга НИКОГДА не будет издана. И никогда не станет популярной. Она не вписывается в концепцию боевик-фантастика-фэнтези. Она другая. Очень тяжелая и сложная для того, чтобы быть понятной. Я не умею говорить о своих книгах – потому что текст всегда скажет всё сам за себя. Лучше всего до "Истории" прочесть "Романтиков", тогда описываемые тут события будут более понятны. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Это гипертекст – для того, чтобы вникнуть полностью, надо читать всё. Глава 21, к примеру, может стыковаться с 8. ЗЫ имхо от автора. Не знаю, зачем тут это всё лежит. Вот честно…. Но лежит. Значит, для чего-то это всё-таки нужно. Спасибо – всем, кто читал и понял.

---

– А эта штука… она что, и меня бы… убила? – оторопело спросил Юра.

– Нет, водку пить тебя позвать хотела! – огрызнулся Пятый. – Ты сегодня приведёшь Валентину?

– Я его отнесу, только подержи ему руку. Господи, да что же это было?…

– Вместе понесём, – сказал Пятый, – ему будет удобней. Лин, ты сесть можешь?

– Я… – Лин попробовал, было приподняться, но тут же закричал от нестерпимой боли. Правая рука его выглядела так, словно побывала в мясорубке – целыми были лишь плечо и кисть. С поверхности местами была содрана кожа, в двух местах из руки торчали осколки кости, из разорванных вен хлестала кровь. Лин кричал теперь почти не переставая, и, пока его несли наверх, из других тимов повыходили надсмотрщики, спрашивая, что произошло.

– Всё будет в порядке, не волнуйтесь, – говорил Пятый, – не так всё плохо, как кажется… Лин, не ори, пожалуйста, ты и так уже всех сюда собрал… Сейчас до Валентины дойдём, она поможет…

Валентина при виде Линовой руки пришла в негодование.

– Юра, ну как же ты мог! – чуть не закричала она. – Какая же ты сволочь! Просто слов нет, ей Богу!

– Валентина Николаевна, – вмешался Пятый, – это не он, вы ошибаетесь.

– Не он? – удивилась Валентина. Она и Лена уже обрабатывали Лину руку. Он, не смотря на все уговоры, продолжал стонать, то тише, то громче. Его трясло, как в лихорадке. – Лена, обколи новокаином по кругу, надо получше обезболить…

– Сейчас, Валентина Николаевна. Лин, не надо так вырываться, пожалуйста! Да полежи ты спокойно хоть минуту, а! Ты же иглу сейчас сломаешь! Ну подержите его, кто-нибудь…

– Держу, делай скорее, – попросил Пятый, – спокойно, рыжий… Не смотри, не надо… – Лин пытался взглянуть на то, что сталось с его правой рукой, но Пятый проворно прикрыл её краем одеяла, на котором тот лежал.

– Так кто же тогда это сделал? – снова спросила Валентина. – Соизволь объяснить, Юра, пока мы собираемся… Иначе мы будем лишены возможности послушать, что у вас там произошло.

– Я с вами, – с испугом быстро сказал Юра, – и Пятого возьмём. Ещё не известно, сколько надо будет торчать в больнице, а он лучше нас всех умеет справляться с Лином.

* * *

– …Ну, как? – полушепотом спросил Гаяровский, осторожно просовывая в палату голову. – Не лучше?

– Пока нет, – откликнулся Пятый, не поворачиваясь, – посмотрим…

Лин метался в жару на узкой больничной кровати, и, не будь его здоровая рука и ноги привязаны фиксажем к спинкам, натворил бы дел. Он учащенно дышал, словно от быстрого бега, на лице его непрерывно сменяли друг друга выражения боли и страха. На скулах горел нездоровый румянец. Он был укрыт простыней примерно до пояса, но постоянно как-то умудрялся сбрасывать её на пол. Утром его прооперировали, руку загипсовали, и теперь он отходил от наркоза. Поначалу хотели делать под местным, но Лин вёл себя настолько непредсказуемо, что пришлось давать общий – иначе инструмент летел на пол, врачи потирали ушибленные руки и дело вообще не сдвигалось с мёртвой точки.

В палате было душно и очень жарко. Она помещалась на десятом этаже нового больничного корпуса. За окном в тяжелом мареве плавилось июльское почти что белое небо, на котором не было видно ни облачка. Занавески, плотно задернутые предусмотрительным Пятым, висели совершенно неподвижно, не смотря на настежь распахнутое окно.

Пятый сидел рядом с Лином и время от времени протирал ему лицо и грудь марлевой салфеткой, смоченной холодной водой из-под крана. На горячечный лоб друга он положил вафельное полотенце, с которого тоже капала вода. Полотенце постоянно приходилось мочить заново – оно нагревалось очень быстро, температура у Лина была под сорок. Пятый проверил капельницу, придержал Лину руку, когда тому вздумалось дернуться, и подошел к окну. Далеко внизу он увидел стоянку машин и несколько чахлых деревьев, обреченных погибать в огромном городе, который, казалось, не принимал в себя ничего живого…

За его спиной протяжно застонал Лин. Пятый отвернулся от окна.

– Иду, – со вздохом сказал он, – чего опять такое?

Он подошел к кровати, сел рядом и осторожно стал поправлять Лину мокрые от пота и разметавшиеся по подушке волосы. Лин на секунду приоткрыл мутные глаза и, явно не узнавая Пятого, пробормотал: “Стой…”. Дыхание его снова участилось, он опять застонал.

– Нет, так нельзя, – сказал Пятый, ни к кому конкретно не обращаясь, – вот только хватит ли меня?… А, где наша не пропадала, рискну.

Он снял у Лина с головы полотенце и осторожно положил свои ладони ему на виски, легко прижимая разгоряченную голову к подушке. Он сосредоточился и несколько секунд оставался совершенно неподвижным. Внезапно Лин вскрикнул, словно от боли, резко с шумом выдохнул и затих. На лице его проступило, вместо прежнего отчаяния, выражение крайне полного расслабления, рот безвольно открылся, тело обмякло и стало как тряпичное. Лина прошиб пот, он в мгновение ока стал весь мокрый. Пятый приподнял рыжему веко и увидел лишь белок закатившегося под лоб глаза. Тот явно был в глубоком обмороке, но дыхание уже выравнивалось, становилось глубже и размереннее. Пятый снова намочил марлю и обтёр ею Лину лицо и грудь. Тот даже не пошевелился.

– Это надо же! – искренне удивился Пятый. – Не думал, что получиться, однако… ну всё, к вечеру очнётся уже в более ли менее нормальном виде.

Пятый взял полотенце и осторожно положил его Лину на лоб. Вода, лениво стекавшая с него, нехотя чертила на простыне прямые дорожки и, признав своё поражение перед жарой, медленно испарялась. Лин лежал неподвижно, как мёртвый. Голова его бессильно склонилась к плечу, в уголке рта появилась, подгоняемая неспешным дыханием, ниточка прозрачной слюны, и Пятый промокнул её марлей. Из гипса, скрывавшего правую руку, виднелись лишь кончики пальцев. Сама рука лежала на возвышение, сделанном из двух подушек. Лин теперь был просто бледен, лихорадочный румянец исчез. “Нервы, всё нервы, – подумал Пятый и горестно покачал головой, – что же делать?” Он понимал, что это нынешнее состояние не является целиком и полностью следствием раны, нет. Всё было куда серьёзнее и хуже. В просторечии это называется “психануть” и рыжий в этот чёртов день психанул по полной программе. На этот раз Пятому удалось снять нервное напряжение, завладевшее другом и пожиравшее того изнутри. А если так случиться, когда его не будет рядом? Или просто не будет сил на то, чтобы немного вправить Лину мозги? Что тогда? Вдруг тот сойдёт с ума? Пятый ещё по Дому знал, что Лин очень импульсивен, неустойчив, но ведь тогда им ничего не угрожало, поэтому импульсивность не несла в себе никакой конкретной опасности.

Пятый осторожно и ласково погладил Лина по здоровому плечу.

– Я здесь, рыжий, – прошептал он, – не бойся, я что ни будь придумаю, обещаю. Пока я жив, я постараюсь позаботиться о тебе, милый… И прости, что так сегодня вышло… это всё я, дурак, виноват…

В палату, неслышно ступая, вошел Гаяровский. Он подошел к кровати и сел в ногах.

– Как дела? – спросил он.

– Уже лучше, – откликнулся Пятый, – к вечеру должен очнуться.

– Температуру мерил?

– Тридцать восемь, немного упала.

Они говорили вполголоса, чтобы не потревожить спящего.

– Позволь, – попросил Гаяровский. Пятый уступил ему своё место, тот сел рядом с Лином, взял его за запястье и стал считать пульс, – да, стабильнее, чем утром. И всё же я предлагаю начать антибиотики, сейчас жарко, раны плохие, как бы момент не упустить. Смотри, начнется сепсис, что тогда? Мне такие ситуации не нравятся.

– Это нервный срыв, а не заражение крови, – спокойно сказал Пятый, – я сейчас снял это состояние, он проспит до вечера, а там уже будет видна истинная картина. Сейчас её просто не возможно было выделить, всё перекрывал психоз.

– Тогда подождём, – согласился Гаяровский, – кстати, ты будешь ужинать? С обедом мы проштрафились, но с ужином…

– С удовольствием, – ответил Пятый, – и ему надо или сок или чай… ну, что будет, дать. Я мог бы и сейчас его уговорить принять таблетку аспирина, ему стало бы полегче.

– Пока не надо, и так еле кровь остановили, – Гаяровский поднялся, поправил простыню и пошел к двери. На пороге он остановился, – если что, я у себя, в ординаторской, найдёшь.

Он вышел, прикрыв за собой дверь. Пятый снова подсел к Лину и задумался. Нет, он не думал о том, как всё могло бы быть, не попади они сюда. Он не искал в своих мыслях причины происшедшего сегодня. Он только горько сожалел о том, что стал таким нерасторопным и не успел вовремя оказаться на месте. Он переживал за Лина, ругал себя и немного, совсем немного, думал о том, что их ждёт дальше. А через два часа очнулся Лин и Пятому стало не до размышлений.

– Душно… – слабо, едва слышно, прошептал рыжий. Пятый в это время опять стоял у окна и не расслышал. – Пятый… Ну Пятый же… душно…

Пятый быстро подошел к нему и сел рядом.