Екатерина Белецкая - История с продолжением

• Название: История с продолжением
• Автор: Екатерина Белецкая
• Жанр: Фэнтези

Эта книга НИКОГДА не будет издана. И никогда не станет популярной. Она не вписывается в концепцию боевик-фантастика-фэнтези. Она другая. Очень тяжелая и сложная для того, чтобы быть понятной. Я не умею говорить о своих книгах – потому что текст всегда скажет всё сам за себя. Лучше всего до "Истории" прочесть "Романтиков", тогда описываемые тут события будут более понятны. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Это гипертекст – для того, чтобы вникнуть полностью, надо читать всё. Глава 21, к примеру, может стыковаться с 8. ЗЫ имхо от автора. Не знаю, зачем тут это всё лежит. Вот честно…. Но лежит. Значит, для чего-то это всё-таки нужно. Спасибо – всем, кто читал и понял.

---

– Правда, – прошептал Лин в ответ и снова улыбнулся. Еле-еле, он уже устал, был слишком слабым. – Это… это греет… изнутри…

– Попей водички – и спи, – распорядилась Надежда Михайловна. – Ты поди отсюда, Пятый, не стой над душой, посиди в уголочке. Потом наговоритесь, а ему пока что спать нужно, а не болтать.

– Пятый… погоди… – попросил Лин. Пятый снова наклонился к нему, чтобы лучше слышать. – Ты… был… один?…

– Нет, с вами, – ответил Пятый. – С тобой. И с Айкис. Только в стороне от вас. Вспомнил?

– Да… Дзеди…

– Что?

– Я… хотел…

– Я всё знаю. Спи, рыжий, тебе нельзя сейчас говорить, – Пятый посмотрел на медсестру, словно спрашивая совета – что же делать? Как остановить этого дурака, чтобы он не навредил сам себе?

– Вот я сейчас пойду к врачам, – с угрозой в голосе сказала Надежда Михайловна, – и попрошу, чтобы тебе капельницу поставили. И будешь мучаться лежать, как вчера – ни пошевелиться, ни подвинуться. Понял?

Лин, не смотря на то, что был сам не прочь пошутить, всегда был очень доверчивым. А теперь, когда он находился в столь плачевном состоянии, он верил вообще всем подряд. Всерьёз опасаясь, что медсестра выполнит свою угрозу, он закрыл глаза и мгновенно уснул – и от страха перед капельницей, и из-за того, что глаза слипались а голова кружилась.

– Выберется он, как мне кажется, – сказала медсестра.

– Почему вы так уверены? – спросил Пятый.

– Глаза у него хорошие стали. Ясные, осмысленные. А были плохие совсем. Там уже муть стояла, я много раз такое видела. Редко кто с ясными глазами умирает, уж поверь мне…

– Но умирает всё-таки?

– Я же сказала тебе – редко. Ой, доведёшь ты меня, чует моё сердце, – вздохнула медсестра. – Выживете он, сколько повторять можно одно и тоже?

– Всё, молчу, – примирительно ответил Пятый. – Поставить вам чаю?

– Поставь, – согласилась она. – Сам-то будешь?…

* * *

– Надя, а куда этот пошёл? – Лукич стоял на пороге.

– Курить я его отпустила. Всё бегает, курит. Каждые полчаса, а то и чаще…

– Не спал?

– И не думал даже.

– А этот? – Лукич кивнул на Лина.

– Спит и пьёт. Вроде пока ничего, держится. Экссудат выходит, дренаж я бы пока не снимала…

– Смеёшься – “не снимала”?! Да его недели через три, не раньше, можно снять будет. Да и то, если… сама понимаешь. Почки как?

– Боится теперь. Больно очень. И стесняется меня, дурак. Катетером только и справляемся…

– Но моча есть?

– Есть.

– Надо пробовать кормить. Был бы он не такой слабый, я бы ещё сутки его голодом поморил. Но тут, сама понимаешь…

– А чего понимать? Дай Бог, если двадцать пять кило всего весит. Кости и кожа. На капельницах мы его не вытянем, надо пробовать давать есть. По нулевой, послеоперационной. Авось получится, – Надежда Михайловна подсела к Лину и тихонько потрепала его по волосам. – Эй, сынок!… Просыпайся давай… Сейчас мы его спросим, Алексей Лукич, – сказала она. – Эй, милый… да я это, я… Тётя Надя… ты кушать хочешь?

Лин её не понял. Он ещё до конца не проснулся, и всё никак не мог сообразить – кто его разбудил, и что от него хотят.

– Надь, ты погоди, дай ему маленько очухаться. Он ещё дурной со сна. Сейчас отойдёт – и спросим. А пока попить ему принеси. Сколько за раз даёте?

– Три ложки. Он ещё просит, но нельзя, ты же сам дозу назначал… Смотри, вроде проснулся.

– Лин, ты есть хочешь? – Лукич присел на краешек кровати. Лин на секунду прислушался к своим ощущениям а затем с сомнением поглядел на врача. – Скорее всего не хочешь, – ответил за него Лукич, – но начинать надо. А то помрёшь. Про то, что ты худой, знаешь?

Лин кивнул.

– Жить хочешь?

Лин опять кивнул.

– Говорить больно?

– Да… сухо во рту… Алексей Лукич…

– Что, милый?

– Пятый не спит… совсем… Алексей Лукич…

– Молчать! Всё, не продолжай, я понял. Вот пока ты есть не начнёшь, он спать не ляжет, – Лукич вовсю делал за спиной знаки Надежде Михайловне, мол иди, перехватывай того остолопа, который курит. Та поняла и потихонечку вышла в коридор.

– Лин, ты сейчас попьёшь, потом отдохнёшь ещё капельку, а потом попробуешь поесть. Совсем немножко, ладно? Чайную ложку сможешь осилить – и то хорошо будет.

– А вы… меня… больше резать… не будете?…

– Ну что ты несёшь, право слово!… Ну кому надо тебя резать, глупый?… Совсем больной, да ещё и на голову тоже, по-моему, долбанутый… Всё, закрыта тема. Лучше скажи – болит сильно? Обезболить? Или потерпишь?

– Больно… но если надо… то потерплю…

– Кому это надо? Тебе, мне, Пятому? Опять несуразицу несёшь. Сейчас, погоди… Я чего-то не помню, ты анальгин переносишь? Не отвечай, ради Бога, сам вспомню. Или лучше чего посильнее?

– Сильнее ему не надо, – сказал вошедший Пятый. “Слава Богу, предупредила, – понял Алексей Лукич. – Успела. Теперь твоя очередь, дружок”,

– А почему?

– Он будет спать долго, а ему, сами понимаете, надо есть. А если он есть не начнёт, я спать не буду. Усёк? Рыжий, я не шучу.

– Хорошо, уговорили… я постараюсь. Согласен, на всё… Хорошо…

– Ты бы не трепался понапрасну. Ладно, хорошие мои. Надюша, ты пока приготовь что-нибудь, а мы тут повозимся малость…

Пятый молча помогал Лукичу – подавал то, что тот просил, делал что-то. Но – на автомате. Он думал о чём-то совершенно другом, мысли разбегались и путались. Лину поменяли повязки, сделали какие-то уколы, поудобнее устроили. Потом Лукич и Надежда Михайловна ушли по своим делам, а Пятый снова остался с Лином.

– Ну что? – спросил он, подождав, пока шаги в коридоре затихнут. – Как ты?

– Пятый, у меня… рука болит… левая… – Лин жалобно посмотрел на Пятого. – Очень…

– Прости, я как-то забыл. Сейчас, я помогу.

Из-за дренажа, стоявшего с левой стороны, Лину зафиксировали руку, чтобы невзначай не сбил трубку. Это, конечно, было правильно, но рука, хоть и находилась в мягкой марлевой петле, затекла от долгой неподвижности и, естественно, разболелась. Пятый освободил руку, положил её к себе на колени и стал потихонечку массировать, чтобы возобновить кровообращение. Лин благодарно улыбнулся и прикрыл глаза.

– Так лучше? – спросил Пятый.

– Да… что бы я… без тебя… делал… – Лин говорил шепотом, Пятый с трудом различал слова. – Пятый… я хотел спросить…

– Что?

– Долго мне… ещё… осталось так?…

– И даже не думай! Сказал тоже – “долго”! Пока не поправишься, – строго ответил Пятый, хотя внутри у него всё сжалось от боли в тугой ноющий узел. От боли и от страха. – Сказали же, что ты…

– А если… болеть?… Долго?…

– Я не знаю, – честно ответил Пятый. – Правда, не знаю. Мне никто ничего не говорит. Но, честно признаться, предполагаю, что ещё порядочно. А что?

– Я устал… не хочу… мучаться…

– Ты эти разговоры прекрати! Устал!… Помучаешься, не развалишься, – Пятый старался не подать виду, не показать, как его пугают такие слова, и это ему удалось. – Рука прошла?

– Да, нормально… ты посидишь?…

– Да куда ж я денусь. Спи, горе моё!

– Я не привык… сидя спать…

“Может, она права? – подумал Пятый. – Если бы рыжему было совсем плохо, он бы не говорил ни про руку, ин про то, что сидеть ему надоело… Словом, не капризничал бы. То есть мне так кажется. А на самом деле… Я же ничего толком про это всё не знаю, а сам – чертовски плохой пример того, как себя ведут больные. Может, им так положено? Ладно, спрошу, когда они придут”.

Пятый просидел с Лином три часа – и всё это время держал его руку у себя на коленях, чтобы снова не затекла. Так его и застал вернувшийся Лукич.

– Что это ты делаешь? – спросил он, прикрывая дверь в коридор.

– Он жаловался, что рука болит, вот я и… – начал было Пятый.

– Молодец, правильно сообразил. Но с чего ей затекать было, не пойму. Фиксаж совсем свободный.

– Капризничает он, – признался Пятый. – Всё ему не так.

– Это хорошо, что капризничает. Когда всё равно – плохо. А придирается – значит, немножко ожил.

– Ему можно будет полежать? – спросил Пятый.

– Нет, отёк усилится. Ты пока пойди покури, а мы его покормим и понаблюдаем, – Лукич снова закрепи Лину руку фиксажем. – Хочешь – полежи немножко.

– Не хочу, – Пятый поднялся со стула. – Когда мне возвращаться?

– Через часок-полтора. Сменишь нас.

* * *

Пятый вернулся в медпункт раньше, чем через час – волновался. Надежда Михайловна встретила его на пороге.

– Зачем пришёл так рано? – спросила она сварливо.

– Как он?

– Он совершенно нормально поел и спит. И не мешай ему, ради Бога, отдыхать! Что тебе неймётся?…

– Он один?

– Лукич с ним сидит, караулит.

– Рвоты не было? – с тревогой спросил Пятый.

– Говорят тебе – не было. На всякий случай царукал ему вкололи. Иди, отдыхай.

– Я тогда тут посижу, рядом. Я мешать не буду, правда, – Пятый умоляюще посмотрел на медсестру. Та сжалилась.