Джон Бирман - Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста

• Название: Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста
• Автор: Джон Бирман
• Издательство: Текст, Рудомино
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-7516-0280-3

Это издание — первое в России, посвященное жизни и судьбе Рауля Валленберга, шведского дипломата, спасшего от нацистов десятки тысяч венгерских евреев. В книгу вошли документальный очерк английского журналиста Джона Бирмана «Праведник» и опубликованный в 2000 г. Отчет шведско-российской рабочей группы, созданной в начале 90-х гг. для выяснения того, что случилось с Раулем Валленбергом после его ареста и отправки в СССР в январе 1945 г.

---

Карл Зупприан. До плена в августе 1944 года занимал пост атташе по науке при германском посольстве в Бухаресте и был одним из тех, с кем общался Валленберг по тюремному телеграфу. Он сидел в камере Лефортово с итальянцем де Мором и еще с одним итальянцем по имени Рончи. Начиная с середины апреля он часто перестукивался с Вилли Рёдлем, которого знал по Бухаресту, и с Валленбергом, сокамерником Рёдля. Как раз Рёдль и сообщил Зупприану о Валленберге. Согласно свидетельству Зупприана, он «очень удивился тому, что швед сидит в советской тюрьме, и попросил Рёдля, чтобы избежать ошибки, подтвердить это. Рёдль свое сообщение подтвердил».

Хайнц Гельмут фон Хинкельдей, майор германского генерального штаба, также взятый в плен в Бухаресте. «Разговаривал» при помощи того же метода с Рёдлем и Валленбергом. «Я общался с Валленбергом на немецком, — свидетельствовал фон Хинкельдей после своего возвращения в 1955 году. — Вместо адреса Валленберг сообщил мне название банка своей семьи в Стокгольме. Рёдль сказал мне, что обрывок бумаги с подписью Валленберга и его адресом, спрятанные у него в рукаве за подкладкой, нашла и отняла охрана». Фон Хинкельдей сообщил также, что Валленберг рассказывал ему о своих неоднократных протестах по поводу задержания и о напрасных просьбах связаться со шведским посольством. «Он сказал, что отказывается давать показания, аргументируя свой отказ дипломатическим статусом». Фон Хинкельдей запомнил также последнее сообщение от Валленберга: «Нас куда-то забирают», но по прошествии столь долгого времени он не смог точно восстановить в памяти, когда это произошло.

Эрнст Валленштейн, атташе по науке при германском посольстве в Бухаресте, был взят в плен 1 сентября 1944 года. Он рассказывал, что установил контакт с Валленбергом и Рёдлем с конца 1945 года, когда те занимали камеру, находившуюся над камерой Валленштейна в Лефортово. Вскоре после освобождения в 1955 году Валленштейн сообщил: «Я до сих пор хорошо помню то время, поскольку Валленберг намеревался подать письменный протест против своего заключения. Он, правда, не знал, кому его следовало направлять. Перестукиваясь, мы согласились, что лучше всего его послать лично Сталину и написать по-французски. Я предложил ему использовать форму обращения «M. le President» [56], а когда Валленберг спросил, как вежливее письмо закончить, я посоветовал, что самым лучшим оборотом было бы «agr u ez, M. le President, a l'expression de mes trus hautes considerations» [57]. «Я знаю, что Валленберг написал эту апелляцию и передал ее охраннику. По собственному опыту мне известно, что они обычно доходили до адресата».

Бернхард Ренсингхофф, бывший экономический советник германского посольства в Бухаресте. Сидел с Валленштейном в камере №105, которая находилась под камерой Валленберга и Рёдля (№203) правее нее. Ренсингхофф сообщил: «Между нами установился очень оживленный контакт, мы перестукивались ежедневно. Рёдль и Валленберг охотно пользовались телеграфом. Валленберг рассказал мне о своей деятельности в Будапеште и о своем плене. В качестве адреса он назвал просто «Стокгольм». Первое время мы в основном занимались составлением на французском языке заявления, в котором Валленберг ссылался на свой дипломатический статус и просил о встрече. Летом 1946 года Валленберг обратился к Сталину [58], требуя, чтобы ему дали возможность связаться со шведским посольством в Москве. Через некоторое время Валленбергу сообщили, что его письмо доставлено адресату».

Вскоре после того, как Рёдль и Валленберг были переведены из своей камеры, Валленберга вызвали на допрос. После допроса Валленберг отстучал Ренсингхоффу, что допрашивавший его комиссар назвал дело Валленберга «политическим» и заявил, что Валленберг должен доказать свою невиновность.

Согласно Ренсингхоффу, комиссар НКВД сказал Валленбергу, что «самое лучшее доказательство вины Валленберга — это тот факт, что ни шведское посольство в Москве, ни шведское правительство ничего для него не сделали». Валленберг просил, чтобы его связали со шведским посольством или с организацией Красного Креста или чтобы ему, по крайней мере, разрешили написать по одному из этих адресов, но ему отказали. «Вы никому не нужны, — заявил комиссар. — Если бы шведское правительство или посольство вами интересовались, они бы давным-давно с нами связались».

Были ли слова следователя элементом «обработки», или же он знал, что шведское посольство списало Валленберга как погибшего, выяснить невозможно. Во всяком случае, воздействие такого замечания на душевное состояние заключенного должно было оказаться губительным.

Согласно Ренсингхоффу, Валленберг во время другого допроса спросил следователя, состоится ли над ним суд, и ему ответили, что «по политическим причинам его никогда не будут судить». В последний раз Валленберг связался с Ренсингхоффом, насколько последний помнил, осенью 1946 года и кратко сообщил: «Нас отсюда забирают». Вслед за этим последовали звуки, похожие на удары кулака по стене, после чего Валленберга и его сокамерника, по-видимому, увели.

Вилли Бергеман, еще один бывший служащий германского посольства в Бухаресте. Он находился в камере №202 в Лефортово с сентября 1946 года по май 1948-го. В соседней с ним камере №203 сидели Валленберг и Рёдль. Бергеман показал, что общался с ними при помощи перестукивания, пока их обоих не перевели в другую камеру, что, как он думает, произошло между мартом и маем 1947 года. «Валленберг перестукивался мастерски, — вспоминал Бергеман. — Он отстукивал сообщения на прекрасном немецком языке. Когда он хотел обратиться к нам, он всегда стучал пять раз подряд перед тем, как начать».

Из сокамерников Валленберга вышел из ГУЛАГа и смог рассказать о нем только один человек; из тех, кто сидел с его шофером Лангфельдером, домой вернулось трое.

Хорст Кичман, полковник вермахта, взятый в плен в мае 1945 года. Он сообщил, что Лангфельдер присоединился к нему в камере №105 в Лефортово в ноябре 1945 года и сидел с ним, пока Кичман не был переведен оттуда в начале декабря. В своих показаниях, данных вскоре после освобождения в середине 1955 года, Кичман описывает Лангфельдера как «хорошо сложенного мужчину ростом около 172 сантиметров с рыжевато-белокурыми волосами и носом с горбинкой. Ему было где-то от тридцати до тридцати пяти лет. Я помню, Лангфельдер говорил мне о своей тете, владеющей одним из самых больших в Будапеште мукомольных предприятий… От Лангфельдера я впервые узнал о шведском дипломате Валленберге».

Подобно всем, вступавшим в прямой контакт с Лангфельдером или Валленбергом или слышавшим о них от других заключенных, Кичмана вызывали на допрос 27 июля 1947 года, в точности как Рихтера. «Они попросили меня назвать всех, с кем я сидел в одной камере. Когда я упомянул имя Лангфельдера, они спросили, что он мне рассказывал. После того как я пересказал от него услышанное, допрашивавший полковник НКВД спросил, кому я рассказывал о Лангфельдере». После допроса Кичмана подвергли одиночному заключению, в котором он просидел до 23 февраля 1948 года, «наверное, в наказание за то, что я рассказывал сокамерникам о Валленберге и Лангфельдере».

Эрхард Хилле, капрал вермахта, взятый в плен в январе 1945 года. Он сидел в камере №105 в Лефортово. В феврале 1956 года он рассказал, что 22 марта 1945 года в его камеру «поселили венгерского гражданина по имени Вильмош Лангфельдер». Хилле описывает Лангфельдера примерно в тех же словах, что и Кичман: как и в прежнем случае, новый сокамерник сообщил ему, что он — квалифицированный инженер и что его семья владеет в Будапеште мукомольным заводом. Он рассказывал Хилле о совершенных им вместе с Валленбергом подвигах и об их аресте.

По словам Хилле, Лангфельдер описывал ему, как они были арестованы майором НКВД через три или четыре дня после того, как они доложили о себе русским. «Позже их повезли по железной дороге через Румынию в Москву, где, насколько я помню его рассказ, их доставили в тюрьму на Лубянке 6 февраля 1945 года».

Лангфельдер рассказывал Хилле, что его перевели в Лефортово 18 марта и что после трех дней, проведенных в одиночке, его поместили в камеру №105. Хилле просидел вместе с Лангфельдером до 6 апреля, после чего его перевели в Бутырскую тюрьму. Более Лангфельдера он не видел, но, как он сказал, «позже, в другие годы, я встречал заключенных, сидевших с ним».

Одним из тех, кто сидел в разное время и с Лангфельдером и с Валленбергом, был заключенный по имени Ханс Лойда, рассказавший Хилле в 1946 году, когда они оба находились в лагере неподалеку от Красногорска, что после того, как Лангфельдера перевели 18 марта из камеры на Лубянке, где они вместе сидели, на его место поселили Валленберга. «Валленберг был хороший сокамерник, — рассказывал Лойда Хилле, — он просил тюремного офицера передавать свою норму сигарет Лангфельдеру».

Лойда сообщал Хилле, что Валленберга вызывали на допросы несколько раз. Швед жаловался, он считал, что у русских нет никаких причин держать его. Он даже убеждал их, что представлял их интересы в Будапеште, но они не хотели верить. Следователи говорили, что Валленберг — это богатый шведский капиталист, а тогда с чего ему делать что-то для русских?