Джон Бирман - Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста

• Название: Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста
• Автор: Джон Бирман
• Издательство: Текст, Рудомино
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-7516-0280-3

Это издание — первое в России, посвященное жизни и судьбе Рауля Валленберга, шведского дипломата, спасшего от нацистов десятки тысяч венгерских евреев. В книгу вошли документальный очерк английского журналиста Джона Бирмана «Праведник» и опубликованный в 2000 г. Отчет шведско-российской рабочей группы, созданной в начале 90-х гг. для выяснения того, что случилось с Раулем Валленбергом после его ареста и отправки в СССР в январе 1945 г.

---

Вскоре после того, как шведы получили от русских ответ, Анна Бильдер узнала, что ее больной отец снова попал в тюрьму. Более того, как она утверждает, она получила несколько анонимных звонков — два на русском от женщин и одно — от мужчины, говорившего по-английски. Один голос сказал: «Ничего не говори о Валленберге», после чего трубку повесили. Другой голос сказал: «Я ваш друг. Я думаю, вашему отцу будет лучше, если вы не станете говорить о Валленберге». Затем, ближе к середине июля, Анна получила письмо от матери, оно было датировано 14 июня 1979 года. Письмо пришло с оказией из России вместе с новоприбывшим в Израиль эмигрантом:

«Я пишу тебе это письмо, хотя не уверена, дойдет ли оно до тебя и не случится ли с ним то же самое, что с письмом отца, из-за которого он уже полтора года сидит в тюрьме. Но после того, что случилось с отцом, мне больше терять нечего.

Все это время я не хотела и не могла писать. Во-первых, из-за твоей беременности, а потом из-за послеродового периода [78]. В любом случае, ты отцу не можешь помочь ничем. Я потеряла всякую надежду после того, как меня вызвали на Лубянку и я там узнала, что вся эта трагедия случилась из-за письма об этом швейцарце или шведе Валлберге (sic!), которого он повстречал в тюремной больнице, когда болел воспалением легких и у него было плохо с сердцем. Отец написал длинное письмо об этом Валлберге и долгое время носил его с собой, ожидая случая, когда мог бы послать его с иностранным туристом.

Каждую субботу он ходил в синагогу, куда приходит много туристов, но долгое время ему не везло. Он возвращался домой очень усталый и говорил, что письмо брать боятся. Но вот в одну субботу отец пришел домой в хорошем настроении и сказал, что ему наконец удалось отдать письмо молодому иностранному туристу, который обещал послать письмо тебе в Израиль из Вены или из Германии. Я не помню откуда.

Через несколько дней, это было вечером в пятницу, 3 февраля [79], у нас дома сделали обыск и забрали с собой отца. Он сейчас сидит в тюрьме уже почти полтора года, то на Лубянке, то в Лефортово. Я теперь потеряла надежду на встречу с вами.

Когда в мае [80] меня вызвали на Лубянку, очень рассерженный полковник стал кричать на меня: «Советская власть поступила гуманно и по болезни освободило его (отца), а он в благодарность решил отправить антисоветское шпионское письмо в Израиль через иностранца. Ваша дочь, — кричал он, — развязала в Израиле антисоветскую кампанию/»

Позже он немного успокоился и сказал: «Если ваша дочь хочет снова увидеть отца, ей лучше прекратить агитацию против родины». Об отце он сказал: «Он чувствует себя нормально, но его судьба зависит сейчас от поведения вашей дочери в Израиле — то есть она не должна поднимать там лишнего шума».

Я не знаю, что лучше, — молчать, как многие здесь советуют, или делать наоборот, так, чтобы американские сенаторы и другие большие люди начали бы кампанию за освобождение отца, потому что ведь многих освободили только благодаря жалобам, посланным американским сенаторам и даже самому президенту. Некоторые люди считают, что помочь может только большой шум в газетах и на радио. Я сама ответа не знаю. Мы все здесь, как глупые попугаи. Тебе там виднее.

Боюсь, мы никогда больше не увидим ни тебя, ни твою маленькую Даниеллу. И зачем отец в это вмешался? Он никогда не занимался политикой, даже не рассказывал политических анекдотов. Я до сих пор не понимаю, что же случилось с тем письмом, которое он отдал молодому иностранцу. Наверное, тот был агентом с Лубянки. Не знаю, что вышло не так, но я уже ни на что не надеюсь.

Из-за одного только письма об этом бедняге человека арестовывают и держат в тюрьме полтора года. Чего еще ждать? Наверное, я написала тебе горькое письмо. Долгое время я не хотела писать тебе всю правду, как она есть, а сейчас решила, что ты сможешь помочь отцу, только зная ее. Дорогая моя, пиши, как растет маленькая Даниелла и как учится в школе Марина. Где вы собираетесь провести отпуск? Я хочу знать все, поэтому пиши мне, не ленись. Я хочу, чтобы ты писала мне о них постоянно».

Анна Бильдер мучилась над письмом в раздумьях, что же делать? Она сообщила мне о содержании письма 23 июля 1979 года. Затем она посоветовалась с Абрахамом Калинским, который сказал ей, чтобы она немедленно обратилась в шведское посольство в ТельАвиве. Через несколько дней Анна и Калинский вместе отправились в посольство, где с письма Евгении Каплан сняли фотокопию, а оригинал послали в Стокгольм дипломатической почтой. Там его тщательно обследовала полиция, а также эксперты по Советскому Союзу из МИДа Швеции.

Письмо и устное свидетельство Анны показались дипломатам столь убедительными, что они рекомендовали министру иностранных дел предпринять в отношении Кремля новый демарш. На этот раз премьер-министр Ула Ульстен решил лично вмешаться в дело. 22 августа 1979 года он послал своему коллеге Алексею Косыгину письмо, в котором в весьма энергичных выражениях потребовал от него, ввиду новых вскрывшихся обстоятельств, проведения нового расследования, особенно настаивая на том, чтобы шведскому дипломатическому представителю было позволено поговорить с Капланом, если это необходимо, в присутствии советских официальных лиц.

Русские ответили 28 августа. Они придерживались старой версии о том, что Валленберг умер в 1947 году и что к этому больше добавить нечего. Вопрос о встрече шведского дипломата с Капланом в ответе не затрагивался.

В тот же день премьер-министр Ульстен выступил с заявлением, в котором назвал советское отношение к делу «прискорбным». «Лично я, — продолжал он, — убежден, что вся правда об исчезновении Рауля Валленберга еще не сказана… и мы продолжим наши поиски, чтобы внести ясность в отношении постигшей его судьбы. С этой целью мы будем, как уже делали это в прошлом, тщательно проверять все новые доходящие до нас свидетельские показания и предпринимать все действия, которые сочтем необходимыми. Дело Валленберга остается неразрешенным…»

ГЛАВА 19

Получив в апреле 1945 года от шведов отказ, США впоследствии непосредственного участия в поисках Валленберга не принимали. Тем не менее, как показывает двусторонний поток телеграмм между посольством США в Стокгольме и Государственным департаментом в Вашингтоне, интерес [81] к делу Валленберга, хотя бы из-за оказываемого им влияния на советско-шведские отношения, американцы не потеряли.

Таким образом, когда 4 мая 1973 года Май фон Дардель направила госсекретарю Генри Киссинджеру письмо с просьбой о помощи, о всех превратностях, которые к этому времени претерпели поиски Валленберга, официальные лица Соединенных Штатов были полностью осведомлены. В своем обращении г-жа фон Дардель писала:

«Ваша терпеливая и успешная борьба за мир на Дальнем Востоке, свидетелями которой мы все являемся, способна вызвать лишь восхищение. Но я лично обращаюсь к вам по делу моего сына Рауля Валленберга, 1912 года рождения. Его отец был двоюродным братом Якоба и Маркуса Валленберга, о которых вы, вероятно, наслышаны».

Обрисовав в общих чертах деятельность своего сына во время войны в Будапеште и кратко рассказав о безуспешных попытках добиться его вызволения из России, г-жа фон Дардель заключает: «Я прошу вас, человека, сумевшего, благодаря чрезвычайным усилиям, добиться освобождения тысяч военнопленных… предпринять хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на судьбу моего сына и, если он до сих пор жив, вернуть ему свободу».

21 августа 1973 года письмо вместе с приложенной к нему секретной запиской за подписью Томаса Р. Пикеринга [82], ответственного секретаря Государственного департамента, легло на рабочий стол Киссинджера в Белом доме. Пикеринг рекомендовал Киссинджеру, чтобы США, даже по прошествии столь долгого времени, делом Валленберга занялись. Он писал:

«Как подчеркивает госпожа фон Дардель, ее сын отправился в Будапешт по запросу тогдашнего посла США в Швеции для проведения там операции по спасению венгерских евреев, и тысячи их были спасены им от верной смерти. Поскольку госпожа фон Дардель находится ныне в весьма преклонном возрасте — восьмидесяти лет и ее здоровье не отличается крепостью, она, возможно, хочет предпринять последнюю попытку выяснить судьбу сына. Руководствуясь элементарным сочувствием, которое вызывает ее просьба, а также тем фактом, что начало миссии Валленберга в Будапеште в действительности было положено американским правительством, мы считаем, что должны положительно ответить на просьбу госпожа фон Дардель и сделать новые запросы в МИД СССР. Вместе с тем сам факт вмешательства США не должен подавать ей ложных надежд, что новые попытки непременно будут успешными».