Семен Близнюк - Костры ночных Карпат

• Название: Костры ночных Карпат
• Автор: Семен Близнюк
• Издательство: Карпати
• Жанр: О войне
• Год: 1978

Это было в Карпатах, за месяц до начала войны. Майской ночью берегом Теребли недалеко от посёлка Буштины шли трое — в рыбацких сапогах, с удочками, сетью. Но не речка позвала их в ночь. Остановились на лугу. Здесь решили принять советский самолёт с радистом на борту.

В книге — очерки о военно-разведывательных группах, созданных в Закарпатье в предгрозовые годы, о людях, ставших разведчиками не по призванию, а по велению сердца.

Здесь нет вымышленных лиц и событий. Истории, о которых пойдёт речь, богаче вымысла.

---

— Сегодня восьмое, — подсчитывал он. — Меня ждут не позже двенадцатого, через четыре дня. Сделай все, чтобы доставить карту и все данные.

Рущак потёр лоб:

— Есть тут один человек… Недалеко, в Хусте. Грицюк Юрко, друг моего детства. При чехах работал в Ужгороде, в театре, и собирается уйти в Советский Союз: мечтает о большом украинском театре. Может, воспользоваться этим?

— Надёжно ли? — Микулец устадо отвернулся.

— Человек он честный. Вот насчёт характера — не знаю…

— Где уж тут характер изучать, — вздохнул Микулец. — Если честный, то надо рискнуть. Другого выхода ведь нет.

— Всё ясно, — веселее ответил Рущак. — Повторим ещё раз: значит, три костра вдоль берега Теребли. Дед организует ночную рыбалку. Вот знаки, о которых ты мне говорил. А это вот данные, подготовленные Грабовским. И ещё — об Ингбере: он в ясинянском концлагере…

— На Думене?.. — уточнил Охотник. — Значит, не по нашему делу. Иначе был бы в контрразведке. Так и сообщи…

Возвратившись в Хуст, Микола первым делом нашёл Грицюка. Спросил, как тот думает переходить границу. Грицюк открыл, что в Нижнем Студёном — селе под перевалом, работает поднотарем его родственник — двоюродный брат Юрко Ясинка. «Раз родственник — то дело надёжное», — решил про себя Явор и попросил Грицюка попутно перенести пакет. Актёр согласился.

Вскоре Явор разработал план, как безопаснее добраться посыльному к границе. Тщательно замаскировав полученный пакет, Грицюк должен был на грузовой машине Михайла Голинки приехать в Келечин. Там ожидал другой человек — Василий Клепарь, в задачу которого входило через дебри провести артиста до Нижнего Студёного.

…Утром 18 мая Юрий Грицюк добрался до Нижнего Студёного. После грозы дорогу развезло. Долго чистил сапоги перед дверьми нотариальной управы. Зашёл в комнату поднотаря. За столом сидел маленький остроносый человек в чёрном пиджаке. Прищурившись, глянул на вошедшего:

— Чем могу служить?

— Ты что, не узнал? Ясинка приподнялся:

— Юрко! Каким ветром?

— Пока что попутным.

— Гляди, а я даже не ожидал гостя.

— Не беспокойся, я к тебе — просто по дороге.

— Куда держишь путь?

— Да туда ж…

Ясинка глянул исподлобья и больше не расспрашивал. Спохватился:

— Да ты весь промок! Давай пойдём ко мне домой. Там обсушишься, и спокойненько поговорим о деле.

В доме поднотаря было полупустынно.

— Хозяечка уехала в Хуст — заболела тётушка, — пояснил Ясинка. — Но ничего, у холостяцкой жизни — свои прелести.

Он снова глянул исподлобья.

— Так ты что, действительно собрался в Россию? — присел на краечек дивана.

Грицюк чистосердечно сказал ему все и попросил помочь…

Ясинка вздохнул:

— Помочь-то я могу, но всё-таки подумай. Кому ты там нужен? Кто ты для Советов? Шпион! Понимаешь?

— О нет…— улыбнулся Грицюк. — Мне они поверят…

— Это с какой стати?

И Грицюк открыл, что он несёт пакет. Ясинка умолк, но вдруг засуетился — начал снова натягивать плащ.

— Ну, ты пока что отдыхай, а я сбегаю в корчму за «согревающим», — подмигнул и исчез.

Грицюк был артистом и потому многое читал по лицу. А в лице Ясинки что-то сразу ему не понравилось. Что — он ещё не мог уловить. Подсев к окну, следил за перекрёстком.

Родственничек отсутствовал долго. Наконец, вернулся с бутылкой сливянки. Сбивчиво начал объяснять:

— Встретил одного нотаря… из Драгова. Как-никак — коллеги, а не хотел его вести сюда… раз такое дело..

Поспешно накрыл стол, нарезал ломтиками сало.

— Ну, дай бог здоровья, — сказал, налив в стаканы. — Между прочим, предыдущий гость… то есть связной из Хуста, почему-то так и не явился, хотя я ждал, как раньше. Значит, ты вместо него?

Грицюк насторожился: что он плетёт, какой там посыльный, если Рущак о нём не знал? Опять, бестия, хитрит. И Грицюк, ответив на игру, широко улыбнулся:

— Что ты, Юрко! Я сам по себе.

Ясинка внезапно хлопнул себя по лбу:

— Вот дурацкая башка — забыл закрыть рабочий стол. А там ведь бумаги, печать. Ты ешь, ешь — я мигом…

И вправду, на этот раз он вернулся быстро. Заметил:

— Похоже, что попутный ветер будет служить и дальше: я осмотрелся по селу — пока что спокойно.

Понемногу начали собираться сумерки. Переобувшись в сапоги, Ясинка вслух подумал:

— Захватить ружьишко? В случае, если выйдем на какой-нибудь патруль, будет отговорка: вышли, мол, поохотиться и сбились с пути.

Ветер разогнал тучи. Бледный месяц заливал ущелье синеватой мглой. Они прошли молодой дубняк и вошли в хвойный пралес. Ясинка, видать, знал эти места: шагал впереди уверенно, ловко перепрыгивал небольшие овражки. Пробрались в криволесье и очутились на вершине.

— Вон видишь? — Ясинка показал рукой на другой край покатой поляны, где смутно белели берёзки. — Пойдёшь прямо, прямо… а у берёзок свернёшь влево — и метрах в ста уже будут русские. Ну, прощавай…

И он легонько подтолкнул родственника в спину. Грицюк шагнул, прислушался: кругом стояла тишина. Направился к берёзам. Только дошёл до кустов и повернул влево, как в спину уткнулся ствол винтовки. Послышался свистящий шёпот:

— Руки вверх! Не двигаться!

Грицюк, подняв руки, не выдержал — оглянулся: сзади стояли два жандарма.

Для виду погнали вместе с ним и Ясинку, но в селе отпустили. Как охотника, который заблудился…

* * *

Все они были молоды — ни одному из них не исполнилось ещё и тридцати, разве что курьер Василь Яцко годами был старше — ему уже минуло за сорок.

Чекисты, которые спустя много лет изучали деятельность группы, получили из архива краткую характеристику Яцко, которую составил майор Гусев: «Яцко — смелый и решительный в выполнении заданий. Быстро ориентируется в сложной обстановке. По собственной инициативе, рискуя жизнью, в мае 1941 года доставил важнейшие сведения о передислокации фашистских войск у границы от села Синевир в направлении Вышковского перевала…»

Это было за месяц до войны.

…Всю ночь дрожали стёкла в окнах хат Синевирской Поляны. Урчали моторы. Через село двигались в горы крытые брезентом грузовики. Возле церкви гонведы маскировали орудия, в здании управы разместили штаб. Яцко на рассвете решил осмотреться: взял несколько овец, погнал к лесным полянам. Его остановили. Уже не пограничный — военный патруль приказал вернуться. Днём по хатам пошёл сельский староста в сопровождении жандармов — сгонять людей на работу в горы.

— Хорошо будут платить, — обещал крестьянам.

Но люди не шли: один кряхтел, ссылаясь на ревматизм, у другого была перевязана рука — пилой, мол, повредил. И, конечно, староста обрадовался, когда лесник взялся ему помогать. Он о чём-то переговорил с одним, с другим односельчанином — и собрал бригаду. Потом вместе со всеми поковылял к ущелью, где шумел поток и урчали машины. Солдаты сгружали какие-то железные прутья. Крестьянам приказали рыть канаву поперёк берега речушки. Яцко хлопотал по-настоящему: покрикивал, метался по всему участку, несколько раз посылал в село за инструментом. Записывал на клочке бумаги, кто сколько сделал. Даже офицеру показал — вот как, мол, наши трудятся… Вечером он уселся в корчме у стола, поближе к военным. Потягивал вино.

А через неделю Яцко вдруг исчез. Это заметил командир сапёрного отряда, руководивший работами. Но люди успокоили его: у лесника, дескать, в соседнем селе болеет сестра, скоро, он появится. И, действительно, Яцко через день вернулся — побледневший, заросший щетиной. Сидел, опустив руки, уже не ковылял по ущелью. Будто и впрямь плохо было с сестрой…

Никогда ещё Быстрый так не ходил через границу, как на этот раз. Обычно выбирал он звериные тропы и каменистые завалы, двигался украдкой, скрытым шагом. Теперь, казалось, все решало время. Он уже не заделывал на влажной земле следы, не обращал внимания на кустарники, сквозь которые продирался вверх. Нетерпение подхлёстывало его: оторванный от группы, он решился и с больной ногой доставить на ту сторону свои разведданные.

Майор Гусев крепко пожал ему руку, попросил сесть и передохнуть. Но Быстрый торопился рассказать о своих наблюдениях.

— Строят, значит, так…— И он подробно объяснил, что делают в ущелье. Потом сообщил, что в их село прибыл пограничный егерский отряд — полк «гатарвадас». Назвал вооружение, обрисовал форму. Под конец добавил: — А те, что строят, — с синими петлицами. Их теперь полно…

По мере того, как связной рассказывал, лицо майора становилось жёстче, уголки губ как-то опустились.

«Регулярных пограничных войск у хортистов нет, — раздумывал он. — Раз появились „егери“— значит, в горах готовится что-то очень важное, и границу решено прикрыть наглухо…»

Взглянул в глаза связному:

— Благодарю, товарищ Быстрый. Не говорю тебе остаться — там ты нужнее, понимаешь. Но пока что нашу непосредственную связь придётся оборвать. Будешь нужен — сообщим.