Эдвард Бульвер-Литтон - Гарольд, последний король Англосаксонский

• Название: Гарольд, последний король Англосаксонский
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00415-4

В очередной том серии «Викинги» вошли романы классика английской литературы, знаменитого политического деятеля, лорда сэра Эдварда Дж. Бульвер-Литтона (1803-1873) и основателя «генетической» и живописной школы в историографии Огюста Тьерри (1795-1856).

В этих произведениях рассказывается о завоевании Англии нормандцами, гибели последнего короля Англосаксонского. В научном исследовании О. Тьерри читатель найдет удивительное по художественной пластичности изображение общего колорита эпохи Вильгельма Завоевателя.

---

– Извини, если мы строги к тем, кто вмешивается в наши дела; когда же иностранец является к нам только с дружеским намерением, то мы очень рады ему. Всем фламандцам, ломбардцам, немцам и сарацинам, желающим мирно торговать у нас, мы оказываем покровительство и радушный прием; немногим же, приезжающим из-за моря, подобно тебе, из желания услужить нам, мы жмем добровольно и чистосердечно руку.

Немало удивленный таким ласковым приемом, де-Гравиль крепко пожал протянутую ему руку Гарольда и, вынув крошечный ящичек, вручил его графу и рассказал коротко, но трогательно о свидании Гуго де-Маньявиля с умирающим Свейном и о поручении, данном ему усопшим.

Гарольд слушал рассказ нормандца, отвернувшись от него, и, когда он кончился, ответил ему взволнованным голосом:

– Благодарю тебя от души за твою услугу!... Я... Я... Свейн... что он умер в Ликии, и долго горевал о нем... Итак, после слов, сказанных твоему родственнику... Ах!... О, Свейн, милый брат!...

– Он умер спокойно и с надеждой, – произнес нормандец, взглянув с участием на взволнованное лицо Гарольда. Граф склонил голову и поворачивал ящичек с письмом во все стороны, не решаясь открыть его. Де-Гравиль, тронутый подлинной печалью графа, поднялся со своего места и вышел тихо за дверь, за которой ожидал служитель, приведший его к Гарольду. Гарольд не пытался удержать его, но последовал за ним до порога и приказал служителю оказать гостю полное гостеприимство.

– Завтра поутру мы снова увидимся, – сказал он. – Вижу, что мне нечего извиняться пред тобой за то, что я теперь сильно взволнован и не могу продолжать приятную беседу.

«Благородная личность!» – подумал рыцарь, спускаясь с лестницы.

– Приятель, – обратился он к сопровождавшему его служителю, – я удовольствуюсь любой пищей, кроме козьего мяса и меда.

– Будь спокоен, – ответил служитель. – Тости прислал нам два корабля с провиантом, которым не побрезговал бы сам правитель Лондонский. Надо тебе заметить, что Тости знаток в этих вещах.

– В таком случае засвидетельствуй мое почтение графу, потому что я очень люблю полакомиться хорошим кусочком, – сказал шутливо рыцарь.

* * *

После ухода де-Гравиля Гарольд запер дверь и вынул из ящика письмо Свейна.

Вот что писал умирающий:

«Когда ты получишь это письмо, Гарольд, то твоего брата уже не будет в живых.

Я долго страдал; говорят, что я этим искупил все свои грехи... Дай Бог, чтобы это было верно! Скажи это моему дорогому отцу, если он еще жив, эта мысль утешит его; скажи это и матери, и Хакону... Снова поручаю тебе, Гарольд, своего сына: будь ему вторым отцом! Надеюсь, что моя смерть освободит его, даст ему возможность вернуться на родину. Не допусти, во всяком случае, чтобы он вырос при дворе врага нашего; старайся, чтобы он вступил на английскую почву в пору юности и душевной непорочности... Когда до тебя дойдет это письмо, ты, вероятно, будешь стоять уже выше нашего отца. Он беспрерывным трудом добился славы, получил ее в награду за терпение и настойчивость; ты же родился вместе со славой и тебе ненужно трудиться для ее достижения.

Защити моего сына своим могуществом и выведи его твердой рукой из заточения, в котором он теперь находится. Не надо ему графств, не делай его равным себе... Я только прошу, чтобы ты освободил его, что бы вернул его в Англию! Надеясь на тебя, Гарольд, я умираю!»

Письмо выскользнуло из рук графа.

– Кончилась эта жизнь, похожая на короткий, но тяжелый сон! – проговорил он грустно. – И как же гордился отец Свейном, который в спокойные минуты был так кроток, а в гневе так беспощаден. Мать учила его датским песням, а Хильда убаюкивала его сказками и рассказами о героях Севера. Он один из всего нашего семейства обладал настоящей датской, поэтической натурой... Гордый дуб, как скоро сломила тебя буря!...

Он замолк и долго сидел задумавшись.

– Теперь пора подумать и о его сыне, – сказал он наконец, вставая. – Как часто просит меня мать освободить ее Вульфнота и Хакона... Да я, ведь, уже не раз требовал их домой от герцога Вильгельма, но он постоянно находит отговорки и даже отвечает уклончиво на просьбы самого короля. Теперь же, когда герцог прислал ко мне этого нормандца с письмом, он уже не может, не переступая справедливость, отказать в просьбе вернуть Хакона и Вульфнота.

ГЛАВА 2

Малье де-Гравиль, как настоящий воин, едва коснулся подушки, тут же заснул богатырским сном без сновидений. Но около полуночи он был пробужден таким шумом, который разбудил бы не только его, но и семерых спящих сказочных витязей: раздались крики, треск, звуки рогов. Он вскочил с постели и увидел, что вся комната была освещена каким-то кровавым зловещим светом. Первая его мысль была, что крепость горит, но когда он вскочил на скамью, которая стояла около стены, и взглянул в отверстие башни, ему показалось, что вся окрестность охвачена пламенем, и сквозь эту огненную стихию он ясно разглядел, что сотни людей переплывали речку, перелезали через ров, бросались на секиры осажденных, прорывались через их ряды и рогатки, пытаясь войти внутрь окопов. Одни были полувооруженные, в шлемах и нагрудниках; другие – в полотняных туниках; третьи – почти совсем нагие. Громкие крики: «Хвала Водану»! сливались с криками: «Выходи, выходи за веру наших отцов»! Нормандец тотчас же понял, что валлийцы штурмовали саксонский стан. Немного времени потребовалось ловкому рыцарю, чтобы одеть кольчугу и схватить меч. Он выбежал из комнаты и спустился с лестницы в зал, наполненный поспешно вооружавшимися людьми.

– Где Гарольд? – спросил у них рыцарь.

– На окопах, – ответил Сексвульф, застегивая кожаный нагрудник. – Валлийские дьяволы выползли все-таки из своего ада!

– А это их вестовые огни?... Значит, вся страна идет на нас?

– Полно болтать вздор! – произнес Сексвульф. – Все эти холмы заняты воинами Гарольда, огни предупредили нас прежде, чем враги приблизились к нам; если б не это, то мы все уснули бы теперь сном вечности или были бы искрошены в куски...

– Постой, постой, – воскликнул рыцарь, – разве здесь нет монаха, чтобы благословить нас на бой!

– Очень нужно! – ответил Сексвульф и вышел наружу.

Страшное зрелище представилось им, как только они вышли на открытое место. Хотя битва началась недавно, но резня была уже в полном разгаре. Ободренные превосходством воинов, проявляя храбрость, похожую на бешенство сумасшедших, бритты перешли окопы, переплыли реку, хватали руками выставленные против них копья, перепрыгивали через трупы и с криками безумной радости кидались на тесные ряды, выстроившиеся перед крепостью. Река была полна крови, в полном смысле слова; пораженные стрелами трупы всплывали и исчезали; с противоположного берега люди бесстрашно бросались в воду, чтобы переплыть к стану неприятеля. Как белые медведи окружают корабль викинга при свете северного сиянья, так пробивались свирепые валлийцы сквозь огненную стихию.

Среди всей этой мессы сражающихся отличались два человека: один, высокий и статный, стоял твердо, как дуб, у знамени, которое то обивалось вокруг древка, то широко развевалось по воздуху от быстрого движения людей, так как ночь была совершенно тихая. С тяжелой секирой в руках стоял он против сотен, и с каждым ударом, быстрым, как молния, падал новый враг. Вокруг него грудами лежали уже трупы валлийцев. В самом центре сражения, впереди свежего отряда горцев, проложивших себе путь с другой стороны, находился человек, которого, казалось, охраняла какая-то волшебная сила от стрел и мечей. Оборонительное оружие этого вождя было до того легкое, что можно было подумать, что оно предназначалось для украшения, но не для боя. Большой золотой нагрудник прикрывал только средину его груди; на шее он носил золотое ожерелье, а золотые обручья украшали его руку, залитую кровью саксонцев. Вождь был среднего роста и хрупкого телосложения, но жажда победы делала его гигантом. Вместо шлема на голове его был только золотой обруч, а ярко-рыжие длинные волосы ниспадали на плечи и развевались при каждом движении. Глаза его сверкали, как у тигра, и, подобно этому животному, он бросался прыжком на пики противника. В какой-то момент он исчез в неприятельских рядах, и его можно было отличить только по частому сверканью короткого копья, но вскоре он пробил себе путь и вышел невредимым. Между тем его воины окружили прорванную им линию и сомкнулись вокруг него, убивая врагов и падая под их ударами.

– Поистине, вот сражение, в котором можно потешиться, – произнес де-Гравиль. – Ну, Сексвульф, ты теперь убедился, что ошибся, называя нормандцев хвастунами... С нами Водан!... Иди врагу в тыл.

Но оглянувшись назад, де-Гравиль заметил, что Сексвульф уже вел свой отряд к знамени, у которого стоял Гарольд. Нормандец недолго думал: в одно мгновение он очутился среди валлонского отряда, которым командовал вождь с золотым обручем на голове. Защищенный кольчугой от ударов оружия валлонов, рыцарь косил своим мечом как косою смерти. Он рубил направо и налево и почти уже пробился к саксам, твердо стоявшим в середине, когда рев и стоны на его пути обратили на нормандца внимание кембрийского вождя. Через минуту валлийский лев уже стоял против нормандца, не учтя, что железной кольчуге он противопоставил полуоткрытую грудь, короткое римское копье – длинному норманнскому мечу. Несмотря на явное неравенство бойцов, движения бритта были так быстры, рука его так тверда и ловка, что де-Гравиль, считавшийся одним из лучших воинов Вильгельма Нормандского, предпочел бы скорее видеть пред собою Фиц-Осборна или Монтгомери, чем отражать эти молниеносные удары и выдерживать бурный натиск свирепого Гриффита. Кольчуга рыцаря уже была прорублена в двух или трех местах, и кровь струилась из них, а тяжелый меч его только свистел в воздухе, стараясь попасть в увертливого противника. В это время саксонский отряд, воспользовавшись брешью, которая образовалась в рядах неприятеля и, узнав валлийского короля, предпринял отчаянное усилие. Тут на несколько минут завязалась беспорядочная, ужасная резня; удары сыпались наудачу, куда ни попало, люди падали как колосья под серпом жнеца, и никто не мог сказать, как настигла их смерть; но дисциплина, которую саксонцы сохранили по привычке даже среди суматохи, наконец восторжествовала. Дружным напором пробили они себе путь, хотя с большими потерями, и примкнули к главным силам, выстроившимся перед крепостью.