Николай Черкашин - Унесенные бездной. Гибель «Курска».

• Название: Унесенные бездной. Гибель «Курска».
• Автор: Николай Черкашин
• Издательство: Совершенно секретно
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-89048-092-8

Они были молоды. Они верой и правдой служили Родине. Она не смогла их спасти. В чем причины их гибели? Автор пытается разобраться в этом, он стремится заглянуть дальше и глубже других и угадывает только ему ведомую правду этой трагедии…

---

Двадцать пять неведомых миру побед… И в общей сложности – восемь лет под водой.

Года не прошло, как он принял Северный флот. И вот такой удар на пике карьеры, на вершине всей долгой честной и опасной службы…

Еду в штаб Северного флота. Понимаю, что Попову сейчас не до меня, не до бесед. Да и журналисты допекли так, что газетный лист вызывает у него тошноту. Тем не менее адъютант командующего приглашает в кабинет. С трудом узнаю осунувшееся, резко постаревшее лицо, глаза красны от застарелой бессонницы. Адъютант забирает со стола пепельницу, полную окурков. В окне кабинета, как всегда, – корабли у причалов, авианосец на рейдовых бочках да нависший над морем в отлив острый нос мемориальной подводной лодки К-21 – «катюше» фронтовых времен… Но наш разговор о другой «катюше» – о К-141, о «Курске».

– Вячеслав Алексеевич, как вы узнали о том, что случилось с «Курском»?

– Я находился здесь, в своем кабинете в штабе флота, когда мне доложили, что «Курск» не вышел на контрольный сеанс связи. До того он должен был донести о проведении торпедной стрельбы. Обычной стрельбы практической торпедой. Никаких экспериментов с этой лодкой не проводилось…

Стрельба была запланирована на 11.30. В этот момент мы находились на «Петре Великом» в 30 милях севернее этого района, обеспечивая другую АПЛ.

Донесение от Лячина не поступило. Это встревожило… Ну ладно. В полигоне всякое бывает: ну не вышел в позицию стрельбы, не успел определить главную цель, неисправность практической торпеды… Короче, сам факт несостоявшейся атаки ещё не давал повода предполагать самое плохое. В моей командирской практике тоже бывали случаи, когда я по тем или иным причинам не мог передать в эфир сообщение…

Капитан 1-го ранга Лячин должен был выйти на контрольный сеанс связи со штабом флота в 23.00 и донести как положено: «Всплыл, оставил район боевой подготовки». Но он не вышел… Я хорошо знал командира «Курска» – таких нарушений по связи у него быть не могло.

Вот тогда-то – в 23.30 – я и объявил по флоту аварийную тревогу, а сам же вылетел вертолетом на крейсер «Петр Великий», где пробыл потом две недели…

Хочу заметить, что время объявления аварийной тревоги считается началом спасательной операции. Мы не потеряли ни одной минуты. «Курск» был найден через четыре с половиной часа. Его обнаружили с помощью эхолотов «Петра Великого» в точке с координатами: широта 69 градусов 37 минут северная, долгота 37 градусов 35 минут восточная.

– Когда вы прибыли в район аварии, были слышны сигналы с затонувшей подлодки?

– Были. Акустики докладывали о стуках из отсеков. Они были приняты трактом шумопеленгования гидроакустического комплекса «Полином». Но быстро прекратились. Мы надеялись, что, услышав наши винты, подводники поняли, что их нашли, и теперь экономят силы.

Однако сейчас, после тщательного инструментального изучения зафиксированных звуков, после спектрального анализа в лаборатории СФ, возникли большие сомнения, что эти стуки исходили от нашей подводной лодки… И вот почему. Сигналы «SOS» подавались механическим излучателем. Таких приборов на наши подводные лодки не ставят. По всей вероятности, эти сигналы подавались с иностранной подводной лодки, которая находилась неподалеку от «Курска».

Когда мне доложили результаты предварительного осмотра корпуса «Курска», о том, что огромная пробоина находится на стыке носового и второго отсеков, я понял, что большая часть экипажа погибла.

– Почему же об этом сразу не объявили?

– Зачем? Что бы это изменило? Не приехали родственники? Они бы все равно приехали, даже если бы мы объявили, что в отсеках нет ни одной живой души. Не поверили бы. И правильно сделали бы. Потому что знать, подчеркиваю – не предполагать, а знать это, не было дано никому. В кормовых отсеках, по всем прикидкам, должны были оставаться живые люди. Другое дело, сколько они протянули в тех немыслимых условиях…

– Но ведь затянувшаяся спасательная операция, напрасное ожидание перенапрягали нервы не только родственников, но и всех, кто следил за ходом операции…

– По нервам людей били те телевизионные шоумены, которые раскрутили нашу трагедию по всем канонам крутого боевика с непредсказуемым финалом. Родственники погибших, сами того не ожидая, сделались участниками жестокого действа, когда им каждый день внушали с телеэкрана, что их сыновей и мужей не торопятся спасать.

Отец капитан-лейтенанта Бориса Гелетина, оставшегося в отсеках «Курска», капитан 1-го ранга Владимир Иванович Гелетин служит у нас в штабе Северного флота. Когда разворачивалась спасательная операция, он сам, как оператор, находился на посту контроля. За месяц до гибели сына он пережил смерть внука. Это очень мужественный человек. Когда развернулась бешеная, другого слова я не нахожу, травля нашего флота по известным телеканалам, Гелетин рвался на телевидение: «Дайте мне сказать все, как было…» Не дали…

– А как все было? Что он хотел сказать?

– Я думаю, он ещё скажет все, что хотел сказать. А как все было – довольно честно показал телерепортер РТР Аркадий Мамонтов. Хочу лишь отметить, что нашим спасателям была поставлена задача на порядок труднее, чем норвежским водолазам. Нашим акванавтам надо было обеспечить герметичный вход в лодку через кормовой аварийно-спасательный люк, что оказалось невозможным не из-за плохой техники или малоопытности спасателей, а из-за глубокой трещины на комингс-площадке. Этого никто не ожидал. Норвежцы же должны были лишь открыть крышку люка, что они и сделали, спустя сутки с помощью манипуляторов подводного робота.

– Один из главных упреков – почему так поздно пригласили иностранцев и даже почему препятствовали им в работе.

– Последнее обвинение – полная чушь! Все, что им от нас требовалось, мы предоставляли немедленно. Единственное ограничение – работать только в корме. И то по просьбе норвежцев мы пустили их водолазов к шестому – реакторному – отсеку, где они сделали замеры радиоактивности. Их приборы показали: «Ноль. Точка. Ноль». После чего они смогли погружаться, не боясь «схватить дозу».

Почему не пустили их в нос? Потому что никаких дел для спасателей там не было. Тем более что норвежские водолазы были вовсе не спасателями, а монтажниками подводных нефтяных конструкций. Не забывайте, что подводные крейсера, подобные «Курску», находятся на вооружении нашего флота, и уже поэтому он является режимным объектом. Даже в полуразрушенном виде он остается носителем некоторых военных секретов. Поэтому обследовать его должны были только наши специалисты. Знаете, осмотреть носовую оконечность ставшего на ремонт в Бергене «Мемфиса» американцы не дали даже своим союзникам по НАТО. Все недоумения, почему норвежские водолазы, равно как и британская спасательная субмарина, не получили полной свободы действий – просто не корректны.

Что касается «опоздания в приглашении»… На первом этапе спасательных работ никакие иностранцы нам были не нужны. Мы пришли в район не с голыми руками. Нам было чем спасать, и были шансы на успех. И лишь тогда, когда стало ясно, что все попытки состыковать аппарат обречены на провал, вот тогда на месте спасательных работ появились норвежские глубоководники. На этом, втором этапе, когда мы убедились, что живых в корме уже нет, люк можно было открывать любым способом…

Я глубоко признателен норвежским морякам и водолазам за то, что в трудную минуту они оказались рядом.

– Один из московских журналов утверждает: «Отсутствием должной подготовки может объясняться и то, что экипаж «Курска» не воспользовался никакими спасательными средствами»…

– Не знаю, чего больше в этом утверждении – кощунства или глупости… Разве можно упрекать погибших людей в том, что им не хватило умения воспользоваться спасательными средствами? Если речь идет о тех, кто мог оставаться в корме, то им для спасения надо было открыть аварийный люк. То, что им не удалось это сделать, вовсе не говорит об их выучке. Это судьба.

– Ваша версия случившегося?

– Представьте себе, что вам, следователю, сообщают: в джунглях погиб человек. Рядом находились трое недружественных ему охотников. Возможно, человек нечаянно застрелил себя сам, возможно, его случайно подстрелили другие. Вот и вся информация. Осмотреть тело погибшего крайне сложно. Охотники с места гибели ушли, причем один из них сразу же обратился в ближайшую больницу. На просьбу следователя предъявить свое оружие для экспертизы отвечает отказом… Вот и думай что хочешь.

Из всех версий наиболее логичной считаю столкновение с иностранной подводной лодкой. Удар мог деформировать переднюю часть торпедного аппарата, инициировать взрыв торпеды или иную аварию в носовом отсеке «Курска», из-за которой подводный крейсер уткнулся в грунт и произошел второй – главный – взрыв сдетонировавшего боезапаса.