Дакаики - Услада душ, или Бахтияр-наме

• Название: Услада душ, или Бахтияр-наме
• Автор: Дакаики
• Издательство: Правда
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1986

Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.

---

– У меня есть жалоба на обитательниц гарема, да такая, что язык не поворачивается говорить, а сердце не может утаить. Я, как в пословице, «застыл в изумлении между воротами и дворцом», ожидая прибытия великого шаха.

Шах, слыша такие слова, задрожал от ярости:

– Говори немедленно, что случилось, оставь недомолвки намеки.

– Падишах приказал своему нижайшему рабу, – начал везир, – прислушиваться к тому, что происходит в гареме. И вот я против воли подслушал. Однажды ночью я поднялся на крышу дворца. Оттуда я увидел, что дочь Камкара в недостойной близости с поваром-мужеложцем. Он упрекал ее в недостатке любви к нему, а она отвергала эти упреки. После такой беседы возлегли они вместе в постель.

Падишах запылал огорчением, загорелся пожаром ярости. Едва войдя в гарем, он приказал отрубить голову мужеложцу. А ступив во внутренние покои, он обнажил зловещее лезвие и воскликнул:

– О злосчастная супруга! Ты предпочла моему венцу и трону какого-то мужеложца, осквернила шахскую постель прелюбодеянием! А я-то поверил в твое благочестие и набожность, в твою непорочность и чистоту!

– О падишах! – отвечала жена. – Берегись поступать по навету завистника и наущению клеветника. А не то ведь падет упрек на твой разум и тебя будут порицать за несправедливость. Мне известно, что эти краски коварства мог смешать только злокозненный везир, что сей гнусный поклеп на меня мог возвести один лишь криводушный Кардар. Потерпи немного, и я докажу свою невиновность и покажу его дерзость. Ведь Аишу дочь Абу-Бакра – да будет доволен ею Аллах! – несмотря на то, что пророк сказал ей: «Говоря со мной, о Хумайра», заподозрили в великом грехе; пречистую Марьям, хотя всевышний сказал о ней словами: «Сохранила свое целомудрие», обвинили в прелюбодеянии.

Жена увещевала его, а падишах все гневался на нее и кричал:

– Отрубите голову этой мерзавке! А не то она своей хитростью навяжет мне гордыню, а своими извинениями внушит мне отвращение.

Рядом стоял один хаджиб, он сказал:

– О падишах! Великие мужи считают убиение женщины плохой приметой и порицают, когда падишахи направляют свои меч против тех, кто ущербен умом [28]. Если она заслуживает казни, то прикажи привязать ее к спине верблюда и пустить животное в пустыню, ибо такая мука хуже всякой смерти, а такое возмездие страшнее ударов меча.

И падишах приказал привязать жену к верблюду и пустить в бескрайнюю пустыню.

Но случилось так, что верблюд повстречал колодец, улегся около него, а дочь везира ухитрилась развязать свои путы, тут же соскочила с верблюда и пошла по направлению к Мекке, а сердце свое обратила к дворцам всевышнего. Днем она постилась, вечером разговлялась травами, совершала намаз и дожидалась избавления. Как говорят: «Тому, кто принадлежит Аллаху, принадлежит и Аллах».

На милость Аллаха пеняет лишь тот,
Кто совесть забыл и в разврате живет.

А тем временем у начальника каравана царя царей вот уже несколько дней как потерялась часть животных. Он велел оседлать верблюда и поехал искать их по пустыне, пока не прибыл наконец к какому-то колодцу. Там он увидел красавицу, которая в одиночестве совершала намаз в дикой и страшной пустыне. Когда она завершила молитву, караванщик приветствовал ее, а потом спросил с удивлением:

– Ты из рода людского или ты ангел?

– Я человек, – отвечала она. – И вынуждена странствовать по этой безлюдной пустыне обездоленная судьбой. Но служение всевышнему дает пищу моему телу, а покорность творцу – лекарство от моих недугов. Слова веры заменяют мне хлеб, поминание имени всемогущего господа служит мне прозрачной водой.

– О праведница! – воскликнул караванщик. – Прими меня в братья свои, я повезу тебя в столицу царя царей. Как бы тебя не постигла беда в этой пустыне, как бы тебе не пострадать в этих песках.

– Я уповаю на Аллаха, – отвечала дочь везира, – и поклоняюсь творцу. Как сказал всевышний: «А кто уповает на Аллаха, то Он достаточен для него».

Караванщик оставил у края колодца дорожный припас, который был с ним, и отправился на поиски верблюдов. И поскольку его осенила благодать этой праведницы, он вскоре нашел потерянное и с радостным сердцем вернулся в город.

И случилось так, что царь в это время играл в чоуган на мейдане. Увидев караванщика, он спросил:

– Нашел ты пропавших верблюдов?

– Да, благодаря милости бога и благодати праведницы, которая поселилась в этой пустыне.

Тут он рассказал о набожности и святости той женщины, о ее красоте и великолепии.

– Она обитательница рая, – заключил караванщик, – человек в облике ангела.

Падишах тут же отправился на охоту, а оттуда поскакал прямо в пустыню. Спустя три дня шах и его свита подъехали к колодцу и увидели целомудренную женщину, склонившую голову в молитве, предаваясь беседе с богом. Царь, узрев ее благочестие и скромность, почувствовал жалость в груди и уважение в сердце. Он тут же соскочил с коня, забыв о царской гордыне.

Когда девушка завершила намаз, царь приветствовал е смиренно, как слуга, и сказал:

– Почему бы тебе не переселиться в мою столицу? Ведь молиться удобнее в соборной мечети, служить богу лучше в кельях и храмах. А если ты захочешь, то сможешь сочетаться со мной браком по шариату, чтобы союз с тобой укрепил в моем сердце набожность, чтобы подле тебя в груди моей упрочилось поклонение богу.

– Я – несчастная женщина, покинувшая людей и успокоившаяся с именем бога в сердце, – отвечала девушка. – А ты – царь царей, падишах земли и времени. Оставь меня в этой пустыне, чтобы я молилась за тебя и за вечность твоего царствования.

Царь, видя, что она всей душой предалась богу, сказал:

Если правдой поступиться, значит, кривда одолела.
Если женщине уступишь – не мужчина, значит, ты.

Он разбил тут же палатку и стал молиться богу. Проведя три дня и три ночи в благочестии и молитвах, он сказал девушке:

– Ради твоей благодати и света твоих деяний я прибыл в эти места. А теперь тебе следует отправиться в город, чтобы и там досталась нам доля твоего святого благочестия, чтобы и на нас распространилась твоя праведность.

– Да будет тебе известно, – отвечала девушка, – что я женщина, которую оклеветали враги, обвинив в супружеской измене. Я дочь везира Камкара. Шах, наверное, слышал о насилии, которому подвергся этот несчастный. Я же до сих пор состою в браке с Дадбином, известным своей отвагой. Я поеду в город, если такова твоя воля, но обещай мне вызвать в столицу Дадбина и Кардара – преступного шахского везира, чтобы мне смыть с себя пятно измены своим правдивым повествованием и с помощью величия царя царей доказать свою непорочность.

Царь приказал отвезти девушку в столицу в паланкине благополучия, а нескольким приближенным велел отправиться за Дадбином и Кардаром и призвать их в столицу.

Дадбин и Кардар прибыли в царскую столицу, поцеловали землю перед троном, а царь царей сказал:

– Да будет вам известно, что исправление насилия – это долг перед верой и властью, а отправление правосудия неотделимо от разума и человечности. Если не будут соблюдаться законы шариата, никто в мире не сможет уверовать в безопасность. Основа устоев веры – эта помощь униженным, сердцевина наказания – это защита обездоленных. Дочь везира Камкара принесла жалобу на насилие. Она утверждает, что ее по навету обвинили в супружеской измене, что рукой насилия в нее пустили стрелу унижения из лука клеветы. Сегодня надо отделить истину от лжи, правду от кривды.

Когда царь царей произнес эти слова, дочь везира подала голос из-за занавеса:

– Прошу от царя всего мира и властелина нашего времени спросить Кардара, какой грех и какую измену он знает за мной, какой проступок и прегрешение я совершила, за что я опозорена.

Царь сказал Кардару:

– Говори правду, ибо «истина блистает, а ложь заикается». Ложь всегда можно отличить от истины, а в присутствии царей невозможно мошенничать в игре.

– Никогда я не видел никакой измены и блуда со стороны этой целомудренной женщины, – начал Кардар. – Я не слышал о ее грехах, ни о больших, ни о малых. Все мои наговоры были проявлением человеческой слабости и бесовским искусом.

– Слава Аллаху, – сказала девушка, – мрак этого обвинения покинул меня. Благодарю бога, что подозрение в измене спало с меня.

Когда царю стали очевидны мерзость слов и низменность поступков везира, он спросил девушку:

– Ты хочешь, чтобы его наказали?

– Высокий ум царя опережает других в вынесении любого приговора и в наблюдении истины, – отвечала девушка. – Лучше нам прибегнуть к тексту Корана и указаниям Фуркана, как сказал всевышний: «Воздаяние за зло – зло, подобное ему». Меня привязали к верблюду и пустили в пустыню, прикажите поступить с ним так же, дабы впредь никто не пытался обесчестить целомудренных женщин и позорить добродетельных жен.