Игорь Дамаскин - Сталин и разведка

• Название: Сталин и разведка
• Автор: Игорь Дамаскин
• Издательство: Вече
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-9533-0268-1

Сталин и разведка. Эта тема — одна из ключевых как в отечественной, так и во всемирной истории XX века. Ее раскрытие позволяет понять ход, причины и следствия многих военно-политических процессов новейшей истории, дать правильное толкование различным фактам и событиям.

Ветеран разведки, видный писатель и исследователь И.А.Дамаскин в своей новой книге рассказывает о взаимоотношениях И.В.Сталина и спецслужб начиная с первых шагов советского разведывательного сообщества.

Большое внимание автор уделяет вопросам сотрудничества разведки и Коминтерна, репрессиям против разведчиков в 1930-е годы, размышляет о причинах трагических неудач первых месяцев Великой Отечественной войны, показывает роль разведки в создании отечественного атомного оружия и ее участие в поединках холодной войны.

---

Ежов заявил, что с момента своего прихода в НКВД он арестовал 238 работников Наркомата, ранее принадлежавших к оппозиции. Другим контингентом арестованных чекистов были «агенты польского штаба». В этой связи Ежов привел «указание товарища Сталина, который после кировских событий поставил вопрос: почему вы держите поляка на такой работе?» По существу это была одна из первых сталинских директив изгонять с определенных участков работы, в частности из спецслужб, людей только за их принадлежность к той или иной национальности.

В прениях по докладу Ежова выступили Ягода и пять ответственных работников НКВД, находившихся в составе высших партийных органов.

Все они каялись, признавали «позорный провал работы органов госбезопасности», клялись «смыть позорное пятно, которое лежит на органах НКВД» (имелось в виду «запоздание на 4 года» с раскрытием троцкистских заговоров). Чуя нависшую над каждым из них угрозу, подробно докладывали о своих заслугах в выявлении контрреволюционных групп, спихивали вину на своих коллег, иногда из-за этого в зале возникала злая перебранка.

В одном из выступлений прозвучало, что каждая из троцкистско-зиновьевских группировок «имеет связь с разведками иностранных государств».

Ягода, видимо, надеялся отделаться наказанием за «халатность и отсутствие бдительности». Но не тут-то было. Один из выступавших, Евдокимов, объявил его главным виновником «обстановки, сложившейся за последние годы в органах НКВД». Если до этого во всем обвиняли Молчанова, которого Ежов назвал «главным виновником „торможения дел“ в НКВД», то Евдокимов прямо заявил: «Я думаю, что дело не ограничится одним Молчановым (Ягода: „Что вы, с ума сошли?“). Я в этом особенно убежден. Я думаю, что за это дело экс-руководитель НКВД должен отвечать по всей строгости закона. Надо привлечь Ягоду к ответственности».

Евдокимов и не догадывался, какую лавину обвинений он сдвинул с места. Под этой лавиной погибнет и Ягода, и сам он, и тысячи других чекистов.

Все говорили о повышении политической бдительности, но вот выступление наркоминдела Литвинова прозвучало явным диссонансом, хотя тоже являлось укором Наркомвнутделу и его внешней разведке.

Литвинов поднял вопрос о «липовых» сигналах зарубежной агентуры НКВД. Он рассказал, что при каждой его поездке за границу от резидентов поступают сообщения о подготовке «покушения на Литвинова». Игнорируя некоторые возмущенные реплики, он заявил, что ни одно из таких сообщений не подтвердилось. «Когда что-нибудь готовится, никогда не бывает, чтобы это было совершенно незаметно, а тут не только я не замечал, охрана не замечала, больше того, местная полиция, которая тоже охраняла, она тоже ничего не замечала (Берия: „Что вы полагаетесь на местную полицию?“)…Я все это говорю к тому, что имеется масса никчемных агентов, которые, зная и видя по газетам, что „Литвинов выехал за границу“, чтобы подработать, рапортуют, что готовится покушение на Литвинова (Ворошилов: „Это философия неправильная“). Совершенно правильная. Это указывает на то, что эти агенты подбираются с недостаточной разборчивостью… и я думаю, если так обстоит дело за границей, то может быть что-то подобное имеется по части агентуры и в Советском Союзе». Намек Литвинова был недвусмысленным, но, видя, что Сталин не сделал никакого замечания Литвинову, все остальные решили не вступать с ним в дискуссию.

В заключительном слове Ежов обрушился на Ягоду за его неспособность внедрить агентуру в окружение Троцкого и Седова. Ягода вяло оборонялся: «Я все время, всю жизнь старался пролезть к Троцкому». На это Ежов резко отреагировал: «Если вы старались всю жизнь и не пролезли — это очень плохо. Мы стараемся очень недавно и очень легко пролезли, никакой трудности это не составляет, надо иметь желание, пролезть не так трудно». Ежов был прав. В его активе имелась вербовка «Тюльпана» — Зборовского.

Резолюция по докладу Ежова повторяла формулировку телеграммы Сталина и Жданова из Сочи о запоздании с разоблачением троцкистов на 4 года и указывала, что «НКВД уже в 1932-1933 годах имел в своих руках все нити для того, чтобы полностью вскрыть чудовищный заговор троцкистов против советской власти».

Резолюция требовала ужесточить режим содержания политзаключенных и обязала НКВД «довести до конца дело разоблачения и разгрома троцкистских и иных агентов фашизма до конца с тем, чтобы подавить малейшие проявления их антисоветской деятельности».

На пленуме Ворошилов говорил: «…у нас, в рабоче-крестьянской Красной армии, к настоящему времени, к счастью или к несчастью, а я думаю, что к великому счастью, пока что вскрылось не очень много врагов народа…»

Однако очень скоро «оптимизм» Ворошилова поубавился. После пленума масштабы репрессий против командных кадров резко возросли. Если с 1 января по 30 марта 1937 года из РККА было уволено по политическим мотивам 577 человек, то с 1 апреля по 11 июня (день, когда в печати появилось сообщение о предстоящем суде над Тухачевским и семью другими военачальниками) — 4370 человек. Ворошилов и Гамарник визировали в день сотни представлений на увольнение и арест.

24 мая было принято постановление Политбюро о «заговоре в РККА». В нем упоминалось о послании Бенеша Сталину и указывалось, что заговорщики планировали «во взаимодействии с германским генеральным штабом и гестапо в результате военного переворота свергнуть Сталина и советское правительство, а также все органы партии и советской власти, установить… военную диктатуру».

25—26 мая опросом Политбюро приняло решение об исключении из партии Тухачевского и Рудзутака и передаче их дел в НКВД. 28 мая был арестован Якир, а 29 мая — Уборевич. Они обвинялись «в участии в антисоветском троцкистско-правом заговорщическом блоке и шпионской работе против СССР в пользу фашистской Германии, а Якир и Уборевич, дополнительно, в пользу Японии и Польши».

Гамарник, которому был объявлен приказ о его увольнении их РККА, застрелился (не выполнил «указания» товарища Сталина!). Причины этого поступка были разъяснены в официальном сообщении следующим образом: «Бывший член ЦК ВКП(б) Я.Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами и, видимо, боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством».

1 июня было принято постановление Политбюро о лишении орденов 26 человек «за предательство и контрреволюционную деятельность». В нем значились, в частности, имена пяти военачальников (в том числе Корка и Эйдемана), пяти «штатских» (в том числе Рыкова и Енукидзе) и одиннадцати бывших руководящих работников НКВД (Ягода, Молчанов, Волович, Гай, Прокофьев, Погребинский, Бокий, Буланов, Фирин, Паукер, Черток).

В такой атмосфере в этот же день открылось расширенное заседание Военного Совета при наркоме обороны с участием его членов (четверть его состава — 20 человек — уже были арестованы), членов Политбюро, а также 116 приглашенных военных работников из центрального аппарата Наркомата обороны и с мест. Участники заседания были ознакомлены с показаниями Тухачевского и других «заговорщиков». Доклад «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА» сделал Ворошилов.

На следующий день с большой сумбурной речью выступил Сталин. Эта речь, касающаяся деятельности вражеских спецслужб и носящая в ряде мест иронически-издевательский характер, достойна того, чтобы ее частично воспроизвести. Можно изложить его выступление, исправленная стенограмма которого хранилась в личном архиве И.В. Сталина. Но, как говорили в свое время: «Лучше товарища Сталина не скажешь», поэтому приводится, естественно с купюрами, отрывок его выступления, касающийся германской «роковой женщины» Гензи и ее жертв:

«…Прежде всего, обратите внимание, что за люди стояли во главе военно-политического заговора. Я не беру тех, которые уже расстреляны, я беру тех, которые недавно еще были на воле. Троцкий, Рыков, Бухарин — это, так сказать, политические руководители. К ним я отношу также Рудзутака, который также стоял во главе и очень хитро работал, путал все, а всего-навсего оказался немецким шпионом, Карахан, Енукидзе. Дальше идут Ягода, Тухачевский — по военной линии, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник — тринадцать человек. Что это за люди? Это очень интересно знать. Это — ядро военно-политического заговора, ядро, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов. Что это за люди?

…Я пересчитал тринадцать человек… Их них десять человек шпионы… Троцкий — обер-шпион.

Рыков. У нас нет данных, что он сам информировал немцев, но он поощрял эту информацию через своих людей. С ним очень тесно были связаны Енукидзе, и Карахан, оба оказались шпионами. Карахан с 1927 года, и с 1927 года Енукидзе.

Мы знаем, через кого они доставляли секретные сведения — через такого-то человека из германского посольства в Москве. Знаем. Рыков знал все это. У нас нет данных, что он шпион.