Юрий Долгушин - ГЧ [Генератор чудес]

• Название: ГЧ [Генератор чудес]
• Автор: Юрий Долгушин
• Жанр: Научная Фантастика

Научно-фантастический роман Юрия Долгушина “Генератор чудес”, опубликованный в предвоенные годы в журнале “Техника — молодежи”, имел большой успех и явился заметным этапом развития советской научной фантастики.

---

Анна уже восхищенными глазами следила за мелькающими перед ней листами «историй болезни».

— Дальше — сепсис, так называемое «заражение крови». Принято думать, что сепсис с его высокой температурой, болями в суставах, отеками — это результат деятельности микробов, попавших в кровь и распространившихся по кровяному руслу. Поэтому сейчас же организуется облава на этих микробов: в кровь вводится дезинфицирующее вещество, например, ляпис. Однако это не дает надежных результатов. Заражение бывает местным и скоро проходящим, но нередко этот процесс, как говорят медики, «генерализуется», то есть распространяется на весь организм и в течение нескольких часов приводит к смерти. Бывают случаи сепсиса, необъяснимые с точки зрения общепринятой теории, когда в крови никаких микробов не оказывается; и еще большей загадкой представляются те случаи, когда присутствие микробов в крови не вызывает заболевания. Теперь для нас ясно, что сепсис обусловливается совсем не распространением микробов в крови, а распространением своеобразного вида возбуждения внутри нервной системы, причем начаться это возбуждение может с любого пункта организма. Применение «блокады» и тут дало хорошие результаты.

— Постой, папа, — Анна задержала руку отца, готовую отложить в сторону пачку листков. — Тут совсем коротенькие записи, давай прочтем какую-нибудь. Может и для доклада что-нибудь пригодится.

— Пожалуйста, возьмем любую. Ну, вот эту, например. Читай.

Внимательно, как бы проверяя правдоподобность записанного, Анна прочла вслух:

— «Больной П. Н., 32 лет. Поступил в клинику[5] 23 января по поводу появления свища на месте оперированного ранее перелома ноги в нижней трети левой голени. Свищ гноится. Кожа вокруг воспалена, припухла, буровато-красного цвета. Зонд обнаруживает шероховатую, изъеденную кость.

3 февраля. Операция. Свищ рассечен, очищен. Кость выскоблена, рана зашита. Гладкое послеоперационное течение. Температура нормальная.

10 февраля. Все нормально. Швы сняты.

11 февраля. Температура поднялась до 39°.

12 февраля. Температура 39°. Рана вновь вскрыта.

14 февраля. Температура не спускается. Отек левого плечевого сустава Перемежающийся озноб. Резкое ухудшение общего состояния.

19 февраля. Сильная желтуха. Сильные боли во всех суставах. Пульс — 110. В крови — стафилококк.

21 февраля. Состояние очень тяжелое. Все признаки сепсиса.

22 февраля. В вену введено 300 кубических сантиметров раствора ляписа…»

— Видишь? — перебил Ридан. — Это обычная попытка истребить стафилококков в крови. Дальше.

— «23 февраля. Незначительное улучшение общего состояния.

25 февраля. Вновь сильное ухудшение общего состояния. 27 февраля. Вторичное вливание ляписа.

Никакого эффекта. В ближайшие дни дальнейшее ухудшение. Боли во всех суставах. Резкая желтуха. Больной очень слаб. Бредит. Картина тяжелого стафилококкового сепсиса.

6 марта. Сделана «блокада» симпатического нерва. Введено 150 кубических сантиметров раствора новокаина.

7 марта. Значительное улучшение состояния. Боли в суставах меньше.

8 марта. Боли настолько незначительна, что больной свободно двигает руками и ногами. Желтушность уменьшается. Температура нормальная.

12 марта. Быстрое улучшение общего состояния и самочувствия. Свищ заживает. Гноя нет.

26 марта. Разрешено ходить. Свищ почти зажил. 6 апреля. Выписан совершенно здоровым»…

Анна взглянула на отца с такой радостно-удивленной улыбкой, как будто только что вот тут, перед ней, произошло это удивительное исцеление больного.

— Чудеса? — улыбнулся и Ридан. — Да, не просто было найти эти приемы лечения. Ведь далеко не всякое воздействие на нервы может помочь больному организму. Нужно подействовать так, чтобы только на время изменить нервные связи, но ничего в них не сломать, не разрушить: ведь всякое, даже малейшее нарушение нервной сети и на периферии и в центрах может оказаться тем незаметным толчком, который пустит в ход страшный механизм болезненной перестройки функций в нервной системе… Как видишь, самые корни так называемых «болезней» пока остаются чрезвычайно неопределенными. Но зато мы теперь впервые имеем общее представление о механизме всякого заболевания, знаем, где именно, в какой среде организма происходит болезненный процесс и куда следует направлять наши усилия, наши средства борьбы с болезнями. А это значит, что победа над преждевременной смертью, победа над старостью — вопрос времени!

— И над старостью? Да разве старость — болезнь?

— Болезнь, Анка! — радуясь изумлению дочери, воскликнул Ридан. — Болезнь! Нужны, конечно, «вещественные» доказательства? Пожалуйста. Идем!

Огромными своими шагами он направился в коридор института. Анна почти бежала рядом. По узкой лестничке они спустились вниз, и Ридан постучался в дверь Тырсы. В комнате послышалась возня и какое-то неопределенно-вопросительное ворчание.

— Это я, Тырса. Дайте-ка ключ от зверинца.

Дверь медленно открылась, и заспанный, в неизменной ермолке на голове, хранитель животных, хмуро взглянув на пришедших из-под густых серых бровей, сам направился к зверинцу. Он явно не одобрял всех этих жестоких операций, которые Ридан и его сотрудники проделывали над ни в чем неповинными и совсем здоровыми животными. Тырса хотя и выполнял с необычайной тщательностью все распоряжения «сверху», но решительно держал сторону бессловесных жертв. Не отдавая ключа, он сам открыл дверь своих владений и, пропустив посетителей, остановился у порога.

Ридан подошел к одной из низких широких клеток и включил висящую над ней лампочку. В углу клетки на соломе лежала небольшая тощая собака. Щуря от яркого света слезящиеся глаза, она медленно подняла морду и вновь опустила ее на лапы.

— Ну вот, смотри… Ты знаешь, сколько лет вообще живет собака?

— Знаю. Лет одиннадцать-двенадцать, — ответила Анка.

— Верно. Ну определи, сколько приблизительно лет этому псу. Эй, Мурзак! Иди сюда! — позвал Ридан.

Собака повиляла хвостом, затем нехотя поднялась сначала на передние ноги, потом на задние, потянулась, зевнула и подошла. Тусклая неровная шерсть висела на ней клочьями, на боках пробивались лысины, морда была почти седая.

— Старик, — решила Анна. — Лет… девять, десять?

— Так. Теперь иди сюда.

Когда Ридан щелкнул выключателем у другой клетки, в ней уже вертелась юркая собачонка такого же роста, как и первая. Она бегала вдоль передней решетки, повизгивая и усиленно виляя хвостом.

— Это Валет. Ах ты, паршивец! — Ридан, просунув руку в клетку, потрепал морду собаки, обнажив ее ровные белые зубы.

— Ну, это щенок, — уверенно сказала Анка. — Года два?

— На этот раз правильно. А теперь удивляйся: Мурзак и Валет — родные братья, одного помета, им обоим около двух лет.

— Да неужели?! В чем же дело?

— А в том, что когда Мурзаку было восемь месяцев, мы ему ввели капельку эмульсии мозгового вещества в седалищный нерв. И больше ничего! А Валета оставили для контроля. С тех пор прошел только один год. И вот тебе результаты. Мурзак «здоров» в общепринятом смысле этого слова. Это нормальный старик; ест и пьет он, сколько полагается, пищеварительный аппарат в порядке. Но все симптомы старости у него налицо. А теперь смотри сюда, — Ридан подошел к третьей клетке. — Это Сильва, самый интересный экземпляр, их сестра. Видишь, она выглядит значительно моложе Мурзака, но старше Валета. Ей была сделана сначала та же операция, что и Мурзаку. Она начала стареть гораздо быстрее и пять месяцев назад выглядела почти так же, как сейчас Мурзак. Тогда мы стали понемногу перетряхивать, перестраивать ее нервную систему. На Сильве, между прочим, нам удалось значительно усовершенствовать метод воздействия новокаином. И вот тебе результат, она молодеет! Все признаки старости проходят… Пошли, Анна, пусть этот мрачный страж продолжает спать, — добавил он, указывая глазами на долговязую фигуру Тырсы у входа.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ОПЯТЬ СЕМЬ БУКВ

Анна заснула сразу крепким сном. Разговор с отцом ее утомил: слишком новы были эти идеи и опыты, слишком резко нарушали они ее привычные, казавшиеся прочно установленными представления.

Трудно было постигнуть смысл того, что она узнала.

Проснулась Анна на рассвете и тотчас вспомнила вчерашних собак. Дряхлый двухлетний «старик» Мурзак и молодеющая по воле Ридана Сильва стояли перед ее глазами и требовали ответа: что это значит? Старость — болезнь! Болезнь, которую можно «привить»! Болезнь излечимая! Значит, старости не будет? А смерть?..

Кровать у противоположной стены была пуста: эти дни после экзаменов Наташа проводила в своей родной деревне в Мещерском крае. Пора бы уже вернуться. Ах, если бы она была тут! Анна привыкла делиться с ней своими впечатлениями, мыслями; рассказав ей о вчерашних собаках, она, может быть, и сама лучше поняла бы все.