Оксана Духова - Белая волчица князя Меншикова

• Название: Белая волчица князя Меншикова
• Автор: Оксана Духова
• Издательство: Крылов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0184-3

Юный князь Александр Александрович Меншиков, сын опального Светлейшего князя, умершего в Березове, стал свидетелем гибели неизвестного у собора Петра и Павла. А затем ему привиделся жуткий призрак. Он предрек приход царства Тьмы и исчезновение Петербурга.

Князь попытался бежать от отвратительно реального для него, безжалостного призрака, и покинул Северную Пальмиру. Но где бы он ни скитался, где бы ни прятался на просторах России, – всё было безнадежно. Князь решился вступить в единоборство с «тенями» и выяснить, кто и зачем сводит его с ума, и кому выгодно опустошение столицы. Рядом с ним верная и таинственная помощница, неподвластная самой императрице Анне Иоанновне…

---

Сашенька вскочил на ноги, ударил в слепой агонии. Все кружилось, вращалось пред глазами. И все же он увидел Белую Волчицу.

– Ты пришла! Пришла!

Желтые глаза пристально следили за боровшимися. В них не было ни сострадания, ни интереса – глаза древней богини, которой чужды человеческие страсти.

– Проклятый… идиот, – прохрипел Темный Царь. – Неужто ты не видишь? Мы все… лишь игрушки для нее. Все… я —тоже… был игрушкой…

Руки Темного Царя сомкнулись железно на шее юного князя. Он мог бы в секунду убить его. Но нет. Он не хотел. Темный Царь желал увидеть его страдания. Мука другого была эликсиром его сил.

Дыханья не было. Лицо Темного Императора плыло перед глазами, а из боли в легких рождалось чувство мрачное, глухое: я приближаюсь к границам царства Небытия. А еще рождалась печаль, что все закончится именно так… бездарно.

Белая стрела вонзилась в спину Темного Императора – волчица!

Дьявольский триумф в глазах тени страшной обратился в удивление, а потом и в безграничный ужас. В панику. В нечто новое: в смертный, небытный ужас.

И Сашенька понял, как Ей это удалось. Она пила его страх, его крики, его мучение, она чувствовала сие, терзала не зубами, а клыками острыми души древней, и Сашенька, тем временем, оживал. Боль Темного Императора была пищей Белой Волчицы. Каждое мгновение его страдания вливало силы в Волчицу, и в него, Сашеньку.

Темный Император закричал в последний раз, тело его подбросило силой неведомой до сводов сумрачных, перевернуло. Он вспыхнул черным огнем и сгорел в единое мгновение.

Сашенька рухнул на колени, мотая головой в ужасе и понимая – все, все кончено. Такого не могло быть, и все же он выжил.

Кто-то тронул его за плечо осторожно. Она. Марта. На чувственных губах – улыбка, немного злая, немного странная. Но все-таки улыбка. Абсурдная и… родная. Делавшая ее еще прекрасней.

Нет. Не прекрасней. Божественней.

– Он… Он больше не вернется? – хрипло спросил Александр.

Улыбка Марты сделалась горько-насмешливой. О! Уж она-то точно знала, вернется ли…

– Нет, – прозвучал негромкий ответ. – Он не вернется, пока в городе сем воды и света белого не поставят ему неразумные детища людские кумира медного на горе высокой.

И Сашенька вздохнул. С облегчением видимым. Какие ж в городе сем горы высокие? Конечно, не вернется!

– Санька, – хрипло шепнула Марта. – Ты позабыл о сестре.

– Марта, кто ты? – казалось, юный князь не стронется с места, пока не получит ответа на сей вопрос.

– В самую первую встречу нашу я, кажется, представилась тебе. Почему ты решил, что я лукавлю?

Они шли по сумрачным, наполненным водой туннелям, что прорезали, казалось, все чрево городское, и вспоминал Александр ветреный день березовский, отца, с выбеленной сединой головой, усталого, в мужичьем платье. Батюшка присел, привалился к стене только что справленной им часовенки и утомленно прикрыл пронзительные синие глаза, утратившие былую хитроватость и радость. «Для кого ты строил все это? – негромко спросил тогда Сашенька. – Во имя кого? Святой великомученицы ради или во имя той, что ушла от тебя в смерть?». Отец прищурился, подумал немного и признался: «Эх, Сашка, Сашка. Ничто не умирает. Не умирают души людей и явлений. Не думай, что умерли древние боги. Они живут гораздо ближе к нам, чем мы сами думаем, они живут в нас самих. Да, идолища богини древней разрушены, имена ее, возможно, исчезли, а сама Она – Богиня моя Белая осталась. И хотим мы того или нет, сознательно аль бессознательно, мы до сих пор служим древним божествам, – мрачным или светлым, смотря по преобладанию в нас темного или светозарного начала.

Я ж всю жизнь служу только Ей. Судьбине моей. И так будет до смертного порога. А, может, и за ним, родной».

И вот богиня-Судьбина, Волчица, идет рядом с ним. Как, как он сразу-то не узнал, не догадался? И сердце ничегошеньки не учуяло? Еще шутил, дурило, мол, у каждого Меншикова по своей Марте! Сестрица-то оказалась права – Она всегда одна, иной им Судьбины не дано. Эх, спасти бы, спасти бы сестренку. Только б жива была кровинушка родная.

Лабиринт коридоров, лестниц, туннелей, они вторгались в подземный мир, в дикую, причудливую и особую архитектуру. Как будто кто-то дерзкий и всемогущий взял различные плоскости эпох, давно минувших, сгинувших, и реальность нынешнюю, и долго смешивал их, съединял в единое целое, покамест не вышло из сего безумной Вселенной Тьмы оголтелой, дикой. Погасшие костровища, стоянки древние, побросанная одежда, оружие. Марта была незрима, но Сашенька все равно ощущал ее присутствие.

Внезапно она метнулась к нему, предостерегающе схватила за руку. Пред ними лежал пустынный коридор, смердевший древностью, распадом и тлением.

Сашенька повел головой, втянул воздух жадно. Коли б видел он себя в момент сей со стороны, юный князь здорово бы испугался – больше всего на свете Александр напоминал сейчас дикого опасного зверя: подавшийся вперед, словно для рывка, с полузакрытыми глазами и руками, что постепенно обращались в волчьи лапы.

Сашенька встал на колени, провел рукой по земле и скривил губы. Коридор вел в ловушку. Кто-тоз нал, что они придут, и поджидал их где-то там, чтоб уничтожить наверняка. А еще Сашенька чувствовал: сестра – там.

И юный князь вступил в коридор…

…Он падал вниз, как камень, сброшенный в бездну. Как же он переоценивал себя! Там, на дне бесконечной шахты, стоял некто со скрещенными мечами, острыми и опасными, как сама Смерть.

Сашенька почувствовал опасность в последний миг, в падении постарался отшатнуться в сторону. Мечи задели его, но Некто, враждебный, не достиг вожделенной цели, не рассек юного князя на две половины, а лишь оставил глубокую, сильно кровоточащую рану в боку.

Сашенька откатился в сторону, мечи высекли искры из камня над его головой. Он вскочил на ноги, кинул обломок камня во врага, попал тому в лицо и с радостью увидел, что выронил тот мечи, взвыл. Ага, знакомец старый, – Сухоруков!

Сашеньке бы броситься на него, подмять, уничтожить, а он все озирался дико по сторонам. Санька, Санька! Да где ж ты?!

Она лежала на низком алтаре каменном. Жива ли? Лежит недвижно, словно мертвая. На мгновение Сашенька позабыл о Сухорукове.

Юный князь бросился к алтарю, подхватил сестру на руки. Жива! Сестра стонала тихо. Струйка крови стекает из уголка рта, оставляя блестящий след на щеке и шее. Она была жива, но Сашенька видел, как жизнь уходит из нее.

Сашенька осторожно опустил сестру на землю, положил руку ей на сердце и… подарил кусочек жизни. Своей жизни. Он смог почувствовать, как начала пульсировать вновь загасшая искра, как разгорается из искры слабый огонек, постепенно превращаясь в бушующее пламя.

Юный князь осторожно убрал руку с груди сестры. Ее кожа была горяча. Она дрожала всем телом, дыханье участилось.

Александра Александровна открыла глаза и увидела его.

В первое мгновение взгляд ее был бессмыслен. Ей трудно было вернуться в реальность. Потом взгляд прояснился, и она узнала брата. Узнала! Слава всем богам!

Ужас, неприкрытый ужас читался в ее глазах. Она испугалась его, собственного брата!

– Это я, я… Не бойся…

Сашенька улыбнулся ей, вернее, постарался улыбнуться. Он даже не знал, в состоянии ли он еще улыбаться, а потому вскочил на ноги и обернулся к Сухорукову.

У того было довольно времени, чтобы передохнуть и вновь собраться с силами. Его лицо все еще оставалось серым от боли, но в глазах, в глазах уже трепетало пламя убийственной ярости.

– А ты – смелый щенок, – разлепил бледные губы Анатолий Лукич. – Жаль, что не особо умный, но очень мужественный. Это… это так трогательно.

И он зааплодировал. Эхо разнеслось по черному залу. Сашенька почти с ужасом смотрел на слишком длинные руки Сухорукова. Да разве ж то руки человеческие? Длинные непомерно, сильные пальцы, ногти у которых скорее уж напоминали убийственные когти древнего, давно уж вымершего ныне зверя, острые, словно клинки мечей янычарских. Тело покрывалось черным, жестким, как проволока, мехом. Лицо, а где лицо?

Сашенька и ведать-то не ведал, что воспоследует в конце сих трансформаций, в одном лишь был уверен наверняка: против сего существа ему не выстоять.

Страшный вой огласил стены древнего жертвенного зала. Волчица. Да что сможет сделать она супротив чудовища? Или сможет?

– Остановись, – волчица стояла неподвижно. – Ты забыл, что ты из Отпавших? И не дано тебе оборотиться окончательно?

Сашенька, обмирая, заметил, что не дается, не дается Превращение конечное проклятому Сухорукову!

Хрипловатый, глухой голос звучал отдельно от волчицы, сам по себе:

– Остановись, иначе огонь очищающий пожрет твое становище, Анат. Я слишком поздно узнала тебя, слишком поздно спохватилась. Но… лучше остановись.

–Ты умрешь! – прорычало получудовище, явившееся вместо Сухорукова. – Умрешь, Марта!