Саманта Джеймс - Любовь под луной

• Название: Любовь под луной
• Автор: Саманта Джеймс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-006499-3

Оливия Шервуд, дочь бедного сельского священника, была вынуждена искать место в роскошной усадьбе таинственного Доминика Сент-Брайда. Не знакомая со своим хозяином девушка чувствовала свое превосходство над графом Рэвенвудом. Пусть девушка бедна и вынуждена работать в графском особняке, но по рождению и воспитанию она – леди, а граф – сын цыганки, незаконнорожденный, с неохотой признанный собственным отцом. Непреклонная моралистка, Оливия считала Рэвенвуда прожигателем жизни, невежественным повесой и заранее негодовала. Но появившийся в своем поместье Доминик удивил девушку. Неожиданно для самой себя Оливии захотелось защитить угрюмого, желчного, потерявшего свое место в жизни мужчину, подарить ему надежду и нежную любовь…

---

Джеймс Сент-Брайд спешился. Доминик заметил, что он держится с надменностью и высокомерием человека, привыкшего отдавать приказы, нисколько не сомневаясь, что они будут исполнены. Притом исполнены немедленно.

Именно тогда пламя ненависти к этому человеку стало разгораться в его душе.

– Приехал увидеть собственными глазами, правду ли ты сказала. Увидеть, действительно ли ублюдок, которого ты выносила, мой собственный.

Маделейн ничего не ответила.

Взгляд Джеймса Сент-Брайда, тяжелый и надменный, быстро обежал толпившихся вокруг костра чумазых ребятишек, удивленно таращивших на него глаза. Сжимая в руке хлыст, он похлопывал им по высоким, выше колен, сапогам.

– Он здесь, Маделейн. Я знаю, что он здесь. Мне не раз приходилось слышать о нем. О цыганенке с синими глазами.

Доминик чуть было не бросился бежать. Он всегда догадывался, что был не таким, как все. Цыгане из других таборов шептались между собой о парнишке с глазами цвета бледного сапфира, гаджо в изумлении качали головами. Однажды во время ярмарки любопытство одолело и его самого. Заприметив на прилавке одной из лавчонок зеркало, он зашел туда и долго смотрел на свое отражение. Смотрел... и не мог насмотреться... глаза цвета небесной лазури заворожили его.

А потом одним ударом кулака разбил проклятое стекло.

И вот теперь Доминик снова ощутил стыд, горький стыд своего незаконного происхождения... стыд, оттого что в венах его текла кровь гаджо.

Он отвернулся.

Но взгляд Джеймса Сент-Брайда уже отыскал его. Шагнув к нему, он схватил мальчика за плечо, одним рывком повернул к себе и заставил поднять голову.

Доминик знал, что никогда в жизни не забудет эту минуту. Именно тогда в его жизнь вошло нечто новое... непонятная темная сила, которой веяло от Джеймса Сент-Брайда. Господи, как ему хотелось тогда закричать, что этот страшный, загадочный человек не может быть его отцом... Наверное, не менее сильно, чем самому графу хотелось бы отказаться от того, что этот побледневший мальчишка с затравленным взглядом – его единственный сын. Но оба они стояли молча, глядя друг другу в глаза и зная: правда в том, что Доминик – плоть от плоти Джеймса Сент-Брайда.

Доминик, обезумев от страха и ярости, плюнул в лицо графу.

Жестокая усмешка искривила тонкие губы Сент-Брайда. Не отрывая глаз от лица мальчишки, он молча стер со щеки плевок.

– Мальчишка дурно воспитан, Маделейн. Что ж, пришло время заняться им.

Маделейн облизнула пересохшие губы.

– Что?! Ты... ты хочешь забрать его с собой?

Граф наконец разжал руки и оттолкнул мальчика. С потемневшим от гнева лицом он обернулся к Маделейн.

– Наверное, ты будешь счастлива узнать, Маделейн, что твое проклятие исполнилось в точности?

Глаза у нее расширились.

– Делаешь вид, что ни о чем не знала? – Лицо Сент-Брайда почернело от злобы. – Так вот, у меня нет детей! Ни одного... кроме этого! И теперь уже не важно, хочу я того или нет, но он – мой сын. И мой единственный наследник!

Маделейн гордо вскинула подбородок. Лицо ее по-прежнему было белым, как простыня, но ей удалось взять себя в руки.

– Мне нужно сказать тебе пару слов наедине, – только и проговорила она. Доминик рванулся к ней, но она отстранила его. – Нет, Доминик, не надо! – крикнула она по-цыгански. – Оставь нас!

Сопровождаемые подозрительным взглядом мальчика, они вдвоем спустились по берегу к реке, где была небольшая полянка. Доминик ни на мгновение не выпускал их из виду. Он видел, как матушка долго, не поднимая головы, слушала, что говорил ей Сент-Брайд, потом взглянула на него и чуть заметно кивнула.

Они повернулись и пошли назад, к костру. Доминик молча ждал. Его не покидало тоскливое предчувствие, что разговор шел о нем. Страшнее всего было, что мама, избегая встретиться с ним взглядом, отвернулась и вошла в шатер. Через несколько минут она появилась с небольшим узелком. В узелке были все его вещи.

Сразу догадавшись, Доминик рухнул на колени в грязь, размазывая по лицу слезы.

– Мама, нет! Не отдавай меня ему!

– Ты сделаешь, как я скажу! – неожиданно резко проговорила Маделейн. – Ты поедешь с ним и будешь учиться жить, как живут гаджо.

Взгляд женщины остановился на лице Джеймса Сент-Брайда. И Доминик понял: она любила этого человека... все эти годы любила его одного.

– Он твой отец. Ты всегда жил со мной, Доминик. Теперь пришел его черед.

Его охватила ярость.

– Но я не хочу...

– Так должно быть, – твердо сказала она, – и так будет. А теперь встань и будь сильным, сын мой.

Он мог бы сделать то, о чем она просила. Он мог бы переломить себя... мог бы, если бы голос ее не дрожал так, что у него разрывалось сердце. Мог бы, если бы не видел, как пелена слез заволокла ее черные бархатные глаза.

Потребовалось вмешательство двух дюжих лакеев Сент-Брайда, чтобы оторвать его от матери.

Наконец он выдохся и молча застыл между двух высоченных молодцов. Грудь Доминика, казалось, разорвется от боли. Перед глазами все плыло. Но он не плакал. До крови закусив губу, он поклялся себе, что не унизится до слез. Во всяком случае, в присутствии Джеймса Сент-Брайда.

Маделейн подошла и поцеловала его в обе щеки.

– Иди и учись, сынок. Но никогда не забывай, что в твоих венах течет и цыганская кровь, и кровь гаджо. Будь верным зову своей крови. И будь самим собой.

Но это оказалось невозможным. Он не мог быть и цыганом, и гаджо одновременно.

Сколько раз он пытался убежать, вернуться назад, к цыганам, к своему народу. Но понимал, что все уже изменилось. И никогда не станет прежним. А потом мама умерла... и ему уже незачем было возвращаться.

Но Доминик всегда помнил то, что она сказала ему в тот последний день: «Никогда не забывай, что в твоих венах течет и цыганская кровь, и кровь гаджо. Будь верным зову своей крови. И будь самим собой».

Прошло несколько лет, и Доминик понял, что никогда больше не сможет вернуться в табор. Он наслаждался тем, что могли дать ему деньги – крышей над головой, спасавшей от дождя и снега, мягкой, удобной постелью. Нет, ему никогда не возвратиться к прежней жизни... и никогда не стать свободным. Разрываясь между двумя мирами, Доминик знал, что свободу потерял навсегда.

Тот день он запомнил навсегда. Тот день... и многое, многое другое.

Внезапно он вспомнил о ней... об Оливии.

Горечь и разочарование с новой силой охватили его. Доминик надеялся, что она окажется другой, не похожей на остальных, но, увы, он ошибся. Она такая же, как все. Ничего не зная о цыганах, она все-таки ненавидела их всей душой...

Неужели она ненавидит и его, Доминика?

Мало-помалу гнев его улегся. Сейчас он и сам не понимал, что за бес вселился в него. Доминик выругался. Казалось, он потерял рассудок. Этот напыщенный осел Гилмор вывел его из себя, но заплатить за все пришлось Оливии. А спровоцировал ее он, Доминик. Ему вообще не следовало задавать ей этот вопрос.

Отвращение к самому себе судорогой сдавило горло. Вспомнились боль и ужас, написанные на лице девушки, когда она выбежала из кабинета. Казалось, она испытывала те же чувства, что терзали и его самого... Будто мир, в котором она жила, разлетелся на куски.

Желваки тяжело заходили на скулах Доминика. Нужно найти ее, подумал он. Выбора у него не было. Он не мог позволить ей уйти после того, что произошло между ними.

Не прошло и минуты, как он уже бежал к конюшне, где стоял Шторм, его жеребец. Вскочив в седло, Доминик вылетел на дорогу.

А вокруг уже царил ад. Небо было затянуто тучами, дождь лил как из ведра. Ураганный ветер яростно тряс ветви деревьев, рвал с плеч плащ Доминика. Надвинутая на глаза шляпа немного защищала от потоков воды, лившихся с неба. Прищурившись, он вглядывался в темноту. Копыта коня с грохотом выбивали дробь. Прошло совсем немного времени, когда он. увидел перед собой крохотную фигурку. Хлестнув коня, он поравнялся с ней и позвал:

– Оливия!

Даже не оглянувшись, девушка продолжала идти, ничего не видя перед собой. И угодила в лужу. Доминик услышал громкий плеск воды, но с губ Оливии не сорвалось ни слова. Она лишь ускорила шаг. Неожиданная улыбка появилась на губах Доминика. Упрямая, подумал он. Упрямая и гордая.

– Оливия, прошу вас, остановитесь.

Она зашагала еще быстрее.

Решив не тратить времени на уговоры, Доминик слегка сжал коленями лоснящиеся от влаги бока Шторма. Терпение его было на исходе. Громадный жеребец рванулся вперед и перегородил дорогу Оливии. Доминик свесился с седла. Вытянув мускулистую руку, он схватил ее за плечи так, чтобы она не смогла проскользнуть мимо него.

– Вы забыли взять с собой Люцифера, – пробормотал он. И едва удержался, чтобы не выругаться: он совсем не это хотел сказать.

Оливия отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом. Под его руками тело ее окаменело.

– Мне не нужен ваш пес, – буркнула она.

На лице ее было упрямое выражение, но внимательный взгляд Доминика успел заметить бледность, разлившуюся по щекам, и мокрые потеки на них. Его сердце дрогнуло. Что это? Дождь... или слезы? И прежде чем она успела остановить его, он приподнял ее подбородок и заставил взглянуть ему в глаза.