Густав Эмар - Мексиканская месть

• Название: Мексиканская месть
• Автор: Густав Эмар
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995

---

Молодая девушка задумалась.

— Хорошо, — сказала она, — я прошу у вас несколько минут для того, чтобы приготовиться.

— Приготовьтесь, сеньорита. У нас есть время. Да, слушайте, ведь вы вспоминали капитана Ортегу? Вероятно, вы увидите также и его.

Молодая девушка вопросительно взглянула на него; но он притворился, что не заметил это.

— Идите, — сказал он, — сеньорита; господин Гурсо и я выпьем в ожидании вас.

Донна Марцелия, задумавшись, вышла из залы. Капитан и лейтенант спокойно продолжали серьезную атаку на стоявшие перед ними бутылки.

Едва прошло четверть часа, как появилась молодая девушка. Она была готова; оба моряка воспользовались этой четвертью часа и опорожнили бутылки.

— Едем же!.. — сказал капитан. И они вышли.

По знаку марсельца дюжина матросов, которых он привел с собой, сели на лошадей; все эти моряки были вооружены.

Линдо вышел вместе со своей госпожой; когда он увидел, что она села на приготовленную для нее лошадь, он начал весело визжать и прыгать вокруг лошади, становился на задние лапы, ласкаясь к своей госпоже.

Она хотела заставить его воротиться домой.

— Ба! — сказал капитан. — Возьмите с собою эту добрую собаку; зачем ее запирать? Посмотрите, как ей хочется бежать за вами.

— Ну, я согласна. Поедем, Линдо, и будь умен! — сказала донна Марцелия.

Собака радостно зарычала и пустилась как стрела; всадники помчались галопом.

Глава IX Линдо

Лодка контрабандистов, быстро гонимая двенадцатью гребцами, около половины девятого часов утра подошла к берегу и пристала с наветренной стороны мыса, довольно выдавшегося в море и называемого ля пунта де Кабра, в небольшой песчаной бухте, в которой уже другая лодка была вытащена на берег.

Эта лодка была с «Целомудренной Сусанны». Мачты и весла были вынуты и валялись на песке; несколько таможенных часовых тщательно охраняли ее.

Неподалеку в стороне группа моряков и контрабандистов, состоявших из тридцати человек, сидели кружком на песке; они курили и весело разговаривали между собой, по-видимому не обращая внимания на таможенных, пятьдесят человек которых наблюдали за ними под командой офицера, которого легко можно было узнать по золотому шитью и по шляпе, обложенной галуном, с плюмажем.

Дюжина мулов, привязанных к кольям, стояла с нагнутыми головами над множеством кип, разложенных с некоторой симметрией и тщательно охраняемых двумя часовыми.

Неожиданное прибытие контрабандной лодки произвело некоторое волнение между различными группами, о которых мы уже говорили, и подало повод ко множеству комментариев.

Моряки вскоре узнали в прибывших своих друзей; только присутствия между ними командира крейсера и управляющего таможней они не могли понять.

Со своей стороны, таможенные, которым, по разным причинам, новоприбывшие казались очень подозрительными, обменивались между собой тревожными взглядами и готовили на случай нападения оружие; но еще более чем моряки они были изумлены и не понимали причины присутствия двух офицеров среди контрабандистов. Вообще любопытство было сильно возбуждено между моряками и мексиканцами.

По совету капитана Ортега дон Ремиго Вальдец приказал офицеру, которому было поручено напасть на контрабандистов и который оставался у ля пунта де Кабра впредь до нового приказа, тщательно наблюдать за пленными; командир крейсера, имевший свои проекты, приготовился на случай полюбовной сделки с капитаном Гишаром возвратить ему его товары; и как мы видели, успех увенчал его предусмотрительность.

Едва втащили на песок нос лодки, как оба мексиканца выскочили на берег.

К ним подбежал таможенный офицер.

— Капитан, — с достоинством сказал дон Ремиго Вальдец, — мы были введены в обман ложными донесениями: эти честные моряки имеют все права; их патент, который я визировал, совершенно правилен. Благоволите же немедленно освободить их и отправить их товары туда, куда они укажут, прося у них извинения в этом недоразумении, которое, однако же, доказывает, с какой бдительностью и неподкупностью правительственные агенты умеют исполнять свои обязанности.

После этой речи дон Ремиго обратился к дону Маркосу, который неподвижно и задумчиво стоял близ него.

— Довольны ли вы, кабальеро? — спросил он у него.

— Я благодарен вам от души за ваши честные речи, кабальеро, — ответил контрабандист чрезвычайно вежливо.

По приказанию таможенного офицера французские моряки и контрабандисты были освобождены, оружие и товары возвращены и таможенные сели на лошадей.

— Нагрузите мулов, — сказал дон Маркос.

— Теперь могу ли я, сеньор, удалиться? — спросил дон Ремиго.

— Я покорнейше прошу вас, сеньор, и сеньора Ортегу остаться еще на несколько минут.

Эта просьба дона Маркоса была приказанием.

Управляющий и капитан так поняли ее, и они не возражали. Между тем дон Ремиго встревожился; Ортега же был холоден и спокоен.

Мулы были быстро нагружены.

— Отправляйтесь! — сказал дон Маркос.

И в то время когда Стефано хотел было удалиться с контрабандистами, которые эскортировали товары, дон Маркос ласково обратился к нему:

— Извините, любезнейший дон Стефано, благоволите остаться, прошу вас; достаточно десяти человек.

Лейтенант остановился; испуг его был заметен, несмотря на ласковые слова его начальника.

Мулы тотчас же были отправлены, французские моряки, оставив трех часовых у лодок, смешались с контрабандистами.

Таможенные все еще неподвижно стояли в нескольких шагах направо.

Конечно, до настоящего момента все это происходило с полнейшей вежливостью между таможенными и контрабандистами; а между тем все они от первого до последнего чувствовали какое-то непонятное беспокойство. Несмотря на притворную любезность, бледное лицо и нахмуренные брови дона Маркоса для тех, которые знали его, были предвозвестниками бури.

Дон Альбино без аффектации занял место близ Стефано Лобо и начал речь, которую контрабандист, отдадим ему эту справедливость, рассеянно слушал, потому что совесть его была не совсем чиста.

— Извините меня, милостивый государь, — сказал капитан, выходя вдруг вперед. — Пусть вас сопровождает дон Ремиго Вальдец, это касается его; он может действовать как ему будет угодно; скажу прямо, что я прибыл сюда для выполнения заключенных условий; но теперь, так как все между нами улажено, то меня призывают другие обязанности и я не желаю оставаться более в вашем присутствии, как бы при этом оно ни было честно.

Улыбка радости мелькнула на губах контрабандиста при этих словах.

— Капитан Ортега, вы ошибаетесь, — тихо произнес он, — между нами не все еще окончено; я прошу вас остаться еще на несколько минут.

— Ни минуты более, — ответил он грубо. — Я не знаю, на что вы намекаете, я не знаю вас.

— Уверены ли вы в этом? — сказал контрабандист, пристально смотря на него.

— Милостивый государь, — воскликнул с гневом капитан, — вы меня оскорбляете!

— Я оскорбляю вас, а чем? Скажите! Не тем ли, что я хочу пробудить ваши воспоминания?

Капитан побагровел; он зашатался, как будто бы им овладело головокружение.

— Берегитесь! — закричал он глухим голосом.

— Берегитесь вы сами, — сказал контрабандист, — я не дозволю вам убить себя!

И он стал прямо против капитана, на которого смотрел с величайшим презрением.

— Господа, господа, ради Бога! — закричал дон Ремиго. — Прекратите вашу ссору. Ради Бога, что это значит?

— Что значит это? Вы узнаете, — возразил контрабандист. — Подойдите все, — добавил он с энергическим жестом, — подойдите, потому что необходимо, чтобы вы были свидетелями того, что здесь произойдет.

Плотный круг немедленно образовался вокруг дона Маркоса; они предвидели все и хотели оставить за собой свободное поле.

— Дон Стефано Лобо, — продолжал дон Маркос, — решились ли вы говорить?

— Да, сеньор, — ответил покорно контрабандист.

— Но помните, что я ожидаю от вас откровенной исповеди.

— Я все скажу, сеньор, каковы бы ни были для меня последствия.

— Говорите, мы слушаем вас.

— Ну начинайте, — произнес презрительно капитан, — но что бы ни сказал этот негодяй, показания его не могут запятнать честного человека.

— Но вы бесчестный человек, дон Люцио Ортега, — сердито крикнул дон Маркос, — вы убийца, и вот ваш соучастник.

При этом грозном обвинении, так ясно высказанном, поднялась страшная суматоха, которую дон Маркос усмирил одним жестом.

— Да, — продолжал он энергически, — настал час, и все должно наконец разъясниться. Двадцать лет уже возводят на меня ужасную клевету. Я безропотно страдал, я надеялся на Бога, я знал, что рано или поздно пробьет час мщения. Двадцать раз я преследовал по пятам убийцу и не мог изобличить его; теперь вот он, в моих руках, да исполнится правосудие. Говорите, Стефано, без опасения, говорите!