Густав Эмар - Мексиканская месть

• Название: Мексиканская месть
• Автор: Густав Эмар
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995

---

Я поспешил к ранчо с грустным предчувствием о несчастии, я подъезжал к нему, как вдруг моя лошадь бросилась в сторону и повалилась со всех четырех ног.

Так как я был осторожен, то не был ранен; я встал и побежал с ружьем в руке к ранчо, бросив свою лошадь и не думая более о ней.

На пороге дома я споткнулся о какое-то препятствие, которое заграждало мне путь.

Я наклонился; это было тело человека, лежавшего поперек дверей. Мои руки, которыми я оперся об него, обагрялись кровью.

Произошло убийство.

Несколько времени стоял я неподвижно в испуге; величайшим усилием воли я бросился в дом.

В то же время я услыхал щелканье ружейного курка, который взводили, и получил рану в грудь.

— Батюшка! Батюшка! Это я! — крикнул я.

Крик отчаянья ответил на мое восклицание, и мой отец — потому что это он выстрелил — принял меня в свои объятия.

Я упал в обморок.

Дон Маркос остановился и испустил глубокий вздох.

Глава III Открытие

На дворе ураган разыгрался вполне: дождь хлестал в окна, ветер свистел сквозь ветви дерев, которые шумели со зловещим треском; волны с бешенством выбегали на берег, и гром страшно грохотал. Ночь была мрачная и страшная, наполненная привидениями.

Оба мужчины сидели один против другого, слабо освещаемые дымящейся лампой, пламя которой раздувалось ветром, и молчали.

Дон Маркос машинально выпивал стакан за стаканом; казалось, что он хотел найти в непомерном злоупотреблении ликера лекарство против жгучей боли, которую он чувствовал при этих тяжелых воспоминаниях.

Однако рефино, несмотря на всю свою силу, не производил никакого действия на этот сильный организм; лицо его было так же бледно, глаза его так же блистали, речь его была так же отчетлива.

— Ну! — спросил у него дон Альбино. — Что произошло потом?

Дон Маркос быстро поднял голову и, устремив на своего собеседника странный взгляд, продолжал глухим голосом:

— Ужасные вещи. Когда я пришел в себя, уже рассвело; светлые солнечные лучи проникали сквозь окна и открытые двери; птицы весело пели в зелени дерев. Труп моего отца лежал рядом со мною; невдалеке от себя я увидал труп Рафаеля.

Наши два индейских слуги с раздробленными черепами лежали посреди залы; разломанная мебель была разбросана вокруг, в этом доме, должно быть, произошло что-то ужасное; но снаружи он выглядел так весело и так спокойно.

С неслыханными усилиями я смог встать; полученная мною рана, хотя и была довольно серьезна, однако не была опасною; по непонятному случаю выстрел, сделанный почти в упор, только оцарапал тело, не повредив ни одного органа. Я перевязал кое-как мою рану рубашкой, которую разорвал на куски; меня мучила жгучая жажда; полуопорожненная бутылка стояла на столе, я взял ее и с жадностью поднес к губам. В нем было рефино де Католюна, я сделал большой глоток. Ликер тотчас же возвратил мне силы. Между всеми трупами, которые я видел, недоставало трупа Антонии; что сталось с ней?

Вот что мне хотелось узнать. Опершись на ружье как на трость, я начал роковое расследование в доме. Повсюду царствовал ужаснейший беспорядок: вся мебель была разбита и поломана, белье и одежда разбросаны. Сальтеадоры успели совершить кровопролитие, но они не успели обобрать нас: они совершили безмолвное преступление. Наконец я вошел в комнату, которая прежде принадлежала Антонии, вошел в нее, шатаясь и с трудом опираясь о стены: волнение мое было так сильно, что я чувствовал приближение обморока.

— О Маркос! — закричал чей-то кроткий голос, который я тотчас же узнал. — Зачем вы оставили нас?

Я упал на колени в полуобмороке у изголовья кровати, на которой лежала умирающая Антония.

Она протянула ко мне руку; это прикосновение заставило меня вздрогнуть,

— А вот и вы, наконец, — сказала она. — Вы опоздали для их спасения; они умерли. Скоро и я соединюсь с ними; но Бог дозволил, чтобы вы прибыли вовремя для того, чтобы отомстить за них, потому что они были зарезаны и кровь их вопиет об отмщении, Маркос.

— Я отомщу за них! — закричал я. — Скажите мне, кто были убийцы?.. Знаете ли вы их?

— Я знаю их, — сказала она с усилием, — я знаю их, Маркос.

Тогда, собрав все свои силы, она приблизила свою очаровательную головку к моей, наклонилась к моему уху и произнесла две фамилии; извините меня за то, что я не скажу их вам, дон Альбино

— Я уважаю чужие тайны, сеньор, — ответил молодой человек.

— Когда я произнес клятву, которую от меня потребовала бедная Антония, она показала мне ребенка, очаровательного ангелочка нескольких месяцев, который спокойно почивал в своей кроватке.

— Вот моя дочь, — сказала она мне, — моя Марцелия. Я завещаю ее вам, Маркос: будьте ей отцом. У нее теперь никого нет.

— Я буду ее отцом, — ответил я.

— Благодарю, — сказала она мне, нежно пожимая мою руку. — Благодарю, Маркос.

Она вздохнула и упала на постель.

Я подбежал к ней… она умерла!

Исполняя клятву, данную мною ее умирающей матери, я удочерил Марцелию; она не знает еще этого, по крайней мере я так думаю, что я только ее покровитель и… она любит меня как родного отца своего.

Рана моя зажила довольно быстро. Я удалился из этого дома, который напоминал мне столь ужасную катастрофу, и поселился здесь. Вот уже прошло семнадцать лет со времени этих событий, и они так живо запечатлелись в моей памяти, как будто бы они происходили вчера; но рана в моем сердце все еще жива и так же кровава.

Такова история Марцелии, дон Альбино. Я должен был рассказать ее вам для того, чтобы вы знали ту, руки которой вы просите, и мой рассказ имеет другой мотив, который мне остается рассказать вам.

— Благодарю вас за доверие, которым вы удостоили почти незнакомого вам человека, дон Маркос; но будьте уверены, что я заслуживаю этого доверия и что я оправдаю его.

— Я верю вам, Альбино Что же касается до того, что вы сказали, будто бы вы незнакомы мне, то вы ошибаетесь, дон Альбино; напротив, я вас очень хорошо знаю; ежели бы это было иначе, то я не дозволил бы вам переступить порога этого дома. Одна Марцелия привязывает меня к жизни: я охраняю ее, как скряга охраняет свое сокровище, с тревожной ревностью, но постоянно бдительно.

Я выдам ее только за того, в ком будут соединены все необходимые качества для того, чтобы сделать ее счастливой. Я давно уже знаю о том, что вы любите ее, и ежели и не вмешивался до сих пор в ваши свидания…

— В наши свидания! — с живостью воскликнул молодой человек.

— Да, — ответил он отчетливо, — я невидимо присутствовал при всех ваших свиданиях с Марцелией. Вы вели себя честно до настоящего времени; я не упрекаю вас… Только отныне, ежели вы захотите говорить, то ваши беседы с нею должны будут происходить в моем присутствии; обещаете ли вы это мне, дон Альбино?

— Я обещаю вам, дон Маркос; у меня нет ничего секретного с донной Марцелией; моя любовь к ней откровенна.

— Я уверен в этом, и вот почему я хотел устранить все недоразумения между нами, для того чтобы приобрести ваше доверие.

— О, вы имеете его вполне! — воскликнул молодой человек с увлечением.

— Благодарю, а теперь прекратим нашу беседу; уже поздно; мне необходимо немного отдохнуть, для того чтобы потом заняться моими делами.

— Но мне кажется, что вы хотели что-то рассказать мне?

— Это правда; но еще не настало время; я подожду, пока оно не настанет, и тогда я сам скажу вам.

— Пусть будет по-вашему, я стану ожидать.

— Вот в этом углу повешена койка, скоро пройдет ночь. К тому же вы молоды и не заметите неудобства гостеприимства, которое я вам предложил.

Может быть, вы услышите ночью, как я пройду с моею лошадью; но вы не беспокойтесь, я вам говорю, что мне необходимо отлучиться, а теперь желаю вам покойной ночи. Спите покойно и не уезжайте завтра до тех пор, пока вы не увидитесь со мною.

Он зажег кандиль о тот, который горел на столе, и хотел удалиться.

— Извините, — сказал ему с живостью дон Альбино, — еще одно слово.

— Слушаю вас.

— Действительно, ли вы отлучитесь в эту ночь?

— Да, действительно.

— Несмотря на эту ужасную грозу?

— Особенно вследствие этой бури.

— Я не понимаю.

— Нет надобности, чтобы вы понимали это, — сказал он, улыбаясь.

— Этот курс мотивируется важными обстоятельствами?

— Чрезвычайно важными, дон Альбино.

— Извините меня за то, что я так настаиваю, дон Маркос; но я хочу сделать вам предложение и не знаю, как сформулировать его.

— Ваша просьба очень важна?

— Я больше всего боюсь быть нескромным.

— Давайте все же объяснимся откровенно.

— Я так и поступлю, с вашего позволения. Одним словом, я хочу ехать с вами.

— Вы!.. — воскликнул дон Маркос с незаметной дрожью радости.

— Я решил твердо.

— Ах!., ах!.. — сказал Дон Маркос, смеясь. — Неужели вы подозреваете, зачем я еду?

— Почти. Вы ловите жемчуг и занимаетесь контрабандой; но не думаю, чтобы вы сегодня отправлялись на ловлю.