Густав Эмар - Приключения Мишеля Гартмана. Часть 2

• Название: Приключения Мишеля Гартмана. Часть 2
• Автор: Густав Эмар
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-300-00151-1

---

— Сущая правда, дружище, — согласился Мишель, сильно заинтересованный и не понимая ни словечка из длинной речи честного контрабандиста, произнесенной не переводя духа, — но я замечу вам, что вы еще ровно ничего не сказали и что я знаю не более прежнего.

— Конечно, командир, — засмеялся контрабандист, — но вот посмотрите-ка на Тома, — указал он на собаку рукою, — видите, как он машет хвостом, а теперь пустился со всех ног и скрылся за поворотом тропинки? Я прошу у вас не более пяти минут терпения, в пять минут мы дойдем до кого следует.

— Кого же это?

— Того, кто вам все скажет, командир.

— Ну, хорошо, согласен на пять минут, но отнюдь не больше, пойдемте скорее.

— Ладно, командир, у вас, ей-Богу, дело так и закипит, когда вы захотите чего; валандаться вам не по нутру, с вами любо с два и дорого.

Посветлело немного; туман поднялся, и его унес ветер; веселые солнечные лучи позлатили лесистые склоны гор и придали большую яркость темной зелени сосен и лиственниц.

Мишель был взволнован, мысли его кружились толпой в возбужденном мозгу. Что бы это была за неожиданность, которую готовили ему с такою таинственностью? В чем могла она состоять? Отчего Оборотень стал соучастником этой тайны? Какой важный интерес мог его побудить к тому? Он поворачивал эти вопросы на все лады и не находил логичного на них ответа.

Вдруг Паризьен остановился, вскрикнув от изумления.

— Что такое? — спросил Мишель.

— Поглядите-ка, командир, ведь мы, кажется, набрели на знакомых.

Он указал на человека шагах в пятидесяти, который бежал к ним навстречу с распростертыми объятиями. Мишель поднял глаза.

— Ивон Кердрель! — вскричал он с живейшей радостью. — Ивон, мой друг, мой брат!

И он бегом бросился к нему. Друзья крепко обнялись и оставались, таким образом, несколько минут.

Когда первое волнение немного утихло, завязалась беседа, им было что сообщить друг другу, столько событий, и таких грустных, свершилось со времени их разлуки!

Однако они продолжали идти. Безотчетно, быть может, под влиянием тайного предчувствия, Мишеля так и влекло вперед, он горел нетерпением достигнуть цели своего продолжительного пути.

— Прости мне хитрость мою, голубчик Мишель, — говорил Ивон. — Это я потребовал, чтобы Оборотень привел тебя сюда, не говоря тебе ни слова.

— Прощаю вам обоим, — весело ответил Мишель, — но как же это ты имеешь обо мне такие подробные сведения, а я ровно никаких вестей о тебе не имел? Зачем ты тут?

— Это длинная история, и приниматься рассказывать ее теперь нельзя; довольствуйся тем, что соединением нашим мы обязаны одному Отто фон Валькфельду.

— Ах ты, Господи! Что за странный человек этот Отто! Как снег на голову упал он в мою жизнь, и я не только ему обязан, но и полюбил его как друга, хотя едва знаю.

— Отто человек недюжинный и благородной души, он любит, он предан нам, и я, да некоторые лица еще, обязаны ему многим в эти последние дни.

— О каких это некоторых лицах еще говоришь ты, брат?

— Ага! Не пропустил мимо ушей? — заметил Кердрель улыбаясь. — Да и к чему бы мне оставлять тебя долее в неведении? Я немедленно сообщу тебе нечто радостное.

— Ведь ты меня держишь словно на горячих угольях.

— Не надолго, будь покоен, ты ведь шел к ферме Высокого Солдата?

— Ну да, чтоб встретить там мать и сестру.

— Только напрасно прошелся бы: ни матери, ни сестры твоей на ферме более нет.

— Что ты хочешь сказать? — вскричал Мишель задыхающимся от волнения голосом. — Не случилось ли с ними несчастья? Говори, ради Бога!

— Успокойся, брат, ничего не случилось такого, чего ты мог бы опасаться для них, мать твоя и сестра целы и невредимы, они не подвергались никакой опасности, и здоровье их превосходно.

— Благодарение Богу! — воскликнул молодой человек. — Но зачем же они оставили ферму Высокого Солдата?

— Потому что их убежище сделалось известно пруссакам. Этой несчастной фермы уже не существует более: немцы овладели ею, перебили всех жителей и сожгли ее дотла.

— А матушка что же? Ты, кажется, ничего не говоришь о матушке, Ивон?

— За два дня до нападения на ферму госпожу Гартман предупредил Отто фон Валькфельд, который неизвестно каким способом знает все, что делается у неприятеля. Тотчас дамы простились с честною фермерскою семьей, которою приняты были так радушно. К великому своему огорчению, они не успели убедить этих добрых людей уйти с ними. Те одно твердили, что ни во что не вмешивались и никого не трогали, следовательно, им нечего опасаться насилия со стороны неприятеля. Увидишь, как доверие их оправдалось. Целых четверо суток это мирное жилище было жертвой грабежа, насилия, огня и меча. Между тем путешественницы, под охраною Отто фон Валькфельда, достигли верного убежища.

— Все Отто фон Валькфельд!

— Все он же, когда надо оказать помощь.

— Чем я когда-либо в состоянии буду отплатить этому великодушному другу?

— Любя его так, как он любит нас, Мишель.

— Да говори же скорее, куда укрылись матушка и сестра? Ты ведь знаешь, Ивон?

— Еще бы нет, мы живем, бок о бок; они и предупредили меня, что ты идешь, и послали к тебе навстречу.

— Как же это так? Вы живете бок о бок?

— Ну да, любезный друг.

— Где же, скажи ради самого Бога!

— И ты еще не угадал? Здесь, у Дуба Высокого Барона.

— Виноват, дружище, я совсем растерялся и закидываю тебя пустыми вопросами. От радости у меня помутилось в голове. Стало быть, тут есть где-нибудь жилье поблизости?

— Конечно, сейчас сам увидишь и немало будешь изумлен.

— Пойдем, пойдем скорее! — вскричал Мишель, глубоко взволнованный. — Спасибо вам, и тебе, и моему честному Жаку, вы действительно достигли своей цели и доставили мне приятнейшую неожиданность, не думал я, что сегодня мне предстоит такая радость!

— О! Радость гораздо больше, чем ты полагаешь, брат, это еще ничего.

— Как! Это не все?

— Впереди остается нечто весьма любопытное. Мы не одни здесь, понимаешь?

— Увы, нет. Но все равно, продолжай.

— Знаешь, кого я встретил в Базеле, когда мне удалось спастись бегством?

— К черту Базель! Что ты мне теперь запел про него? Лучше кончай, что говорил.

— Это я и делаю, брат.

— Ну, как хочешь, продолжай, — согласился молодой Гартман с видом человека, который покоряется неизбежному, но ровно ничего не понимает.

— Впрочем, — продолжал Ивон с своим бретонским хладнокровием, — я знал, что должен встретить их там, и, признаться, для них только туда и отправился.

— Это все в Базель-то?

— Да, в Базель, любезный друг.

— Но для кого же, наконец?

— Для госпожи Вальтер с дочерью.

— Ах! — вскричал Мишель, остановился и прижалобе руки к груди, как будто почувствовал внезапнуюболь. — Шарлотта!

— Она здесь с матерью, любезный друг.

— Это правда, ты не обманываешь меня? — вскричал молодой человек, и мертвенная бледность разлилась по его лицу.

— Мишель! — тоном укора возразил Ивон.

— В самом деле, я с ума схожу и не знаю, что говорю, прости мне, брат. Итак, госпожа Вальтер и Шарлотта…

— Здесь, друг любезный, и ты увидишь их сейчас.

— О! — почти вскрикнул от радости молодой человек. — Шарлотта, моя возлюбленная Шарлотта!

Он становился все бледнее, хотя это казалось невозможным, нервная дрожь пробежала по всему его телу, он зашатался и грохнулся бы оземь, если б товарищи не бросились поддержать его; глаза его закрылись, и на миг он как будто лишился чувств.

— Что я вам говорил, капитан? — тихо сказал опечаленный Оборотень.

— Дурак я набитый, скотина, что причинил ему такое потрясение! Никогда в жизни не прощу себе это! — воскликнул Ивон в отчаянии. — Что делать, Боже мой?

— Ничего, — резко отвечал Паризьен, — только пусть это будет вам уроком, если б вы опять вздумали делать сюрпризы.

Он разжал молодому человеку зубы, просунул горлышко своей фляги в рот и влил в горло несколько капель водки.

Мишель мгновенно открыл глаза, два-три раза судорожно перевел дух и осмотрелся вокруг еще диким взором.

— Жив курилка, жив, не умер! — весело вскричал Паризьен. — Ведь прошло, не правда ли, командир? Да здравствует республика!

Молодой человек слегка улыбнулся и протянул обе руки друзьям.

— Простите эту минутную слабость, — сказал он дрожащим еще голосом, — я почувствовал мгновенную, жестокую боль, точно, будто сердце остановилось в груди, но теперь я совсем оправился. Пойдемте дальше. Мои вольные стрелки подходят, не надо давать им повода, — прибавил он, улыбаясь, — обвинять командира, которого называют железным человеком, в нервных припадках, словно он молоденькая барышня.

— Я решительно набитый дурак, — объявил Ивон с величайшим хладнокровием, — хоть сознаться стыдно, а утаить грешно. Предвидеть-то, казалось бы, мне и можно было это, ну да ладно! Пусть меня повесят, если когда-нибудь опять затею сюрпризы приятелю…