Михаил Чулаки - Примус

• Название: Примус
• Автор: Михаил Чулаки
• Жанр: Русская классическая проза

---

Чем дальше от этой жадной до него Джулии - тем лучше.

Самое волнующее счастье - счастье свободы. Не только от Джулии или другой какой воспаленной дамы, а свободы от желания топить себя в безднах женских страстей.

Другому бы на его месте - зачем физика, зачем какая-то посторонняя слава?! Да все бабы мира предпочтут его с его ничем не заменимыми способностями всем эйнштейнам вселенной, всем гениям и ноблецам! Другой бы позволял дружественному полу носить себя на руках и не желал бы иной удачи в жизни. А он не согласен! Ну не то чтобы дар совсем напрасный - он презрительно жалел тех, кто не слишком способен по этой части, надо иметь и Это, как и умелые руки и надежную память: без простых способностей счастья и свободы нет, но они - лишь условия, необходимые для полноты жизни, но не достаточные. Средства, а не цель. Будь Герой инвалидом - и вообразить трудно, но допустим для наглядности примера - для него простые шаги по земле сделались бы вожделенной целью, мечтой. Но нельзя же ходить и ощущать непрерывное счастье: я хожу на своих, а не маюсь в кресле с колесиками! Все способности Героя при нем - иначе и быть не может, но счастье - это не способности, а нечто совсем другое.

4

И наконец замелькали знакомые заборы родного с детства - и потерянного теперь Комарова. Герою всегда щемит сердце при возвращении к знакомым с младенчества летним домикам, пустырям, на которых играли в футбол и забытую ныне лапту, старым финским дачам, занятым некогда детскими садами, а теперь заброшенным. Тут воздух особенный, и деревья словно бы специальной разновидности, каких больше нет нигде. Был бы он совсем богатым, построил бы здесь кирпичный замок и жил бы круглый год, а в город ездил в бронированном джипе. Такой многобашенный замок уже воздвигся почти вплотную к станции - и наискосок от обкомовской дачи между прочим. Обнесен он глухой кирпичной стеной, напоминающей кремлевскую, - куда более непроницаемой, чем зеленый дощатый обкомовский забор. Новорусский кирпичный стиль принято ругать за безвкусие, а Герою нравится. Просто - это другой стиль, точно так же как другим был модерн зингеровского особняка на Невском - тоже ведь снобы ругали когда-то, а теперь - памятник архитектуры.

У Фили уже собрались. Машины тянулись вдоль забора, демонстрируя различную степень преуспеяния старых друзей: сам Филя ездит на "чероки", но не стыдится и причаленных рядом отечественных инвалидов: разбогатев, он не сменил пока ни жену, ни компанию.

У Фили всегда собираются 9 мая. Не столько по случаю Победы, о которой тоже помнят, сколько ради Филиного дня рождения. Угадал он удачно родиться: всегда двойной праздник в его день. И выходной - что особенно ценно.

Герой притер своего "жигуля" к Филиному забору, упершись бампером хотя и в десятилетний по возрасту, но все-таки спортивный "порше" Женьки Кулешова, вздохнул еще раз, глядя на помятости по правому борту, и достал с заднего сиденья сверток с подарочным тигром в половину натуральной величины. Сам Герой не любит игрушки, потому что от них никакой пользы. И досадует, когда ему их дарят: только зря загромождают комнату, а выкинуть подарок неудобно. Куда лучше подарки полезные, но пришлось для Фили купить бесполезного плюшевого тигра, потому что богатому Филе полезную вещь меньше, чем за сотню долларов, не подберешь. Вот Женька Кулешов, который уже почти выбился в богатое сословие, наверняка хвастанул мошной, подарив что-нибудь из репертуара магазинов Hi-Fi.

Старательно напомнив себе, что он ничуть не завидует ни Филе, ни Женьке с их современными привычками и возможностями, Герой подхватил своего никчемного тигра поперек плюшевого брюха и бодро вошел в дом. Здесь все делается преувеличенно бодро - таков принятый стиль.

Далеко идти не пришлось, стол был накрыт на большой веранде. Объемистый Филя уже водрузился во главе длинной и тесно уставленной "посадочной площадки", как принято называть это поприще коллективного объедения. К нему жались собственная его жена Света, и чужая - Томка Кулешова. Сам Женька никогда с собственной женой не садится, он устроился на другом конце посадочной площадки, откуда оглушал всех сотрапезников, подобно живому громкоговорителю.

- А вот и Герой не нашего времени заявился! - оповестил Женька. - А мы уж думали, ты по дороге зарулил в долгую яму со всей своей наукой! В долговую.

Герой на такие подначки внешне не реагирует.

- Привет всем! Филя, чтобы ты был такой же хозяин джунглей, как этот тигр.

- Сейчас вся жизнь - джунгли, - сказала Света. Она не только жена, но и подруга детства: они чуть не в одной коляске когда-то вместе лежали, что дает Филе повод повторять: "Я с женщиной сплю с трех месяцев!"

"И по сей день - с одной и той же! - всегда уточняет Светка. - Как только не надоест?"

Последний кокетливый вопрос свидетельствует о Светкиной незыблемой уверенности в себе.

- Тигр - самый сексуальный зверь на свете, - мечтательно сообщила Томка. Я читала, что тигр весь уходит на всякие средства. До последнего кончика усов. На всякие средства для мужчин. Пособия. Так что полезный подарок. Если бы не игрушка, а настоящий.

Она вовсе не хотела обидеть Филю женским подозрением - просто ей приятно по любому поводу поговорить о мужских свойствах.

- Филя в пособиях не нуждается! - сообщила Света.

Хотя, глядя на рыхлую его конституцию и робкую растительность на подбородке, в этом можно и усомниться.

- Вот слова, которые всегда должна повторять преданная подруга! Независимо от реальной прозы, - подхватил Женька. - За что и выпьем.

Герой не знал вовсе, что тигры используются таким образом, а то бы не стал дарить двусмысленную полосатую куклу: он всегда старательно избегает обидных шуток - хотя вообще-то самый распространенный вид юмора состоит в том, чтобы сказать знакомому какую-нибудь веселую гадость.

Места уже были разобраны, и Герою пришлось оказаться рядом с Борей Куличом, мрачно молчавшим, пока публика изощрялась в игривых намеках. Тридцатилетний с некоторым гаком, как и все здесь, он казался стариком, нечаянно забредшим на праздник молодости. Но теперь - по прочтении Бориной исповеди - Герой посмотрел новым взглядом на своего привычно хмурого соседа.

- А кормить нас здесь собираются? - осведомился Женька. - А то всегда от Фили со Светкой голодным ухожу!

Это означает, что у Фили по обычаю объедаются до одурения.

- Будут, Женечка. Уж перекусишь чем-нибудь. Я думала, пускай еще Шурка появится.

- На фиг Шурку! - восстал на жену и Филя. - Опаздывает всегда, а мы голодать должны! Опаздывающим - объедки! Явится, как всегда, с новой девочкой и будет на нее слюни пускать. Такой все равно недостоин настоящей мужской еды!

Филя шумит неубедительно, исключительно в подражание Женьке: голос у Фили при этом повышается и звучит почти фальцетом. Удивительно, как он достигает чего-то в делах: ведь коммерческий мир пока что держится на силе. А уж силу-то Филя нисколько не воплощает.

- Не с новой девочкой, а с новой шлюхой, выражайся точнее, - возразил Женька.

И тут энергично вкатился Шурка. С неизвестной девочкой, как и было предсказано. Тоже толстый. Но не рыхлый, как Филя, а плотный, словно японский борец-сумо. Отчего девочка казалась особенно маленькой и подтянутой. Совсем светлые волосы, заплетенные в детскую косу, почему-то вызывали полное доверие, что они подлинные, а не крашеные. И вся она казалась выцветшей, малокровной, плохо кормили ее в детстве, что ли?

- Шурка с новой бабой, - объявил Женька в своей манере.

- Бабу зовут Ариной, - постарался попасть в тон Шурка.

- Арина отродясь была бабушкой. "Выпьем, добрая старушка", - как сказал Пушкин. А эта еще не бабушка, - справедливо заметил Женька. - Ну не важно. Пушкин велел выпить - значит, выпьем. Мужчины пьют белую. Можно сидя. Стоя другие дела делаются, верно, девочки? Которые лежа, те же и стоя.

И Женька, широким жестом подняв стопку с водкой, неприметно вернул ее на место и отпил из запасной такой же стопки - сухого вина. Он всегда шумит на сотню, а пьет на копейку.

Шуркина спутница рассмеялась неожиданно низким голосом, словно бы синичка вдруг крякнула по-утиному:

- Не бабушка, это точно. А вообще-то полностью я называюсь Ариадной.

Она была совсем не красива. Выпуклый рахитичный лобик со временем сделается тяжелым, но пока он дополнял детский облик и вполне мог зваться невинным челом. Бледная девочка в компании взрослых. А странно низкий голос еще и усиливал контраст.

- А, вот это понятнее. Какая-то Ариадна что-то делала, не помню. Мужику подмахивала. В древнем Египте.

Всё Женька помнит, но прикидывается.

- Не в Египте, а в Греции, - серьезно возразила Ариадна. - Дело было в лабиринте на Крите.

- Самое важное, что дело - было! А уж где - несущественно. На Крите значит, шито-крыто, что они делали в этом лабиринте. Чего делают с девочками, когда папы с мамой нет дома.

- Этого она еще не знает, - рискнул сказать Шурка.