Поль Феваль - Королева-Малютка

• Название: Королева-Малютка
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-235-0

Париж, 60-е годы прошлого столетия. Поль Феваль, мастер авантюрного романа, главную роль в своей книге отводит молодому циркачу Саладену – хитрому, изобретательному, бессовестному и умному человеку, стремившемуся во что бы то ни стало преуспеть в жизни.

Он без зазрения совести обрекает на многолетние страдания прекрасную Лили и ее возлюбленного графа Жюстена де Вибре. Королева-Малютка, их маленькая дочка, похищенная Саладеном, становится предметом его спекуляции.

Роковая необузданная страсть герцога де Шав, нежная любовь Жюстины и Гектора де Сабрана, интриги, заговоры, тайны и преступления определяют судьбы героев. Автор в увлекательной форме развивает хитросплетения сюжетов, представляя своих героев на социальном и историческом фоне Франции послереволюционной эпохи.

---

Но пусть меня поймут правильно. Я вовсе не имел в виду значительную прибыль, которую приносила нам приемная дочь, ибо слово сокровище относится исключительно к сфере сердечной. Я уважительно отношусь к деньгам, мадам Канада также, но в выборе между деньгами, всеми деньгами мира, и нашей обожаемой девочкой она, равно как и я, не поколебалась бы ни на секунду. Оба мы готовы дать в этом самую торжественную клятву.

Труд сей является доказательством, что воззрения наши изменились. Мы выражаем раскаяние в прошлых поступках, а в будущем намереваемся вести себя иначе.

Мы не постоим за тратами, чтобы отыскать родителей нашей малютки. И никто не сумеет нам помешать, ибо, хвала Господу, мы свободны, как ветер, в делах своих. Ибо не подлежит сомнению, что бывший мой друг Симилор и его сын, а мой питомец Саладен, хоть и не входили в число наших компаньонов, но часто подавляли нас высокомерием и наглостью. Симилор, вконец обленившись и отвергая любую работу, досаждал нам требованиями денег и ссылался на воображаемые права свои на нашу малютку. Саладен же, достигнув совершеннолетия, в алчности мог потягаться с отцом.

Конечно, он был весьма искусным ярмарочным актером, и я вовсе не собираюсь принижать его достоинства – он сумел получить некоторое образование, читая самые разные книги в своей берлоге и готовясь к тому, что называл будущей военной кампанией.

Уже давно перестал он шляться по кабакам и дурному примеру отца отнюдь не подражал. Напротив, в нем появилась осмотрительность и даже скупость, хотя он был способен поставить на кон все свои сбережения, если речь шла об удачной торговой сделке.

Не могу не отметить здесь, что этот малый мог бы добиться многого и подняться высоко, если бы находился под благотворным влиянием.

Поскольку шпагоглотательство с каждым днем теряло успех у публики, он редко выходил на сцену со своим реквизитом; при этом прилагал массу усилий, чтобы изменить внешность, а потому гримировался под индейца или патагонца – мы же пользовались его уловкой, дабы включить в афишу наименования этих диких племен; в балагане все помогали ему хранить тайну, и в городе он старался делать вид, будто не имеет с нами ничего общего.

Во многих населенных пунктах он выдавал себя за юношу из хорошей семьи, путешествующего с целью обогатить свои познания; сколько мне известно, это не имело каких-либо неприятных последствий, способных нанести ущерб нашему заведению, но я знаю, что ему удалось проникнуть в такие дома, где его и на порог пускать бы не должны; Симилора же он несколько раз представлял своим богатым друзьям в качестве гувернера.

Свобода, вот она, ваша свобода! Мы с мадам Канадой отнюдь не жандармы, но коли повадился кувшин по воду ходить… остальное вам известно. Мы боялись, что это может плохо кончиться, произошло несколько неприятных сцен; сверх того, мадам Канада питала подозрения и часто говорила мне, что Саладен вынашивает преступную цель посягнуть на невинность мадемуазель Сапфир.

Молокосос был вполне способен на такое, хотя обычно проявлял галантность по отношению к прекрасному полу. На малютку нашу он оказывал большое воздействие благодаря урокам, которые приносили ей несомненную пользу. Она его не любила, но боялась, и мы заметили, что ему удалось приобрести над ней значительную власть.

Она сильно выросла и стала уже почти барышней; столько всего знала, что я и перечислить не могу, однако сохранилось в ней и слабоумие, доставившее нам в свое время много тревог. Когда она была маленькой, то почти не разговаривала, все таила в себе и часто отбегала от нас именно тогда, когда мы ждали от нее ласки. Теперь же она бесконечно о чем-то грезила.

Саладен приносил ей книги, которые она тайком проглатывала. Занявшись розысками, я одну обнаружил – это было сочинение господина Дюкре-Дюмениля «Алексей, или Домишко в лесу». Мы посовещались с мадам Канадой, и было решено заплатить книготорговцу, дабы узнать, нет ли чего опасного в этом романе.

Между тем, в одно прекрасное утро мадемуазель Сапфир стремглав выскочила из комнаты, где Саладен давал ей урок грамматики. Девочка была в смятении и дрожала той странной дрожью, о которой я уже не раз упоминал; а немые губы ее звали мать – давненько с ней этого не случалось.

Мы с Амандиной стали расспрашивать ее, вместе и порознь, но она не захотела отвечать; нам давно бы следовало привыкнуть к этому необычному характеру, однако мы все равно очень расстроились.

Вечером я пригласил Симилора с Саладеном на чашку кофе в нашу комнату. С мадам Канадой все было согласовано, поэтому я, взяв первым слово, сказал:

– Я был для вас образцовым другом, Амедей, и вот молодой человек, который обязан мне всем, даже тем воздухом, что дышит. И какую же я обрел награду? Вы скверно повели себя по отношению ко мне.

Оба попытались было возразить, но мадам Канада произнесла:

– Эшалот слишком кроток, я же нарисую вашу личность в двух словах: вы мерзавцы.

Я приготовился защищаться, потому что Симилор гонялся за мной со шпагой из реквизита за слова куда более мягкие, но Саладен остановил отца, в бешенстве вскочившего на ноги.

– Нам собираются сделать какое-то предложение, – холодно промолвил молокосос. – Бери пример с меня и сиди спокойно.

Затем, обратившись ко мне, добавил:

– Папаша Эшалот, вы славный малый, и я не сержусь за то, что вы сделали для меня. Папаша Симилор наживался на мне, пока мог, это его право, я зла не держу; что до мадам Канады, она изумительная женщина, а потому выложит нам тысячу франков наличными, и мы откланяемся вплоть до Страшного суда.

Мы с Амандиной и в самом деле собирались вызвать разрыв отношений, однако заявление молокососа застало нас врасплох. Должен признать, со своей стороны, что никогда он не изъяснялся более изящно, нежели в момент наглого своего бахвальства.

Впрочем, подруга моя слишком долго тащила на собственном горбу отца с сыном. Одним прыжком вскочив с места, она подбежала к шкафу, вытащила мешок с тысячей монет и с размаха швырнула в физиономию Симилора – если бы попала, могла бы прикончить.

Но все обошлось для Симилора благополучно, поскольку Саладен поймал добычу на лету.

– Мамаша Канада, – вскричал юнец, – извещаю вас, что все последующие субсидии будут выплачиваться мне.

Подруга моя разинула рот, а я с изумлением повторил:

– Как это, последующие субсидии?

– Отныне я беру папочку под опеку, – ответил Саладен с лукавой усмешкой, – у вас же, почтенный Эшалот, настолько развито чувство справедливости, что вы не откажете нам в жалкой ренте. Всего сто франков в месяц за то сокровище, что мы вам подарили.

– Ладно! – сказала мадам Канада, красная как помидор. – А теперь убирайся, иначе я тебе скручу шею, словно цыпленку.

Саладен взял отца под руку.

– Пошли, папуля, – промолвил он, – ночевать будешь в моем дворце. Мы вернемся завтра, чтобы расцеловаться с папашей Эшалотом и добрейшей мадам Канадой. К чему ссориться, если можно расстаться по-хорошему?

Уверен, они нас в глубине души любят, и если нам покажется, что ста франков в месяц маловато, мы честно скажем им об этом.

XVIII ОКОНЧАНИЕ МЕМУАРОВ ЭШАЛОТА

Долго не мог я смириться с этой разлукой. В течение долгих лет Симилор был единственным для меня родным человеком; я с нежностью вспоминал нашу романтическую юность и те испытания, что пришлось нам вместе пережить. Чувствительность – мой самый большой недостаток, и умрет он лишь со мной. Я простил ему наглые домогательства, и мадам Канада с полным правом устроила мне семейную сцену, когда я в ответ на ее сетования невольно возразил:

– Какой талант и сколько изящества в манере выражаться!

Подруга моя проявила ко мне снисхождение только потому, что безмерно обрадовалась уходу Симилора с Саладеном. Поначалу радость эта показалась мне слишком уж нарочитой, однако через несколько недель пришлось признать очевидное.

Если в сердце моем зияла пустота, вызванная их отсутствием, то на сундуках наших это сказалось прямо противоположным образом. Не знаю, как им удавалось обкрадывать меня, но едва нам было отказано в счастье иметь с ними дело, как прибыли наши возросли в размерах поистине удивительных.

Было и еще одно последствие – для нас гораздо более важное. Характер нашей милой девочки изменился к лучшему: она стала общительнее и ласковее; в первые дни создавалось впечатление, будто мы освободили ее от какой-то ужасной тягости.

При этом она несколько раз выражала сожаление по поводу разлуки с учителем своим Саладеном. Она питала к нему полное доверие в том, что имело касательство к занятиям, и когда мы предложили нанять для нее гувернантку или преподавательницу – ибо средства наши нам теперь это позволяли – она отказалась наотрез.

Вот и все, что могу я поведать на сегодняшний день. Ныне мадемуазель Сапфир четырнадцать лет, и успех ее превосходит все, что можно было увидеть в величайших театрах прославленных столиц Европы. С талантом нашей малютки сравнима только скромность ее.