Поль Феваль - Королева-Малютка

• Название: Королева-Малютка
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-235-0

Париж, 60-е годы прошлого столетия. Поль Феваль, мастер авантюрного романа, главную роль в своей книге отводит молодому циркачу Саладену – хитрому, изобретательному, бессовестному и умному человеку, стремившемуся во что бы то ни стало преуспеть в жизни.

Он без зазрения совести обрекает на многолетние страдания прекрасную Лили и ее возлюбленного графа Жюстена де Вибре. Королева-Малютка, их маленькая дочка, похищенная Саладеном, становится предметом его спекуляции.

Роковая необузданная страсть герцога де Шав, нежная любовь Жюстины и Гектора де Сабрана, интриги, заговоры, тайны и преступления определяют судьбы героев. Автор в увлекательной форме развивает хитросплетения сюжетов, представляя своих героев на социальном и историческом фоне Франции послереволюционной эпохи.

---

Жюстен сделал глоток, всего один, а потом сказал печально и устало:

– Старуха тут что-то говорила, но я ни черта не понял. Попробуй теперь ты, парень, я буду слушать тебя внимательно – ради Медора.

Мадам Канада пожала плечами и нервно хихикнула, поправляя свой нарядный чепец.

– В добрый час! – сказала она. – «Старуха»! Значит, ты будешь говорить вместо меня. Что ж, видать мир перевернулся! Давай!

Эшалот бросил на нее полный любви взгляд и постучал себе по лбу, как бы желая сказать: «Бедняга чуть-чуть того!»

Затем он расположился поудобнее перед охапкой соломы и начал:

– Хотя я и не обладаю умом Амандины… я имею в виду присутствующую здесь мадам Канаду… я постараюсь кратко представить все обстоятельства. Впрочем, на случай, если я запутаюсь, я взял с собой памятные заметки, составленные мною собственноручно и имеющие целью помочь такому знатоку законов, как вы, разобраться в нашем деле.

Он вытащил из кармана большую тетрадь и сунул ее под мышку.

Жюстен лежал недвижнее камня.

– Ну вот… – снова начал Эшалот, превозмогая неприятное ощущение, овладевшее им при виде хозяина комнаты, всем обликом своим напоминавшего покойника. – Мы считаем, что малышка – дочь какой-нибудь знатной маркизы или герцогини, у которой ее когда-то похитили прямо из колыбели, лишив тем самым материнской любви.

– Да объясни же… – попыталась вмешаться мадам Канада.

– Молчать! – сурово приказал Жюстен.

– Ты же видишь, он слушает, дорогая, – тихонько сказал Эшалот. – Не раздражай его… Воспитанная настолько хорошо, насколько это оказалось возможно, – продолжал он, обращаясь к Жюстену, – она стала теперь одной из лучших танцовщиц на канате нашего времени, и ее добродетели превосходят положение, которое она занимает. Мадам Канада и я, желая убить двух зайцев одним ударом, сказали себе: мы поженимся и таким образом дадим нашей девочке фамилию и законное положение.

На застывшем лице Жюстена появилось подобие улыбки.

– Вы добрые люди, – прошептал он в свою седую бороду.

– Что касается таких дел – да! – воскликнула Амандина. – У нас обоих большие сердца, и мы превосходим в своем великодушии многих, чье положение в обществе повыше нашего!

Костлявый палец папаши Жюстена поднялся вверх, призывая ее замолчать.

Если бы мадам Канада не питала к нему такого сверхъестественного уважения, она бы сейчас ему такого наговорила!..

Жюстен сделал второй глоток.

– Дружок, – заговорил он, обращаясь к Эшалоту, – уверены ли вы в том, – вот эта добрая женщина да и вы сами, – уверены ли вы, что юная особа, к которой вы питаете столь похвальные чувства, будет довольна, если станет в один прекрасный день вашей дочерью?

– Как?! Довольна?! – подпрыгнув на месте, завопила мадам Канада.

– Молчать! – снова рявкнул Жюстен.

– Знаете ли, – отвечал ему Эшалот, – по этому вопросу у нас нет и тени сомнения. Мне даже странно, как это вам неизвестна прославленная мадам Канада, равных которой нет на ярмарке.

– Она мне известна, – проворчал Жюстен.

– Что же касается моей персоны, – продолжал Эшалот, – то хотя я и не столь знаменит, как мадам Канада, но все же заработал себе кое-какое имя – благодаря своим прошлым связям с деловыми людьми и даже с самими Черными Мантиями, с которыми я тоже был на короткой ноге. Так что мадемуазель Сапфир надо будет только выбрать между званием мадемуазель Канада и званием мадемуазель Эшалот, и это уж как ей будет угодно, потому что нам с Амандиной все равно, какую фамилию нам запишут в акте о бракосочетании.

– Вы не знаете никакого другого ее имени, кроме мадемуазель Сапфир? – поинтересовался Жюстен.

– Когда она только начинала свою карьеру, ее звали мадемуазель Вишенкой, – отвечал славный циркач, – все это есть в моих записках, которые вы видите. Но это имя казалось нам слишком уж легкомысленным для афиши.

– И у вас нет никаких следов, ведущих к тайне ее рождения? – снова спросил Жюстен.

Эшалот подмигнул, а мадам Канада запыхтела и заерзала на плитках пола, заменявших ей кресло: загнанное в глотку красноречие прямо-таки душило ее.

– Прежде чем перейти к описанию ее родственных связей, – продолжал Эшалот, – будет правильно дополнить список преимуществ, которые получит дитя, когда мы с Амандиной удочерим его. Мы – не рядовые артисты, о коих говорят: «Кто много странствует, добра не наживает». Мы, конечно, тоже постранствовали вдоволь, но тем не менее нажили кое-какое добро. У нас с мадам Канадой пять тысяч четыреста ливров ренты в государственных облигациях различных железных дорог, и девочка станет нашей единственной наследницей.

Глаза Жюстена были полуоткрыты. Его словно высеченное из мрамора лицо выражало нечто, смутно напоминавшее внимание.

– Вы славные люди, – повторил он. – Расскажите мне о матери.

– О какой матери? – не удержалась мадам Канада.

– О герцогине, – сказал Жюстен со своей грустной и усталой улыбкой.

Он сделал третий глоток, и его впалые щеки слегка порозовели.

Эшалот взял в руки заветную тетрадь и с силой постучал по обложке.

– Никто матери и в глаза не видел, никто слыхом о ней не слыхал, – ответил он, – и все-таки способ ее найти заключен вот здесь. Он подробно изложен в моих мемуарах, написанных мною самим, моей собственной рукой. Я уверен, вы прочтете их с удовольствием – и потому, что в них я излил свои чувства, и потому, что все, касающееся вышеупомянутой юной особы, интересно, как какой-нибудь авантюрный роман.

Эшалот открыл тетрадь.

Мадам Канада скрестила руки на внушительных размеров груди, всем своим обликом выражая покорность судьбе.

– Я уже кое-что поведал вам, папаша Жюстен, – произнес Эшалот, – но вы пока не знаете одной весьма существенной детали. Вы не знаете, каким образом можно опознать нашу любимицу. Обратили ли вы внимание вот на что: первым прозвищем, которое получила у нас девочка, было – «мадемуазель Вишенка»?

Жюстен в четвертый раз протянул руку и взялся за горлышко бутылки, но внезапно отставил ее в сторону. Затем, тяжело дыша, он попытался подняться.

Вообще-то Жюстен выпил не больше двух рюмок, но уже добрых четверть часа он был изрядно пьян. Его руки дрожали, на висках выступил пот, глаза под полуопущенными веками блуждали.

– Вишенка? – беспокойно повторил он. – Я больше ничего не понимаю, вы говорите слишком долго.

Он чуть было не стукнулся головой об пол, и Эшалоту пришлось поддержать его.

– Чертов упрямец! – проворчала мадам Канада. Жюстен, который в этот момент как раз поднимался на ноги, устремил на нее мрачный взгляд.

– Вишенка? – повторил он снова. – Почему вы говорите мне о вишенке?

– Потому что… – решила объяснить Амандина.

– Спокойно! – прервал ее Жюстен. – Вы славные люди, я слушал вас, сколько мог. Девушки бывают разные… Для одних ваша фамилия и ваша рента – благо, но для других…

Он опять устало усмехнулся и сказал:

– Оставьте мне ваши бумаги. Вы добрые люди. Когда я изучу их, я проведу две консультации: одну – для вас, другую – для девочки. А теперь идите, я пьян.

И он взял тетрадь из рук Эшалота, смотревшего на него с почтением и состраданием.

– Когда нам вернуться? – спросила Амандина, вскочив с таким проворством, какого никак нельзя было ожидать от дамы столь могучего телосложения.

– Никогда, – ответил Жюстен. – Я не люблю, когда приходят ко мне домой. Я сам разыщу вас. Мне надо увидеть юную особу, чтобы разобраться, добро или зло принесет ей осуществление ваших благих намерений.

И он вытолкал гостей за дверь.

Спускаясь по лестнице, Эшалот и мадам Канада обменялись взглядами, в которых читалось глубокое, почти суеверное уважение, внушенное им этим философом в лохмотьях.

Когда они сели в фиакр, языки у обоих развязались.

– Вот ведь какие странности бывают на свете! – пробурчала мадам Канада. – Раскомандовался, будто архиепископ, а ведь, в сущности, ничего ценного он нам не сказал – ни да, ни нет.

– Он сказал… – начал было Эшалот.

– Помолчи! – воскликнула почтенная женщина. – Ты и так болтал все время, теперь моя очередь! По-моему, самое удивительное, что он закосел с такой малости. Я-то сама выпила бы половину его бутылки, не потеряв и капли своего достоинства. Да и ты тоже, правду сказать, не промах: обычно держишься не хуже меня. Ну и что? Сейчас мы знаем ничуть не больше, чем когда вышли из дому!

– Если уж на то пошло, – печально ответил Эшалот, – то мы знаем больше.

– Что же это такое мы узнали?

– Мы узнали то, о чем я никогда бы не догадался.

– Объясни! – нетерпеливо потребовала его подруга.

– Мы узнали, – медленно произнес он, – что, может быть, недостойны стать отцом и матерью нашей дорогой малютки.

– Вот еще! – воскликнула мадам Канада, покраснев как мак. – Мы – и недостойны?

– Да, – подавленно заявил Эшалот, – а мне-то это и в голову не приходило.