Джулиана Гарнетт - Леди и горец

• Название: Леди и горец
• Автор: Джулиана Гарнетт
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-022441-9, 5-9578-0705-2

Гордый лэрд шотландских горцев обязан всем сердцем ненавидеть английскую аристократку, чья семья повинна в гибели его братьев… Надменная леди должна презирать «дикого шотландца», который взял ее в плен и собирается использовать в борьбе с англичанами… Но — почему тогда Роберт Кэмпбелл из Гленлнона уже не мыслит своей жизни без прекрасной Джудит Линдсей, а она втайне мечтает лишь об одном — принадлежать ему душой и телом? Закон войны суров. Однако даже война не в силах сдержать пламя подлинной страсти!..

---

— В сотый раз тебе заявляю, — кричала Мэгги, — дураку ясно, что эта баба — ведьма! А ты этого никак не поймешь.

— Она — «сассенах», то есть саксонка. А у саксонок, как известно, бывают разные причуды. Кроме того, у ведьм вид мрачный и зловещий, чего не скажешь о даме, сидящей в башне.

Робу этот разговор показался любопытным, и он, прислонившись к стене, стал слушать дальше.

— Ты, Фергал из Кеншира, глубоко ошибаешься, если думаешь, что она не пользуется черной магией. Я уже говорила тебе, что она ходит кругами и все время забирает влево. А еще она любит смотреть на свое отражение в щите, хотя там ни черта не видно. Ну скажи, с каких это пор у саксонок завелась привычка смотреться в щит? Но она не просто смотрит — колдует, ясное дело, порчу наводит. Недаром у нас корова на заднюю ногу охромела!

— Нет у нее зеркала — вот она и смотрится в щит. А ты, вместо того чтобы за саксонкой подглядывать, лучше бы за своим внучком присматривала. Корова-то, поди, оттого и охромела, что этот плут натравил на нее свою дворняжку, а та возьми — да и тяпни ее за ногу.

— Ты Тома не трогай — он хороший мальчик! А что до дворняжки, то она саксонку небось не тяпнет — побоится. — Мэгги фыркнула и презрительно скривила губы. — Потому как всякая животина ведьму за милю чует. Один только ты, Фергал, ничего знать не хочешь. Но ты еще об этом пожалеешь — помяни мое слово!

Аргументы Мэгги вызвали у Фергала сильнейшее раздражение. Он тоже повысил голос и в запальчивости крикнул:

— Ну как, скажи на милость, она может навести порчу или сглаз, если сидит взаперти?!

Мэгги ткнула пальцем в сторону главной башни, где в окошке у вдовы горел свет.

— Ей из окна виден двор. И ворота.

На минуту установилось молчание. Потом Фергал устало вздохнул и сказал:

— Хорошо, что ты предлагаешь? Есть какое-нибудь средство уберечься от ее колдовских чар?

— Надо сжечь ветку рябины и натереть пеплом окошко снаружи. Тогда колдовские чары потеряют силу. Что сказано в старинном предании? Закрой окна, которые выходят на юг, север и запад. А через окно, которое выходит на восток, злая сила ни влететь, ни вылететь не может. — Старая Мэгги так взволновалась, что ее даже дрожь пробрала. — Слушай меня, Фергал: подул черный ветер и принес с собой горе! Надо эту бабу из замка прогнать. Ты скажи об этом лэрду. Он небось и не знает, какое зло привез с собой в замок.

— Еще как знает! Ведь он потерял семерых сыновей, — негромко произнес Фергал, — в том числе и своего преемника.

— Я всегда говорила, что Кеннету не суждено унаследовать титул лэрда Лохви. Другое дело — Роб. Он у нас в сорочке родился. Единственный из восьми сыновей лэрда остался в живых. Что это, как не Божье знамение? Так что следующим лэрдом будет он.

Роб уже слышал пророчества старой Мэгги на свой счет, поэтому ее слова нисколько его не удивили. Распахнув дверь, он вошел в зернохранилище и встал у порога — так, чтобы на него падал свет от факелов.

— Пока что наш лэрд — Ангус Лохви, — жестко сказал он, а когда старая Мэгги, вздрогнув от неожиданности, посмотрела в его сторону, добавил: — Что же касается леди, которую держат у нас под замком, то она не ведьма, а обыкновенная заложница. Тем не менее, пока ее не выкупят, обращаться с ней надо хорошо — как с гостьей.

Лицо Мэгги сморщилось от негодования, как печеное яблоко. Она хотела было возразить, но он взглядом велел ей молчать. Фергал, однако, решил, что запрет к нему не относится, и вставил несколько слов:

— Жены и дети твоих покойных братьев придерживаются на этот счет другого мнения и вряд ли будут относиться к англичанке как к гостье. Эта женщина нравится им не больше, чем нашей милашке Мэгги.

— Как ты сказал? Милашка? — Старая Мэгги поднесла к носу Фергала жилистый кулак. — Только попробуй еще раз так меня назвать — мигом проглотишь свои зубы!

Роб не обратил внимания на выходку Мэгги. Он думал, что в словах Фергала много правды. И что давнее пророчество Мэгги относительно того, кто станет новым лэрдом Лохви, стало причиной постоянной неприязни, которую испытывал по отношению к нему Кеннет. Последний, впрочем, никогда и словом не обмолвился об этом Робу — да и с какой стати? Ведь по закону титул переходит к старшему сыну.

Но после смерти братьев наследником родового титула и земель стал Роб.

Потерев небритый подбородок, Фергал спросил:

— Что же все-таки собирается делать с этой женщиной Ангус? Останется она у нас или нет?

— Пока за нее не заплатят выкуп, она будет жить здесь. Или у вас есть другое предложение? — Мэгги забормотала себе под нос что-то невразумительное. Роб вопросительно посмотрел на нее. — Ты хочешь что-то сказать, Мэгги? Тогда говори, если, конечно, у тебя есть что сказать.

Задыхаясь от ярости, старуха выпалила:

— Надо проверить: ведьма она или нет! Зашей ее в мешок, Роб, и швырни в озеро. Если всплывет — значит, ведьма. И тогда мы сожжем ее на костре.

— А если не ведьма? Пусть утонет? — с сарказмом осведомился Роб. — Испытание смертью — штука серьезная, и прежде чем к нему прибегнуть, нужно основательно взвесить все «за» и «против». Ну а пока такое решение не принято, я прошу оставить англичанку в покое и во всех смертных грехах не винить. Предупреждаю, если услышу что-нибудь дурное в ее адрес, сильно рассержусь.

Он просверлил Мэгги таким грозным взглядом, что старуха невольно сделала шаг назад. Потом, скривив губы, она плаксивым голосом произнесла:

— Хорошо, я больше не скажу о ней ни слова. Но близко подходить не буду — чтобы не сглазила!

— Это дело твое. Но в помощи ей не отказывай. Наследница Кадделов пробудет у нас долго, и очень может быть, что ее нянькой станет именно вдова Линдсей.

— Еще неизвестно, что скажет на это лэрд, — прищурившись, заметила Мэгги.

— Разве не ты напророчила, что следующим лэрдом Лохви буду я? — холодно произнес Роб. — Так что прошу вас обоих иметь это в виду.

Старая Мэгги плотно сжала губы и не проронила больше ни слова. Роб повернулся на каблуках и направился прочь от хранилища, раздумывая над тем, что ждет его семейство в будущем. Он не сомневался, что если Ангус и впредь будет участвовать во всех военных авантюрах графа Аргилла, то вряд ли на этом свете задержится. Не говоря уже о том, что после злосчастного налета на замок Каддел он сильно опустился и стал беспробудно пить, делая перерывы, лишь когда принимал гостей. Роб понимал, почему отец ищет утешения в постоянных возлияниях, но не мог его не осуждать. Не смея ни в чем отказать Аргиллу, Ангус послал своих сыновей на верную смерть, а теперь винил во всем Роба. Господь свидетель, если бы Роб смог предотвратить беду, непременно сделал бы это. Думать сейчас о вдове Робу было неприятно. Ведь эта женщина и опекаемый ею ребенок стали невольными виновницами гибели его братьев. Эта мысль не давала ему покоя. Притеснять вдову он, разумеется, не станет. Но и потакать ей не собирается.

Глава 7

Джудит, аккуратно ставя ноги на выщербленные временем каменные ступени, спускалась по винтовой лестнице в большой зал. Она почувствовала некоторое облегчение, когда получила относительную свободу и могла передвигаться в пределах замка. Теперь ей приходилось исполнять обычную женскую работу — чесать шерсть, штопать поношенную одежду. Она по-прежнему заботилась о Мейри, не забывая прибирать комнату в восточной части башни, которую Кэмпбеллы предоставили в ее распоряжение. Новая комната хотя и не была просторнее прежней, но отличалась относительным комфортом. Теперь в их с Мейри распоряжении имелись двуспальная кровать и довольно большой очаг, дававший куда больше тепла, нежели обыкновенная жаровня. Все это время Гленлион старательно ее избегал, и если она, войдя в одну дверь, встречала его в зале или в каком-нибудь другом замковом помещении, он тут же выходил в другую. С одной стороны, это вполне устраивало ее, с другой — вызывало некоторую досаду. В самом деле, почему он ее игнорирует? В конце концов, она не виновата в том, что живет с ним в одном замке, а в гибели его братьев — тем более. Ведь истинным виновником случившейся трагедии был его отец, и сомневаться в этом было бы просто глупо. Но что бы там ни думал Роб, она особенно его не опасалась. Гораздо хуже, что к мысли о ее виновности стал склоняться старый лэрд. Оба раза, когда она и Мейри случайно сталкивались с Ангусом в большом зале, он с такой злобой на нее смотрел, что она в страхе прижимала ребенка к себе. От лэрда сильно пахло виски, а вид у него был зловещий и мрачный. Кэмпбелл-старший так ни разу с ней и не заговорил, но его отношение к ней было написано у него на лице и приводило ее в ужас. Выйдя в зал и обнаружив, что старого лэрда там нет, она испытала немалое облегчение. В надежде, что встречаться с Ангусом ей сегодня уже не придется, она прошла на кухню, где надеялась раздобыть для Мейри какой-нибудь еды, которая больше подходила бы для ребенка, нежели вареная баранина и турнепс. Был апрель, но Джудит полагала, что раннюю зелень найти в кладовке все-таки можно. Подхватив на руку путавшийся под ногами чрезмерно длинный подол полотняного платья, именовавшегося у шотландцев лейне, она оправила на себе и брейд — вязаную шерстяную накидку неопределенного цвета, тяжелую, грубую, но теплую. Признаться, это одеяние было неважной заменой ее английскому платью, но оно так изорвалось, что носить его, не привлекая к себе всеобщего внимания, было невозможно. По этой причине Джудит пришлось надеть выданные ей жалкие обноски, делавшие ее похожей на горничную. Джудит не нравилось, как одевались шотландские женщины, и даже то время, которое ей пришлось провести в Шотландии, она носила английские платья. Они были изящны, удобны и напоминали ей о доме. Но теперь, оказавшись в замке Лохви — еще более гнусной дыре, чем замок Каддел, — ей трудно было отделаться от ощущения, что мысли о родине, которые поддерживали ее все эти годы, постепенно стали ее оставлять. Джудит подумала, что Мейри для нее — истинное благословение, ведь если бы ей не о ком было заботиться, она, вполне вероятно, давно бы сошла с ума. На кухне было темновато: свет исходил лишь от затухавшего очага и одного-единственного закопченного факела, который давно следовало почистить. На потемневшем от времени длинном деревянном столе и таких же полках стояли засаленные котлы и горшки с остатками пищи. На каменном полу рядом с горсткой рассыпанного кем-то по небрежности овса лежало несколько вывалившихся из корзины вялых корнеплодов турнепса. В углу, раскинувшись на мешках с овсом, спала неряшливо одетая девушка-судомойка. Лейне у нее задралось чуть ли не до середины бедер, являя миру некрасивые, бледные ноги. Посудомойка похрапывала — это был единственный звук, нарушавший тишину кухни. Джудит, привыкшая к уюту английских кухонь, а также к чистоте и порядку, царивших на кухне замка Каддел, ужаснулась. Ужас, однако, сменился у нее отвращением, когда лежавшая на мешках девица громко всхрапнула, словно застоявшаяся в стойле лошадь. Джудит подошла к судомойке и потыкала ее в бок носком башмака.