Джули Гаррат - Согласие на брак

• Название: Согласие на брак
• Автор: Джули Гаррат
• Издательство: Издательский дом на Страстном
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7847-0016-2

Эми, молодая англичанка, с двенадцати лет жившая в Штатах в семье дальних родственников ее погибших родителей, возвращается в Англию, к своему больному дяде. Дядя живет в мрачном замке большого старинного поместья Уайдейл-холл, пришедшего в упадок и срочно нуждающегося в реставрации, что с неизбежностью влечет за собой вложение огромных денежных средств, которых у него нет. Чтобы спасти Уайдейл-холл, он решает выдать Эми, свою единственную наследницу, замуж за богатого соседа-вдовца Ричарда Бодена. Эми случайно узнает о замысле дяди и уже заранее ненавидит Бодена…

Роман, имеющий по меньшей мере две переплетающиеся сюжетные линии и полный тайн и загадок, связанных с прошлым его героев, читается с захватывающим интересом.

---

– Дядя Джиф… – Эми осеклась. Что она могла сказать этому немощному старику, которого она – ее вдруг осенило – в сущности, почти не знает.

– Эми, я рад, что ты решила приехать.

– Я беспокоилась. Лиззи написала, что ты болен. – Собственные слова казались ей неестественными, вымученными, она чувствовала себя так, словно попала на официальный прием.

– Болезни проходят. Все проходит.

Эми зябко поежилась. Наконец он выпустил ее руки, и она была почти благодарна ему за это. С Кейт и Марти все было иначе; с ними Эми давно забыла о чопорной английской сдержанности, в атмосфере которой она воспитывалась в детстве. Но теперь она вернулась в Англию, и словно не было этих двенадцати лет, проведенных в Штатах. Эми вспомнила, как однажды ребенком, – тогда еще были живы ее родители – она вскарабкалась к дяде Джифу на колени, чтобы поблагодарить его за подарок, который он преподнес ей на день рождения. Дядя сначала пришел в замешательство, но быстро оправился и привел ее в чувство…

– Днем я был у моста. Я рассчитывал, что вы приедете раньше, – сказал Джиф Уэлдон.

Эми поняла, что слова его обращены не к ней, а к стоявшему за ее спиной Джону Грэму. Интонация, с которой они были произнесены, выдавала раздражение.

– Рейс задержался, дядя Джиф, – объяснила Эми. – Так что мы не виноваты.

– Надо было позвонить и сообщить мне об этом, – недовольно буркнул Джиф Уэлдон, снова обращаясь исключительно к водителю.

– Я пробовал это сделать, сэр, но все время было занято, – попытался оправдаться тот.

– Вздор! – Старик едва не задохнулся от злости.

Грэм, видимо, понял, что дольше испытывать терпение хозяина небезопасно, и счел благоразумным признать свою оплошность.

– Виноват, сэр, – сказал он.

– Я тоже считаю, что виноват, – проворчал Джиф Уэлдон.

Эми покоробил его властный тон. Еще в школе она выступала против всякого чинопочитания и страстно доказывала преимущества бесклассового общества. Теперь она невольно сравнивала свою жизнь в Штатах с тем, что увидела здесь, и ей все более бросались в глаза различия между Кейт и Марти Уэлдонами, с их веселым, беззаботным нравом, и дядюшкой Джифом. Мартин Уэлдон ничем не напоминал своего старшего брата, и теперь Эми готова была благодарить провидение за это.

Она повернулась к водителю. Как бы дорог ни был ей дядюшка Джиф, она не могла расстаться с Джоном Грэмом, не выразив ему своей благодарности. Она приблизилась к нему и крепко пожала его затянутую в кожаную перчатку руку.

– Спасибо вам за все, – с улыбкой произнесла она. – Я вам очень признательна.

– Не за что, мисс Уэлдон.

Эми снова повернулась к дяде. Ей вдруг стало жаль его. Он стоял перед ней такой старый и немощный – и никем не любимый. Джиф Уэлдон сделал шаг в сторону и жестом пригласил ее в дом.

– Нечего стоять на холоде, – задыхаясь, произнес он. Затем, повернувшись, чтобы закрыть дверь, продолжал: – Эми, дорогая, тебе незачем было благодарить Грэма. Прислуга делает то, за что ей платят.

– Прислуга? – Эми машинально оглянулась, в глазах ее отразилось недоумение. В голосе дяди Джифа она уловила резкие, злобные нотки, каких прежде никогда не слышала. – Так вот как ты относишься к Джону Грэму? Как к прислуге?

Он окинул ее холодным взглядом.

– Надеюсь, американцы не успели забить тебе голову всяким вздором?

– Смотря что понимать под „всяким вздором“, – нарочито беспечным тоном ответила Эми.

– Болтовню о широте взглядов, о свободе, равенстве. Все эти глупости, с которыми так любят носиться американцы.

– Но, дядя Джиф, ведь Соединенные Штаты и создавались на принципах свободы и равенства…

Джиф Уэлдон открыл другую дверь, за ней оказалась огромная, почти пустая комната, из которой пахнуло могильным холодом.

– Свобода бывает разная, – сказал он; в голосе его сквозило раздражение. – И равенство бывает разное, Эми. – Видимо, не желая показаться чересчур суровым, он неестественно рассмеялся и продолжал: – Дорогая, сказано: все люди равны перед Богом. Но одни люди более равные, чем другие. Понимаешь, что я имею в виду?

Эми почувствовала, что больше не в состоянии сдерживаться.

– Томас Джефферсон говорил, что все люди имеют право на жизнь, свободу и счастье, – запальчиво произнесла она.

На желтоватом лице Джифа Уэлдона проступили болезненные пятна румянца.

– Дитя мое, выходит, ты готова поделиться тем, что имеешь, с разными подонками и бродягами? Готова открыть двери своего дома перед нищими, ворами и проститутками?

Он отчитывал Эми как неразумного ребенка. Исполненные гнева, его слова больно поразили ее. Сколько она себя помнила, дядя никогда не повышал на нее голоса. Потупившись, она рассеянно уставилась на каменные плиты пола. В комнате царил полумрак. На голых каменных стенах висели небольшие масляные светильники, горевшие неровным, мерцающим светом. Возвращение домой оборачивалось для Эми настоящим кошмаром.

Эми постаралась отогнать прочь дурные мысли, решив про себя, что говорила непозволительно откровенно. Она сконфуженно посмотрела на него. За тщедушной внешностью этого старика угадывалась несгибаемая воля.

– Мне очень жаль, – промолвила она. – Дядя Джиф, я так мечтала о возвращении домой. Я не хотела, чтобы мы начинали ссоры.

Взгляд его потеплел.

– Дитя мое, ты не представляешь, что я пережил за эти годы.

Ей было нечего на это сказать. Ведь дядя Джиф сам отправил ее в Америку – теперь же в словах его звучала обида, как будто это она бросила его.

Проходя мимо, он отечески похлопал ее по плечу. Эми машинально сунула руки в карманы пиджака и последовала за ним в глубину зала к огромному, облицованному мрамором камину, в котором сухо потрескивали поленья. Дядя Джиф стоял у камина, вытянув руки к теплу, вперившись пристальным взглядом в плясавший красными языками огонь.

Эми, как когда-то в детстве, заворожено смотрела на портрет Барбары Уэлдон. Джиф Уэлдон, казалось, вовсе забыл о старом, покрытом слоем пыли холсте – единственном, что еще напоминало о его жене. Эми только теперь обратила внимание на то, как убого он одет. Не то чтобы одежда на нем была грязная, однако на рукаве пальто на локте зияла заплатка, а воротничок рубашки обтрепался от старости. Переведя взгляд на ботинки, Эми увидела, что каблуки у них стерты, а на носках царапины. Раньше дядя Джиф никогда не надел бы такие – он без сожаления сжег бы их на заднем дворе.

Эми не могла отделаться от преследовавших ее дурных предчувствий.

– Какие странные, – промолвила она, поднимая взгляд на масляные светильники.

– Электричество только в комнатах, дорогая. – Дядя Джиф повернулся к ней. Казалось, он уже забыл об их размолвке. – Генератор установили еще в сороковых годах. Его мощности недостаточно, чтобы провести электричество во всем доме. Впрочем, мне хватает.

В голосе его слышались нотки горечи. Эми насторожилась – она помнила его патриотом, который гордился своей страной. Сама же она уже давно привыкла к тому, что электричество – это что-то такое же естественное, как, например, воздух, которым она дышит.

– Думаю, я привыкну, – вполголоса сказала она. – Просто в Соединенных Штатах многие вещи воспринимаешь как само собой разумеющееся.

– Так уж устроены люди, – проворчал дядя Джиф. – Чем больше они имеют, тем больше хотят. Похоже, они уже не мыслят себе существования без телевизионных, приемников и безумной музыки, которая грохочет сутки напролет.

– Дядя Джиф, все это необходимые вещи. Не забывай, мы живем в девяностые годы.

– Ты считаешь, что телевидение необходимая вещь? – спросил он, не пытаясь скрыть своего недоумения.

– Мне казалось, тебе это должно нравиться, ведь ты ведешь такой уединенный образ жизни.

– В моем доме нет места подобным вещам, – отрезал Джиф Уэлдон.

– Ты хочешь сказать, что у тебя нет телевизора? – удивилась Эми.

Он раздраженно махнул рукой.

– У Лиззи Эберкромби стоит переносной черно-белый. Не сомневаюсь, она позволит тебе посмотреть, если ты так этого хочешь.

– Клёво! – воскликнула Эми, но, увидев перекошенное лицо дяди Джифа, прикусила язык.

Только тут она вспомнила, о чем предупреждал ее Джон Грэм. Впредь, решила она, ей следует выбирать выражения и по возможности избегать сленга. При мысли о Джоне Грэме она покосилась в сторону двери: интересно, куда делся ее багаж?

Джиф Уэлдон, казалось, читает ее мысли.

– Грэм должен был внести твою поклажу с заднего входа, – сказал он.

– С заднего входа? – изумилась Эми. – Но ведь это же на противоположной стороне дома. Неужели ему пришлось тащить такой тяжелый багаж… – На этом слове она вновь осеклась. Багаж! Черт ее дернул употребить это слово. Почему было не сказать поклажа, как подобает благовоспитанной англичанке?

Джиф Уэлдон в очередной раз нетерпеливо махнул рукой и сказал: