Диана Гэблдон - Чужеземец. Запах серы

• Название: Чужеземец. Запах серы
• Автор: Диана Гэблдон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036205-6, 5-9713-2083-1, 5-9762-0234-9

Шотландия — гордая, нищая, из последних сил противостоящая захватчикам-англичанам…

Англия эпохи революции Кромвеля и пышной бурной Реставрации…

Франция — «солнце Европы», страна изощренных интриг и потрясающей роскоши…

Новый Свет, куда отправляются за счастьем и богатством те, кому уже НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ и чья жизнь не стоит ломаного гроша…

Это — XVII век.

Время перемен и потрясений, войн, мятежей и восстаний.

Время, которое оживает в ЭПИЧЕСКОМ ЦИКЛЕ Дианы Гэблдон «Странник»!

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГЕРОЕВ РОМАНА «ЧУЖЕЗЕМЕЦ» ПРОДОЛЖАЮТСЯ!

---

Как-то утром после завтрака Джейми встал из-за стола и объявил, что отправится к верхнему краю долины, чтобы посмотреть на пони, которого продавал Мартин Мэк.

Дженни повернулась к нему от буфета, сведя брови.

— Ты думаешь, это безопасно, Джейми? Весь последний месяц в округе полно английских патрулей.

Он пожал плечами и взял со стула накидку.

— Я буду осторожен.

— Слушай, Джейми, — сказал Иэн, входя в комнату с охапкой дров для камина. — Я хотел спросить — ты не можешь сходить сегодня на мельницу? Джок заходил вчера, говорил, что-то не в порядке с колесом. Я глянул, конечно, но мы с ним не сумели его исправить. Сдается мне, что-то застряло в механизме, но он в основном под водой.

И притопнул своей деревяшкой, улыбнувшись мне.

— Я, благодарение Богу, могу ходить и ездить верхом, а вот плавать не могу, только барахтаюсь да нарезаю круги, как паук о четырех лапах.

Джейми положил накидку на место, усмехнувшись над описанием зятя.

— Не так все плохо, Иэн, если это избавит тебя от целого утра, проведенного в замерзшем пруду. Ага, схожу. — И повернулся ко мне. — Не хочешь прогуляться со мной, Сасснек? Утро прекрасное, можешь взять с собой корзинку. — Он многозначительно иронически посмотрел на мою огромную ивовую корзинку, которую я брала с собой, собирая травы. — Пойду переодену рубашку. Сейчас вернусь. — Он помчался вверх по лестнице, перескакивая сразу через три ступеньки.

Мы с Иэном переглянулись. Если он и сожалел, что подобные подвиги ему теперь не под силу, то хорошо это скрывал, получая удовольствие от избытка жизненных сил Джейми.

— Так здорово, что он вернулся, — признался он.

— Хотела бы я, чтобы мы могли остаться, — огорченно сказала я.

Мягкие карие глаза наполнились тревогой.

— Но вы не собираетесь уходить прямо сейчас?

Я покачала головой.

— Нет, не сейчас. Но придется уйти до того, как выпадет снег. — Джейми решил, что лучше всего нам пойти в Бьюли, центр клана Фрэзеров. Возможно, его дед, лорд Ловат, сможет помочь. Если же нет, он, по крайней мере, поможет нам уйти во Францию.

Иэн успокоенно кивнул.

— А, да. Но у вас еще есть несколько недель.

Стоял дивный осенний день, воздух был душистым, как сидр, небо до того синее, что в нем можно было утонуть. Мы шли медленно, и я могла искать грибы и болтать.

— На следующей неделе — квартальный день, — заметил Джейми. — Будет твое новое платье готово?

— Надеюсь. А что, это праздник?

Он улыбнулся мне и взял корзинку, потому что я наклонилась, чтобы выдернуть корешок пижмы.

— Ну, в своем роде. Конечно, ничего похожего на великие праздники Каллума, но все арендаторы Лаллиброха явятся, чтобы внести плату и выказать уважение новой леди Лаллиброх.

— Думаю, они удивятся, что ты женился на англичанке.

— Я подозреваю, что некоторые папаши очень расстроятся; я ухаживал за девушкой-другой в окрестностях, покуда меня не арестовали и не увезли в форт Вильям.

— Жалеешь, что не женился на местной девушке? — кокетливо спросила я.

— Если ты рассчитываешь, что я отвечу «да», когда ты стоишь рядом с ножом в руках, — заметил он, — то ты куда худшего мнения о моем здравом смысле, чем я думал.

Я бросила нож, которым копала, раскинула руки и остановилась в ожидании. Когда Джейми, наконец, отпустил меня, я наклонилась, чтобы поднять нож и поддразнила его:

— Никак не пойму, как вышло, что ты столько времени оставался девственником? Что уж, все девушки в Лаллиброхе такие простушки?

— Нет, — Джейми прищурился, глядя на утреннее солнце. — В основном из-за моего отца. Мы с ним иногда по вечерам бродили по полям и говорили обо всяком таком. А когда я достаточно вырос, он сказал мне, что всякий мужчина должен отвечать за семя, которое посеет, и что его долг — заботиться о женщине и беречь ее. А если я к такому не готов, то не имею права взваливать на женщину последствия моих поступков.

И он посмотрел в сторону дома. В сторону маленького семейного кладбища у подножья броха, где были похоронены его родители.

— Он говорил, что самое прекрасное в жизни мужчины — лежать рядом с женщиной, которую он любит, — тихо произнес Джейми. Потом улыбнулся мне, и глаза его были такими же синими, как небо у нас над головами. — Он был прав.

Я легко прикоснулась к его лицу и провела пальцами по щеке.

— Довольно жестоко с его стороны, если он предполагал, что ты женишься так поздно.

Джейми ухмыльнулся. Килт развевался вокруг его ног под резким осенним ветром.

— Ну… церковь учит нас, что насилие над собой это грех, да только мой отец говорил: если возникает выбор между тем, изнасиловать ли себя или какую-нибудь несчастную женщину, то достойный мужчина пожертвует собой.

Когда я отсмеялась, то покачала головой и сказала:

— Нет. Нет, я не буду спрашивать. В общем, ты оставался девственником.

— Исключительно по милости Господа и отца, Сасснек. Не помню, чтобы я думал еще о чем-нибудь, кроме девчонок, с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Но как раз тогда меня отправили на воспитание к Дугалу в Биннахд.

— И что, там не было девчонок? — заинтересовалась я. — Мне казалось, что у Дугала есть дочери.

— Ага, есть. Четверо. У двух помладше еще не на что было смотреть, а вот самая старшая — очень даже ничего. На год или два старше меня, зовут Молли. Но что-то не очень ей льстило мое внимание. Я вечно пялился на нее через стол во время ужина, а она посмотрит на меня сверху вниз да и спрашивает, мол, не простуда ли у меня. Потому что если простуда, то, дескать, мне надо отправляться в постель, а если нет, то она будет мне очень обязана, если я закрою рот, потому что ей не особенно хочется любоваться на мои гланды во время еды.

— Кажется, я начинаю понимать, как ты остался девственником, — сказала я, подбирая юбки, чтобы подняться на перелаз. — Но не могли же они все быть такими.

— Нет, — задумчиво произнес он, протягивая мне руку. — Нет, не все. Младшая сестра Молли, Табита, оказалась немного дружелюбнее. — И улыбнулся, вспоминая. — Тибби была первая девчонка, которую я поцеловал. Или правильнее сказать — первая девчонка, которая поцеловала меня. Я тащил за нее два полных ведра молока из коровника в маслодельню и всю дорогу придумывал, как заманю ее за дверь, откуда она не убежит, и там поцелую. Но у меня были заняты обе руки, так что она открыла мне дверь, и кончилось тем, что за дверью оказался я, а Тиб подошла ко мне, схватила меня за уши и поцеловала. И разлила молоко, — добавил он.

— Да уж… Незабываемый первый опыт, — расхохоталась я.

— Сомневаюсь, что я был первым у нее, — ухмыльнулся он. — Она знала обо всем этом куда больше, чем я. Но попрактиковаться нам толком не удалось — через пару дней ее мамаша застукала нас в кладовой. Она только кинула на меня сердитый взгляд и велела Тибби идти накрывать на стол, зато рассказала Дугалу.

Если Дугал Маккензи возмутился, узнав об оскорблении, нанесенном сестре, могу себе представить, что он сделал, защищая дочь.

— Я содрогаюсь, когда думаю об этом, — усмехнулась я.

— Я тоже, — и Джейми действительно содрогнулся. Потом бросил на меня застенчивый взгляд исподлобья.

— Ты ведь знаешь, что юноши иногда просыпаются по утрам с… ну, с… — он покраснел.

— Знаю, — ответила я. — И даже старики двадцати трех лет. Думаешь, я не замечаю? Ты достаточно часто привлекаешь к этому мое внимание.

— М-м-м-м. Ну, и утром после того, как мамаша Тиб нас застукала, я проснулся на рассвете. Мне снилась она — Тиб, конечно, а не мамаша — и я не удивился, когда почувствовал руку на своей штуке. Удивительно было то, что рука не моя.

— И уж конечно, не Тибби?

— Ну… нет. Ее папаши.

— Дугала? Какого…

— Ну, я открыл глаза, и он мне так мило улыбнулся. А потом сел на кровать, и мы славно побеседовали, дядя и племянник, названый отец и названый сын. Он сказал, как ему нравится то, что я у них живу, потому что у него нет сына и все такое. И как его семья меня любит. И как ему не понравится думать, что я могу воспользоваться такими чистыми, невинными чувствами, которые его дочери питают ко мне, и как он, разумеется, рад, что может довериться мне, будто я его собственный сын.

И все то время, что он говорил, а я лежал, он одну руку держал на кинжале, а вторую — на моих прекрасных юных яйцах.

Так что я говорил только «да, дядя» и «нет, дядя», а когда он ушел, я закутался покрепче в одеяло и увидел сон про свиней. И больше не целовался с девчонками, пока мне не исполнилось шестнадцать, и я не уехал в Леох.

Джейми, улыбаясь, посмотрел на меня. Он связал волосы в хвост кожаным шнурком, но короткие пряди, как всегда, торчали у него над головой венчиком, поблескивая медным и золотым в свежем, ясном воздухе. За время нашего путешествия из Леоха и Крэйг на Дуне он загорел, и кожа стала бронзово-золотистой, и весь Джейми напоминал мне осенний лист, весело кружащийся на ветру.