Кэтрин Гэскин - Сара Дейн

• Название: Сара Дейн
• Автор: Кэтрин Гэскин
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0117-3

Героиня романа — молодая, красивая, умная девушка, дочь образованного, но опустившегося человека, потеряв отца, остается совсем одна, без средств к существованию. Не в силах вынести унижений в доме, где ей пришлось служить прислугой, обманутая любимым, она решает бежать в Лондон, но ее арестовывают и обвиняют в воровстве. И вот она в толпе ссыльных плывет в Новый Южный Уэльс, где ей предстоит провести семь долгих лет. И тут внезапно ей представляется возможность вырваться из кошмара, в который она попала, и начать новую жизнь…

---

Сара улыбнулась, услышав это сравнение.

Он кончил есть и повернулся к экономке.

— Тот ящичек, что я вам показал, мадам, — тот маленький, я бы хотел, чтобы его принесли сюда.

Мадам Бальве кивнула и вышла.

Луи снова обернулся к Саре.

— Я видел Джона Макартура несколько раз, когда был в Лондоне. Он жаждет вернуться сюда. Мне кажется, ему это вскоре удастся. Суд, конечно, оказался на его стороне, и наш губернатор выглядит в этом деле не очень хорошо. У Макар-тура убедительная манера говорить, но образцы шерсти мериносов, которые он там показал, оказались красноречивее слов и завоевали ему симпатии. Он возвращается с разрешением на надел в Государственных пастбищах.

— Шерсть… — пробормотала Сара.

— Что ты сказала?

— Я сказала «шерсть»… Шерсть для этой страны станет важнее всего прочего. Сельское хозяйство не выйдет за пределы обеспечения наших собственных нужд, но шерсть составит нам состояние за границей.

— Всегда деловая женщина в тебе берет верх, Сара! Ты совсем не изменилась, моя дорогая!

Сара подняла голову, щеки ее вспыхнули ярче.

— А почему я должна меняться? Что еще может меня здесь занять? Я не знаю сплетен из придворной жизни или о любовнице Нельсона, которыми я могла бы тебя развлечь. Не будь ко мне слишком строг, Луи!

— Тогда расскажи мне о своих делах!

Ее глаза потемнели.

— Я писала тебе письмо, когда ты приехал сегодня. В основном это были новости Банона… Но все это может подождать до завтра. Есть, однако, одно, что может тебя заинтересовать. Говорят, что у губернатора есть сведения о Мэтью Флиндерсе. Ты его помнишь, Луи, — молодого лейтенанта, который плавал на «Исследователе», чтобы составить карту для Адмиралтейства?

Он кивнул.

— Ну конечно! Что с ним?

— Он отправился в Англию на «Камберленде» маршрутом, который пролегает через Торрес в Кейп. Он остановился в Иль-де-Франс для ремонтных работ, и, говорят, тамошний губернатор генерал Декаен держит его как военнопленного.

— Он с ума сошел! — воскликнул Луи хрипло. — У Флиндерса же паспорт на научные исследования от самого французского морского министра. Боже мой, ничего себе благодарность за то гостеприимство, что губернатор Кинг оказал французской экспедиции Бодэна! Здесь что-то не так, Сара!

— Карты, морские и сухопутные карты Флиндерса, — сказала она, — они все там, на Иль-де-Франс. Ты знаешь, что это значит, Луи. Если его там продержат достаточно долго, Бодэн опубликует результаты своих изысканий и исследований, которые он сделал для Франции. А открытия Флиндерса будут дискредитированы.

Луи медленно покачал головой.

— Так бессмысленно… Так глупо… Он женат?

— Да, он женился за три месяца до того, как покинул Англию, в 1801 году. Он, видимо, собирался взять с собой жену, но в последний миг ей не позволили отплыть на «Исследователе». А теперь она должна ждать, когда Декаен выпустит его.

Луи вращал в пальцах бокал, наблюдая, как покачивается вино.

— Эти ученые! Какие жертвы они приносят своей науке! Вот юный Флиндерс со своими записями и картами, которые являются славными образцами искусства и терпения, сидит взаперти на Иль-де-Франс, а молодая жена ждет не дождется его в Англии! Которую же из них, интересно, он любит больше? От которой из них смог бы он отречься?..

Луи поднял голову. Постучавшись, в комнату вошла мадам Бальве, за которой с кованым сундучком на плече вошел слуга.

— Спасибо, — сказал Луи. — Поставьте его там, у камина.

Он обратился к экономке:

— Как Элизабет? Она уже в постели?

Француженка кивнула.

— Няня занялась ею. Думаю, она уже спит.

— Прекрасно! Утром она будет чувствовать себя лучше. Бедняжка — она так устала.

Мадам Бальве убрала со стола остатки ужина. Она нерешительно остановилась перед вином и бокалами. Луи покачал головой.

— Не надо. Оставьте это.

Экономка не ответила и не подняла глаз ни на Луи, ни на Сару, пока составляла посуду на поднос. Она передала его слуге, задержавшись еще на минуту-другую. Без видимой цели, как заметила Сара. Затем она вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

Луи наклонился, чтобы наполнить бокал Сары. Движения его были умышленно неторопливы.

— Ну, Сара, наконец-то нас оставили в покое. Странник вернулся к родному очагу, и шум Европы смолк позади. Я рад, что вернулся: какие-нибудь пять лет назад я бы даже не поверил, что такое возможно. — Он помедлил. — А ты, моя дорогая?.. Как для тебя прошел этот последний год?

Сара заколебалась, искоса глядя на огонь и нервно крутя бокал. Вино было темным, она посмотрела на игру огня сквозь него, пытаясь найти нужные слова для разговора с Луи. Он молча сидел напротив. Она бы предпочла его игривую легкую беседу. Никакого ощущения покоя здесь не было, несмотря на то, что он сказал. Она вдруг резко отодвинула стул и полуобернулась к огню. От ее движения стол дрогнул, и немного вина расплескалось.

— Этот последний год, с момента смерти Эндрю, был проклятым, — произнесла она. — Да ты, наверное, представляешь, как все было. Я вся в делах и заботах с раннего утра и до позднего вечера и при этом такое ощущение, что все напрасно. Какой смысл в жизни женщины, которая живет, как я сейчас? Особенно, когда вспоминаешь, как все было. — Голос ее упал, и она отвернулась от него. — Я успешно справляюсь с делами, у меня трое детей, но несмотря на все это, я одинока. Я езжу осматривать фермы и бываю довольна увиденным, но с кем я могу поделиться своей радостью? Я покупаю новое платье, но оно черное, и никому нет дела до того, как я в нем выгляжу.

Она резко повернулась к нему и страстно продолжила:

— Это не жизнь для женщины, Луи! Это всего лишь существование! Я теряю человеческий облик и ухожу в себя. Я сама это чувствую, но мне с этим не справиться. — Она снова откинулась на спинку стула. — Убийцу Эндрю повесили, как и остальных бунтарей, но справедливость так мало утешает меня. Она не может вернуть мне того, что делало меня довольной, счастливой в моей работе. Сейчас я занята делами своих сыновей, но я уже не могу вложить в это своего сердца…

Он кивнул, руки его спокойно лежали на подлокотниках.

— Все это так, и я не могу предложить тебе ничего в утешение. Я часто думал о тебе, Сара, с тех пор как получил твое письмо. Смерть Эндрю привела меня сюда раньше, чем я планировал, сразу же, как мне удалось найти корабль, который бы меня взял. Я страдал за тебя, но мне все же казалось, что я предвидел это давно. Вы с Эндрю слишком подходили друг другу, вы оба были слишком удачливы. Вам принадлежало все, и не было в одном из вас мысли, которая тут же не нашла бы себе отклика в другом. Даже небеса могли бы позавидовать подобной гармонии. Боже милостивый, как же вам должны были завидовать другие, как я вам завидовал! — Он выразительно воздел вверх руки. — Ну что ж, все прошло. Не плачь о том, чего уж не вернешь, Сара. Ты очень жадная женщина, если не можешь довольствоваться тем, что имела.

Она беспокойно заерзала и нахмурилась.

— Этого недостаточно, чтобы я перестала желать возвращения того, что было… Разве у тебя нет сердца, Луи?

Он слегка усмехнулся.

— Сердце у меня есть, но его не переполняет жалость к тебе. Тебе везло, моя милая, а везение не может быть вечным. Я скорблю и по Эндрю: я знаю, как мне его будет не хватать. Мне он был очень дорог как друг, больше, чем любой другой человек, которого я в жизни встретил. Но он умер, и когда-то должен наступить конец любой скорби. Радуйся же тому, что было в твоей жизни, Сара, и забудь эту жалость к себе самой.

На ее лице появилось выражение, в котором было и удивление, и раздражение.

— Жалость к себе?.. Но никто никогда не говорил…

— Нет. Никто такого тебе не говорил, потому что все тебя слишком боятся. Только я тебя не боюсь, да еще, возможно, твой управляющий, этот Джереми Хоган. Хотя даже он, думаю, не решится тебе высказать подобное. О, я прекрасно знал, как ты выстроишь схему своего вдовства. Я так часто о тебе думал и полагал, что знаю тебя достаточно хорошо, чтобы представить, как все это будет. И боюсь, что оказался прав.

Она уже робко сказала:

— Ну и как?

Он начал не спеша.

— Я знал, что ты погрузишься в дела Эндрю и будешь работать до полного изнурения, говоря себе, что делаешь это во имя будущего своих сыновей. Тебе следовало оградить Гленбарр от остального мира, и в то же время показать ему образцовую вдову, изображать, что сердце твое погребено с Эндрю, сдерживая и пряча от глаз свою живую натуру и мятежный дух, который тебе никогда не удастся обуздать. Ты можешь утратить весь окружающий мир, Сара, и все равно остаться самой собой. Скажи мне, разве я не прав? Разве ты вела себя не так?

Она ответила ему задумчиво, не глядя на него:

— Возможно, ты и прав. Но я так на это не смотрела.

— Тогда пора тебе это сделать. Уже прошел год со дня смерти Эндрю, а ты не такая уж робкая женщина, чтобы не научиться жить без него и сделать это гораздо успешнее, чем до сих пор. Я ожидал от тебя большего — хотя в то же время я знал, что ты будешь играть роль, соответствующую твоим понятиям о респектабельности. Боже мой, Сара, ты же не такая, как другие изнеженные и хлюпающие женщины, которые должны сидеть в своих гостиных с вязанием. Ты приехала сюда в числе ссыльных. Ты уже получила более жестокие уроки, чем им когда-либо придется испытать в своей жизни: хуже того, что ты пережила, уже быть не может. Зачем же пытаться изображать, что смерть Эндрю для тебя удар, от которого ты никогда не сможешь оправиться? Зачем же так себя обманывать — это неправильно!