Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2

• Название: Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2
• Автор: Валерий Гитин
• Издательство: Торсинг
• Жанр: История
• Год: 2005

До эпатажности нетрадиционная трактовка событий и явлений мира людей, имевших сомнительное счастье существовать в период между цивилизованным прошлым и одичалым настоящим.

Книга не рекомендуется для чтения людям, склонным верить на слово политикам, маршалам, академикам, религиозным функционерам и дворовым кумушкам.

---

Впрочем, понятие «величие» весьма и весьма субъективно…

КСТАТИ:

«Сент-Бев однажды видел первого императора: это было в Булони, в тот момент, когда Наполеон мочился. С тех пор Сент-Бев вспоминает всех великих людей и судит о них приблизительно так, как будто он видит их в этой позе».

Жюль и Эдмон Гонкуры

Наполеон говаривал, что от великого до смешного — один шаг. Нужно только окончательно решить, что считать великим, а что смешным, чтобы знать, в какую сторону шагать…

А Наполеон широко шагал на Восток. В поверженном Берлине он подписал декрет о континентальной блокаде Англии. Это означало, что не только Франция и ее союзники, а все страны Европы обязываются бойкотировать торговлю с Великобританией, чтобы обескровить ее экономику. Такую акцию было возможно осуществить, лишь подчинив единой воле все без исключения европейские государства, что и стояло на повестке дня…

В ноябре 1806 года французы вступили в Польшу, которая, по простоте душевной, встретила их как освободителей от российской оккупации, а заодно от австрийской и прусской. Ну с теми последними можно было уже не церемониться, будь на то позволение великого императора, а вот Россия… Собственно, по этому поводу великий император и находится здесь, в Речи Посполитой…

В декабре 1806 года произошла битва с русскими войсками при Пултуске. Битва закончилась, можно сказать, вничью, что означало отсрочку решения российско-французских проблем. Наполеон расположился зимними лагерями в Польше, постепенно подтягивая подкрепления из Франции. Самым ярким, пожалуй, эпизодом этого периода был его роман с польской графиней Марией Валевской (1789—1817 гг.), с которой, говорят, он вступил в морганатический брак и она родила ему сына, которого впоследствии не признали наследником, что само по себе, может быть, не так уж плохо, учитывая, чем кончилась эпопея «корсиканского чудовища».

А Валевская, видимо, действительно любила, если единственной из всех его женщин навестила изгнанника на острове Эльба. Корыстный мотив исключен: ведь он тогда был фактически никем…

Но это чуть попозже, а пока он торжествует победу над русскими войсками при Гейльсберге (10 июня 1807 года), а через четыре дня — под Фридландом, после чего самонадеянный Александр I вынужден был просить мира. Чтобы прийти к такому решению, потребовалось положить в землю десятки тысяч солдат. Просто так…

Ну, не извращение ли все подобное, если посмотреть на него без очков, тонированных стереотипами, комплексами, «лакейским патриотизмом», да и не лакейским тоже… Против Наполеона, конечно, следовало воевать хотя бы ради спасения Европы, и если бы страны-участницы коалиций поставили перед собой именно эту цель, то, может быть, карьера этого выскочки закончилась бы гораздо раньше и без такого количества пролитой крови, чего он явно не стоил, но ведь монархи этих стран хотели попутно поживиться тем, что плохо лежит, а так нельзя: и рыбку съесть, и… ног не замочить.

25 июня 1807 года в Тильзите (ныне г. Советск — потрясающее название!) состоялась встреча Александра и Наполеона. Туда же приехал и прусский король, но «маленький капрал» не пожелал его видеть. Зато с Александром он беседовал долго и, можно сказать, доверительно.

— Из-за чего, собственно, мы воюем? — спросил Наполеон.

— Наверное, из-за Англии, — ответил Александр, — но я ненавижу англичан в той же мере, в какой их ненавидите вы, и буду вашим помощником во всем, что вы будете против них предпринимать.

— В таком случае — мир! — проговорило «корсиканское чудовище».

— Мир! — подхватил Александр.

Вспомнив, о своем друге Фридрихе Вильгельме III, Александр завел разговор о судьбе Пруссии, на что Наполеон отреагировал очень резко. «Подлый народ! — воскликнул он. — Подлая нация, подлая армия, держава, которая всех обманывала и которая не заслуживает права на существование!»

Александр просил хоть что-нибудь оставить злополучной Пруссии, но Наполеон твердо стоял на своем: «Поделить, и чтоб следа на карте не осталось!»

Узнав об этом, Фридрих Вильгельм пришел в отчаяние и не нашел ничего лучшего, чем срочно вызвать в Тильзит королеву Луизу в надежде, что ее красота подействует умиротворяюще на непреклонного победителя. В этом, конечно, была немалая доля пошлейшего сутенерства, но прусский король уже не анализировал средства, дающие хоть какую-то надежду на достижение заветной цели. Королева Луиза, постаравшись забыть о газетной травле, устроенной Наполеоном, приехала в Тильзит, где ее муж и Александр наскоро научили ее, что именно нужно просить у «чудовища», во время беседы tete-a-tete. В назначенный час Наполеон вошел во дворец, только что возвратившись с конной прогулки, в егерском мундире и хлыстом в руке. Королева Луиза встретила его в самом пышном и откровенном из всех своих вечерних платьев. Они прошли в одну из гостиных. Наполеон, пропустив даму вперед, плотно прикрыл за собой дверь…

Фридрих Вильгельм и его приближенные замерли в напряженном ожидании. Так прошли полчаса, час, полтора…

Фридрих Вильгельм. Королева Луиза

Фридрих Вильгельм, наконец-то осознав, что не все средства, ведущие к цели, могут считаться приемлемыми, бросился к двери, за которой происходило свидание, и резко распахнул ее. Луиза и Наполеон, сидевшие рядом на диване, недовольно обернулись. Король быстро вывел свою супругу из гостиной, чувствуя спиной насмешливый взгляд корсиканца.

«Если бы он вошел несколькими минутами позже, — говорил Наполеон своим маршалам за ужином, — мне, как порядочному человеку, пришлось бы уступить Магдебург».

КСТАТИ:

«Победитель, разрушая крепости и города, всегда оставляй калитку. Для себя».

Станислав Ежи Лец

Пруссии были, все же оставлены некоторые области, причем с оговоркой: «…из уважения к Его Величеству Императору Всероссийскому».

Россия присоединилась к континентальной блокаде. А вот маленькая Португалия отказалась участвовать в этой блокаде, несмотря на угрозы Наполеона стереть ее с лица земли. В конце концов он добился от Испании согласия на проход по ее территории французской армии и двинулся на Португалию, однако Англия успела высадить там мощный десант, и вторжение «властелина мира» было отбито со всей определенностью. Свой гнев Наполеон выместил на Испании, лишив престола испанских Бурбонов и назначив королем брата Жерома. Но не тут-то было…

Не всякий, даже очень талантливый, гениальный полководец способен, оказывается, учесть тот очевидный факт, что испанский темперамент ничуть не уступает в яркости проявлений корсиканскому, что испанцы тоже умеют ненавидеть оккупантов, и самое главное: для испанских скотоводов, промышленников, для всего крестьянства, прямо или косвенно связанного с добычей шерсти, разрыв экономических отношений с Англией, главным потребителем шерсти, означал полное разорение. Мораль, патриотизм, политика — все это важные факторы, но когда речь заходит о физике или арифметике, реакция людей становится однозначной и легко прогнозируемой. Смена короля по прихоти пришельца — это, несомненно, обидно, но достаточно абстрактно, а вот разорение семьи — это и обидно, и конкретно, и осязаемо, и вообще…

Испания восстала, причем вся, так что каждого оккупанта подстерегал за каждым углом остро отточенный испанский нож.

А на западе вновь подняла голову Австрия, которая заключила союз с Великобританией.

5—6 июля 1809 года в битве под Ваграмом Наполеону удалось нанести поражение австрийской армии, но с большим трудом и непривычно большими потерями своего личного состава.

Но Австрия была снова поставлена на колени.

Пока. Все, что ни происходит в жизни, все происходит пока…

Его брак с Жозефиной тоже был пока. Пока не потребовался законный наследник престола, которого Жозефина уже не могла родить.

И тогда Наполеон сказал ей: «У политики нет сердца, а есть лишь одна голова», после чего изложил свое решение развестись с нею. Жозефина упала на пол и билась в конвульсиях, но император был непреклонен в своем стремлении стать еще и основателем династии. Он быстро получил от Папы Римского разрешение на развод и, после неудачной попытки сватовства к сестре Александра Первого женился на молодой австрийской эрцгерцогине Марии Луизе (1791—1847 гг.), между прочим, племяннице Марии Антуанетты. И толпа встречала его молодую жену с такими же радостными воплями, с какими провожала на казнь ее тетку. Толпе все равно, куда и кого везут, она знает только два состояния: ликование или гнев, так что не стоит она серьезного к себе отношения.

Новая жена была молода, белокура, голубоглаза и достаточно дородна для того, чтобы ее прозвали «австрийской коровой». Она была целомудренна и при этом глупа. Но самое, пожалуй, негативное ее качество заключалось в поражающем равнодушии, скорее даже в душевной черствости. Ей были, как говорится, «по барабану» все победы и поражения ее мужа, его конфликты с ее родней, судьбы окружающих ее людей, да все, в принципе, что не имело непосредственного отношения к ее здоровью и настроению. Она родила наследника престола и на этом считала свою миссию выполненной. Когда ее супруга сослали на остров Эльбу, она не ответила ни на одно из его многочисленных писем с просьбами приехать к нему вместе с сыном. Такое ей и в голову не могло прийти. Зачем?