Оливия Голдсмит - Семейный стриптиз

• Название: Семейный стриптиз
• Автор: Оливия Голдсмит
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03001-8

Они все были более или менее счастливы в семейной жизни – и лишились этого счастья по разным причинам. Любимого мужа Мишель арестовали за продажу наркотиков, муж Энджи, как оказалось, все время изменял ей с ее лучшей подругой. У Джады еще более трагическая история: муж ушел к любовнице, забрал детей и через суд вынудил жену платить алименты на детей.

Собравшись все вместе, женщины решили отомстить своим «бывшим», а потом построить жизнь заново, кто как сумеет. Удастся ли им это? Жизнь покажет.

---

Поуки зарылся носом в первую попавшуюся кучу сухих листьев, и Мишель остановилась, вскинув голову к звезд­ному небу. Холодно. К ночи даже подморозило. Она щелк­нула замком заколки, выпустив на свободу каскад золотис­тых кудрей. Так-то вот. Ей будет теплее, а Фрэнку, как уви­дит, станет жарко.

На темной улице Вязов не было ни души – лучшее время суток.

Погода вот только подкачала. Мишель любила эти ми­нуты, когда оставалась одна, не считая, разумеется, компа­нии Поуки.

Кокер рванул дальше, натягивая поводок, но внезапно затормозил. Ой-ой-ой! Соседи с обеих сторон, Шрайберы и Джойсы, закатывают скандалы, стоит песику задрать лапу вблизи их драгоценной недвижимости. От греха по­дальше Мишель дернула за поводок. Ее соседи, старожилы квартала, были довольно милы, но горячего дружелюбия никогда не проявляли.

Мишель, однако, любила и Джойсов, и Шрайберов, и всех прочих соседей – всех до единого. Ведь здесь был ее дом, сюда, на улицу Вязов, они с Фрэнком привезли из роддома обоих детей. Здесь Фрэнк научил дочку кататься на двухколесном велосипеде, а Фрэнки-младший однажды приморозился языком к тому самому фонарному столбу, которым в данную минуту сильно заинтересовался Поуки. Если и не друзья, то добрые знакомые жили на этой улице, растили детей и выгуливали собак.

В детстве у Мишель не было дома. Мама-официантка приносила с работы готовые ужины и упаковки пива, а отец вечно разрабатывал грандиозные проекты, каждый из которых заканчивался крахом, но требовал тем не менее многочасовых визитов в бары.

Мишель вздрогнула, словно кто-то прошелся по ее мо­гиле. По логике жизни, счастье ей не светило, разве что в качестве компенсации за трудное начало. Родилась она в Бронксе – всего милях в двадцати-тридцати отсюда, но при этом в совершенно ином мире. Мать ее была ирланд­кой, уроженкой графства Корка, отец – из американо-ир­ландской семьи. Сын пожарника, он и сам пошел по той же части, но однажды явился на работу в той стадии, когда море по колено и огонь нипочем, нырнул в горящий дом и пропал навсегда под шестью этажами завалов.

Мишель не слишком страдала без шумного и грозного отца. Но, будучи единственным ребенком – большая ред­кость в ирландских семьях, – после его смерти она оста­лась наедине с беспомощной, к тому же немедленно впав­шей в депрессию матерью. А когда бабушка Мишель забо­лела, Шейла отправилась в Ирландию помогать, оставив дочь в тоскливом обществе родителей мужа. Месяц для ре­бенка – немыслимо долгий срок; полгода – и вовсе веч­ность. Шейла исчезла на два года, и этого времени ее доче­ри хватило с головой, чтобы пропитаться одиночеством и поверить в предательство матери. Тогда-то Мишель и ре­шила, что нет на свете ничего важнее любви к мужу и детям. Тогда-то и поклялась, что ни за что не превратится в Шейлу.

Доведись ей сейчас снова пережить свое грустное, труд­ное детство, она сделала бы это не задумываясь, лишь бы жребий опять подарил ей Фрэнка Руссо в качестве мужа, двоих детей, чудного пса и дом в чистом, уютном уголке графства Уэстчестер, где царят тишина, спокойствие, бла­гополучие. Сытная и здоровая пища, свежее постельное белье, одежда, аккуратно разложенная по полочкам в шка­фах. Засаженный цветами сад и две великолепные, надеж­ные машины.

Первые годы замужества Мишель все следила за каж­дым бокалом вина, выпитого Фрэнком, в душе ожидая и страшась, что муж напьется и все ее счастье рухнет. Однако этого не случилось, ни разочка.

Шагая вслед за Поуки по улице, Мишель в который раз благодарила судьбу за прекрасного мужа, замечательных детей и хороших друзей. Ей ли не знать, что в каких-нибудь пяти домах отсюда Джаде приходится кормить супру­га-бездельника, который целыми днями валялся на дива­не, пока жена выматывается в банке. Подумать только, Клинтон, это ничтожество, еще и на сторону гуляет! И как только Джада с этим мирится? Ни капельки не жаль, что партнерство Фрэнка с Клинтоном развалилось!

Мишель вполне отдавала себе отчет в собственных до­стоинствах. Борец по жизни, она всегда сражалась до пос­леднего, и в трудные минуты на нее можно было поло­житься. Кругом рушились браки и выставлялись на прода­жу дома, а ее брак, ее дом даже не пошатнулись. Как и дружба с Джадой.

С Джадой, впрочем, не все и не сразу было идеально. Переехав на улицу Вязов, Мишель страдала от одиночест­ва, пока не познакомилась с Джадой. Каждое утро в тече­ние последних четырех лет они на пару, если не считать Поуки, наматывали мили по улочкам квартала. К утрен­ним прогулкам-пробежкам обе относились почти с рели­гиозным фанатизмом – иного времени для себя ни одна из них не находила. Поначалу общение ограничивалось нейтральными темами: дети, учеба и прочее. Позже, когда умерла Шейла, коснулись родителей. Джада рассказала о своем детстве, Мишель поделилась своими печальными воспоминаниями – с тех пор они и подружились. Сплет­ничали о соседях, переписывали друг у друга рецепты, хвастались новыми тряпками и делились женскими секре­тами. В последнее время все больше говорили о Клинтоне.

О-о-о-ох! Мишель с наслаждением потянулась всем стройным телом, как будто решила взлететь к фиолетовому небу. Как там Джада? Она прошла несколько оставшихся до дома Джексонов метров и остановилась напротив. Клинтон мечется по кухне. Джады не видно. Что ж, зна­чит, сегодня не судьба, пора двигать назад.

Пока Поуки шуршал листьями на их участке, Мишель любовалась собственным домом, словно увидела его впе­рвые. Прелестный дом. Ее гордость. И дом, и тело, и детей, и жизнь свою Мишель содержала в чистоте и порядке. Даже Поуки был чистокровным кокер-спаниелем, не чета дворняжкам, вечно ошивавшимся в родительском доме.

– Верно, Поуки?

Кокер взглянул на нее с интересом, склонив набок шелковистую голову.

– Нагулялся? Давай домой. Поуки послушно затрусил к двери.

Согласно вечернему распорядку, на очереди была уборка детской ванной, в дверях которой Мишель столкнулась с дочерью.

– Эй! Это еще что такое? – спросила она у Дженны, кивнув на полную до краев ванну.

– Да ладно тебе, мам! Не утону я в этом корыте. Око­леть же можно, если на два дюйма набирать.

– Воды не выше полоски, таково правило! – Мишель ткнула пальцем в красную клейкую ленту, которую она не­сколько лет назад налепила на внутреннюю стенку ванны, заодно с напольными кусочками резины против скольже­ния. Отчищать грязь с резиновых квадратиков оказалось муторным делом, но оно того стоило. Большинство не­счастных случаев, как известно, происходят дома.

– Ну, ма-а-а-ам! – Дженна тянула односложное слово до бесконечности, не иначе как задавшись целью пере­плюнуть Тони из «Вестсайдской истории», превратившего в арию имя Марии.

– Большинство несчастных случаев происходит до­ма, – в стотысячный раз сообщила дочери Мишель, про­вожая Дженну в ее прелестную, безупречную детскую, за которую сама она в одиннадцать лет жизнь бы отдала. – Даю тебе десять минут на телевизор, но предупреждаю – никакого МТБ. Потом не забудь выключить свет.

– Ас папой попрощаться? – надулась Дженна.

– Не получится, солнышко. Сегодня он допоздна на работе. – Мишель улыбнулась, глядя на хорошенькую мор­дашку дочери. Какое разочарование! Вся женская часть семейства Руссо – Дженна, Мишель и ее свекровь – души не чаяли в своем Фрэнке. – Не расстраивайся, дорогая. Может быть, в пятницу папочка повезет нас куда-нибудь на ужин. А там уж и выходные. – По субботам и воскресе­ньям Фрэнк никогда не работал. Из него получился забот­ливый и любящий отец; неудивительно, что дети его обо­жали.

Дженна с улыбкой нырнула под одеяло, свернулась ка­лачиком, вздохнула. И трех минут не пройдет, как она про­валится в сон. Не забыть бы после уборки ванной вернуть­ся, выключить телевизор и свет.

Мишель уничтожила лужи, повесила сушиться махро­вые рукавички и три больших полотенца (три полотенца на двоих детей? – что-то не сходится). Раковину вымыла «Блеском», прыснула на зеркало из баллона со средством для стекол и вытерла насухо. Фрэнки на сей раз не забыл отправить белье в корзину (очень хорошо), но уронил туда же и шлепанец (плохо – перед завтраком непременно за­варился бы скандал).

Из сияющей ванной Мишель прошла в другую дет­скую, взглянуть на сына, уже, разумеется, спихнувшего с себя одеяло. Аккуратно пристроив шлепанцы на коврике, она закутала Фрэнки и поцеловала чистый, высокий, точь-в-точь как у отца, лоб. Затем выключила телевизор и на­стольную лампу у Дженны. Та что-то протестующе буркну­ла, но сон уже брал свое. Дженна потянулась за розовым плюшевым зайцем Пинки, без которого не засыпала с мла­денчества, стиснула его в объятиях и засопела. Мишель улыбнулась. Теперь можно и собой заняться.

Она достала самую красивую шелковую ночную ру­башку, выбрала из батареи бутылочек на трюмо любимые духи. В ванной открыла кран, но, прежде чем опуститься в воду, набросила рубашку на дверь и остановилась перед зеркалом.