Джил Грегори - Отважный герой, нежные поцелуи

• Название: Отважный герой, нежные поцелуи
• Автор: Джил Грегори
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014043-6

Юная и гордая Кэтлин Саммерз приехала в дикий Вайоминг лишь для того, чтобы продать унаследованное от отца ранчо. Однако условия завещания были весьма странными: сначала девушка должна прожить на ранчо… год!

Целый год — в сельской глуши? Да какая столичная обитательница выдержит такую скуку?!

Но… год рядом с красавцем ковбоем Уэйдом Баркли, буквально рожденным для того, чтобы полюбить Кэтлин и превратить надменную скромницу в пылкую возлюбленную, — перед этим невозможно устоять!

---

Дважды она ездила верхом и практиковалась в стрельбе — один раз с Джейком, у которого всегда был такой вид, точно он хочет ей что-то сказать, но забывает, что именно, и один раз с Дерком, который показал ей способы стрельбы не только из дробовика, но также из маленького «дерринджера» — короткоствольного крупнокалиберного пистолета, который дал ей Уэйд, когда они вернулись из Бивер-Джанкшена.

— Носите его при себе каждый день и кладите рядом по ночам, — вот все, что он сказал, вручая ей «дерринджер».

Дерк же, услышав это, заметил, что раньше, когда он был охотником, всегда прятал на себе по меньшей мере два пистолета, и дал ей весьма полезные советы насчет пользования «дерринджером».

Поскольку Ник после того, как нашлась Бекки, продолжил выслеживать угонщиков скота, за стол по вечерам они садились только втроем. В присутствии Бекки Уэйд избегал разговоров о Доминике Тренте, большую часть обеда развлекая ее рассказами о жизни на ранчо, своем детстве с Ником и Клинтом, о том, как однажды Маркиз загнал на дерево медведя.

Кэтлин оставалось только удивляться, как легко Уэйд находил общий язык с ее сестричкой. Она хотела предупредить Бекки, чтобы та не очень-то привязывалась к Уэйду, Маркизу, вообще к чему бы то ни было на ранчо, поскольку они проживут здесь недолго, и не смогла. Кэтлин никогда еще не видела сестру такой счастливой и оживленной. Ее маленькая Бекки, вечно боявшаяся собственной тени, высвободилась из своей скорлупы после побега и пережитых приключений.

На третий вечер, спустя некоторое время после того, как Кэтлин уложила Бекки спать в комнате для гостей, она зашла на кухню. Комната находилась с другой стороны холла, недалеко от ее спальни. Кэтлин сидела у стола в шелковом пеньюаре персикового цвета, глядя на чашку чая, который заварила для себя, но не притрагиваясь к нему.

За окном стояла ночь, тихая и темная. На небе не горела ни одна звезда, и смутный полумесяц бросал синий свет на кроны сосен. Откуда-то донесся лай койота. Второй ответил ему, потом к ним присоединились другие.

В доме все стихло. Франческа ушла в свою комнату, выходившую окнами на огород. Уэйд вечером уходил в дом работников, где играли в карты, но Кэтлин давно уже слышала, что он вернулся и прошел к себе через холл мимо ее комнаты. Сейчас он тоже, наверное, лег.

Даже Маркиз спал в кабинете Риза на коврике под письменным столом. Это было его любимое местечко, сказал ей Уэйд, когда она только что приехала на ранчо «Синяя даль». Ризу вечно приходилось исхитряться, чтобы не наступить на собаку, вставая из-за стола, но Маркиз спал безмятежно, исполненный несокрушимой уверенности, что его сон никто не потревожит.

Маркиз доверял своему хозяину. Риз доверил Уэйду взять на себя заботы о ней и о ранчо. Она же не доверяет никому на свете, кроме Бекки.

Или доверяет? Кэтлин снова уставилась на чашку с чаем, вспомнив, как инстинктивно бросилась искать Уэйда, узнав об исчезновении Бекки. Как увидела его скачущим по краю каньона, когда бандиты стреляли в нее, и в тот же миг поняла, что спасена. Как позволила ему целовать себя, прикасаться к себе и обнимать так, словно он желал слиться с ней в одно целое, даже когда рассудок ее подсказывал, что нужно бежать.

Чай простоял перед ней почти четверть часа, а Кэтлин так и не сделала ни одного глотка.

Наверное, уже остыл.

Услышав шаги позади себя, она не обернулась. Она и так знала, кто это.

— Не можете уснуть?

Низкий голос Уэйда был тверд и спокоен, как всегда, и от этого голоса внутри у нее все затрепетало, грудь заныла.

— Да, что-то не спится. — Голос ее оказался более низким и хриплым, чем ей того хотелось бы. Она откашлялась. — А вы?

— Мысли одолели.

Она повернула голову, ее распущенные золотистые волосы падали вдоль лица. Уэйд вошел в кухню, янтарный свет лампы упал на него, и она увидела, что он стоит босиком, в холщовых штанах, на плечи наброшена незастегнутая клетчатая рабочая рубашка. Больше на нем ничего не было. Его кожа блестела в свете лампы, как начищенная бронза, и Кэтлин не могла отвести взгляда от мощного мускулистого торса.

Чтобы оторваться от этого зрелища, она схватала чашку и принялась пить чай. Он был холодный и горький — Кэтлин забыла положить сахар, — но она выпила всю чашку, лишь бы не смотреть на Уэйда.

— Кто такой Алек Бэллентри?

Если бы она еще пила чай, то поперхнулась бы, но теперь была только изумлена.

— Почему вы спрашиваете… об Алеке Бэллентри? — спросила Кэтлин, почувствовав, что лицо у нее зарделось.

— Вы на днях упомянули о нем и не сказали, кто это. Но когда Бекки сказала о человеке, который приходил в школу и искал вас, первое имя, которое пришло вам в голову, было его.

Вот оно что. Она приняла случившееся без всякой досады.

— Он ничего для меня не значит. По крайней мере теперь. Кэтлин надеялась, что Уэйд примет это объяснение и заговорит о чем-нибудь другом, но он молча смотрел на нее, взгляд его был холоден и непонятен, и в конце концов она больше не смогла выдержать.

— Если вам так хочется знать, он был моим женихом. — Почему, ну почему он обладает властью вытягивать из нее слова и говорить о том, что ей хотелось бы держать при себе? Она вздернула подбородок. — Человек, которого я, как мне казалось, любила. Когда я еще верила в любовь, — добавила она с грустной улыбкой и встала. Быстро подойдя к раковине, она поставила туда свою чашку и, включив насос, пустила воду, чтобы вымыть ее, все это время торопливо рассказывая.

— Он уверял, что любит меня, обещал любить всегда, но это «всегда» длилось, пока не умер мой отчим и не оказалось, что он задолжал чуть ли не полмиллиона долларов, большая часть которых приходилась на долю известнейших жителей Филадельфии, среди которых был и отец Алека. И «всегда» вдруг превратилось в… — она глубоко вздохнула, — во «вчера».

Она опустила ресницы, надеясь, что Уэйд не заметит боли в ее глазах, но ей следовало бы знать, что от Уэйда скрыть ничего не удастся. Он не шевельнулся, и выражение его лица не изменилось.

— Другими словами, он просто дурак. Тогда она взглянула на него: в глазах его не было ни жалости, ни сочувствия — одна бешеная ярость.

— К сожалению, в Филадельфии с вами вряд ли кто-нибудь согласился бы. — Она попыталась равнодушно рассмеяться и спокойно продолжила: — Все говорили, что он сбежал как раз вовремя. Еще пара месяцев — и было бы уже поздно, мы бы уже обвенчались и он был бы связан со мной…

Прежде чем она успела ахнуть, Уэйд быстро схватил ее за плечи. Кэтлин осеклась и замолчала.

— Этот человек не только дурак — у него нет характера. Вы все еще любите его?

Вопрос застал ее врасплох. Она смотрела на Уэйда глазами, затуманенными болью. Когда-то она сказала бы «да». Сказала бы сразу же, чувствуя, что сердце у нее разбито. И добавила бы: «Нет, я его ненавижу».

Но теперь…

Она вспомнила лицо Алека. Странно, но воспоминание это не было горестным, только… смутным.

— Я… я не знаю.

— Вы думаете о нем днем и ночью? Видите его лицо в языках огня, слышите его голос, лежа среди ночной темноты в постели? Вы думаете о нем, когда едете верхом, либо седлаете лошадь, либо поднимаясь по лестнице в свою одинокую спальню?

Она внимательно посмотрела на него. Лицо его под загаром было бледно, губы сжаты, в глазах бушевало что-то опасное, зарождающееся где-то в глубине его души.

— Н-нет… конечно, нет… что вы такое говорите?

— Я говорю, Кэтлин, что я так думал о вас все это время. И не только так. Не хватит дня, чтобы все перечислить. Или ночи.

Ошеломленная, она только и могла что смотреть на него, но вспомнила о Луанн и высвободилась.

— Пожалуй, будет лучше, если вы сбережете ваши красивые слова для мисс Портер, — сказал она, отворачиваясь и направляясь к двери. — Не тратьте их на меня попусту… ах!

Уэйд схватил ее сзади, обнял и крепко прижал к себе. Вырваться она не могла. Он заговорил, приблизив губы к ее уху, и волосы ее раздувались от его дыхания:

— Мисс Портер очень хорошенькая. Сердце ее больно кольнуло.

— Да, конечно. А теперь пустите меня!

Он сжал ее еще крепче, голос его стал грубее, и по спине Кэтлин пробежала дрожь.

— Она сладкая, как пирожное. Добрая. С ней легко, приятно быть вместе.

— Да! Ну и идите к ней, и оставайтесь вместе, сколько вам хочется…

— И я поцеловал ее в тот вечер только для того, чтобы забыть о вас. Попытаться забыть о вас. — Уэйд коснулся губами ее уха, и Кэтлин содрогнулась. — Но это не помогло, Кэтлин. Я стал думать о вас еще больше.

Он повернул ее лицом к себе, все еще крепко обнимая, одна его рука обвилась вокруг ее стана. Очень кстати, подумала Кэтлин, борясь с головокружением, потому что иначе она, конечно же, упала бы. Она смотрела ему в глаза, и колени ее предательски подгибались.

— Вы хотите, чтобы я… вам поверила?

— Я намерен доказать это.

— Я… не понимаю, каким образом, — опасливо прошептала она.