Катажина Грохоля - Заявление о любви

• Название: Заявление о любви
• Автор: Катажина Грохоля
• Издательство: АСТ, ВЗОИ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-020836-7, 5-9602-0019-8

Катажина Грохоля — но… СОВЕРШЕННО ДРУГАЯ!

Не ехидно-ироничная, но — мудрая, лиричная, ОЧЕНЬ ЖЕНСТВЕННАЯ и ТОНКАЯ в своей ОЧЕНЬ ЖЕНСКОЙ ПРОЗЕ.

Незаметные на первый взгляд оттенки чувств могут однажды изменить ВСЮ ВАШУ ЖИЗНЬ!..

Мир, в конце концов, не так уж плох — достаточно только взглянуть на него под другим углом!

Жизнь часто дает нам обещания — и не выполняет их.

Но как же часто она дарит нам и нежданные, нечаянные радости!..

Жизнь есть страдание? Нет!

Жизнь есть чувство? О да!..

---

Кшиш тем временем с высоты полутора метров наблюдал за суетящимися вокруг него — а точнее было бы сказать под ним — людьми и ощущал удивительное блаженство. Хотя в первое мгновение он боялся, но после укола ему стало легко и страх прошел. Его внимание привлекала лысеющая голова врача. Пожалуй, он впервые смотрел на взрослых сверху. Нет, не впервые. Кшиш вспомнил, что однажды ему уже довелось видеть затылки взрослых, отца, державшего его на плечах, когда они все вместе откуда-то возвращались. На плечах у мамы сидела его сестренка. Особенно смешными сверху казались носы, они были совершенно иными. Сейчас ему представился случай увидеть носы других людей. Не нравилась ему вся эта суета, но, если уж стал участником происходящего, он решил воспользоваться случаем, чтобы рассмотреть все как следует. Шлемы пожарных сверху были похожи на созревшие боровики, блестевшие на ярком солнце. Кшишу приходилось щуриться при взгляде на их каски. Макушка доктора была розовой, волосы забавно обрамляли ее, словно неаккуратная, тонкая веревка. Почему у врача такая розовая макушка? У папы была густая шевелюра темных волос, и в последний раз, не считая того случая, когда Кшиш находился высоко, он держал папу за слегка обросший щетиной подбородок. Сверху отец выглядел смешно, особенно его нос, будто нелепо расплющенный треугольник. Тогда отец держал Кшиша за ноги, а сейчас он не ощущал его рук, у него кружилась голова, ноги онемели, а на земле, под ногами водителя «скорой», лежал его зашнурованный парусиновый ботинок.

Голова Кшиша Ветрогона становилась все более тяжелой, но боль наконец прошла. Пожарные поставили лестницу и вытащили его одним движением вместе с двумя спиленными частями заборных прутьев. Заботливые руки поддерживали его как совсем маленького ребенка. Он вспомнил, как однажды уснул в автомобиле, а отец взял его на руки. Однако тогда он уже проснулся и мог бы идти сам, но отец все держал его на руках, думая, что сын спит, и нес его на второй этаж. Кшиш просто притворялся спящим. И сейчас он решил сделать вид, что не может двигаться, приказал своему телу быть бессильным. Небо над головой становилось все более прозрачным, не было необходимости прищуриваться, ведь он уже в крепких объятиях отца. И в теле появилась такая приятная усталость. Скоро будет ночь, он уснет, а мама, как обычно, придет к нему, чтобы перекрестить перед сном. Он сможет заснуть, и будет спать, и выспится на всю свою жизнь.

Когда крепкие руки положили Кшиша Ветрогона на носилки, с забора спорхнул ангел. Он был высоким и стройным, хотя кроме Кшиша его никто не заметил.

Ангел встал у дверей «скорой». Кшиш на мгновение открыл глаза и улыбнулся ему. У ангела было лицо отца, он тоже улыбнулся и подмигнул в ответ. Кшишу хотелось улыбнуться еще раз, но он вспомнил, что должен притворяться спящим и бессильным. Затем двери «скорой» закрылись, и машина с включенной сиреной двинулась по улице Святой Барбары.

Когда Аня узнала о смерти Кшиша Ветрогона, ей было почти девять лет, у нее были светло-рыжие косички, закрепленные резинками из старой велосипедной покрышки. Это случилось на следующий день, на первом уроке математики. В классе было шумно, но Аня опоздала на урок и ничего не знала. Учительница потребовала тишины, пару раз постучав по столу линейкой.

Аня смотрела на учительницу с удивлением. Математичка была доброй и не злилась, даже когда Бартэк не мог сложить простые числа. Сейчас учительница выглядела взволнованной. Аня, не вытащив тетради, осторожно положила ранец на стул. Она смотрела на совершенно изменившуюся в лице учительницу, заговорившую о Кшише. О том, что его больше нет. Что он больше не придет в школу. Что они должны с ним попрощаться. Она говорила ужасные, невозможные вещи, а Аня смотрела на ее движущиеся губы, на появлявшиеся между ними зубы, один из которых был кривой… Аня никогда раньше его не замечала. А учительница продолжала произносить чужие, страшные слова:

— Больше никогда… навсегда…

Но Аня знала, что все это самая настоящая глупость. Еще вчера Кшиш дергал ее за тонкие косички, и это когда-нибудь снова повторится. Не обязательно сегодня, ведь его действительно сейчас нет. Может быть, бабушка перевела его в другую школу. Но недопустимо, совершенно невозможно говорить маленькой девочке такие вещи! Кшиш еще не раз дернет ее за косички, а она будет делать вид, будто ничего не произошло. Потому что Кшиш ее любил, а она любила Кшиша.

— Кшиш был уже мертв, когда его сняли с забора, — продолжала учительница. — И для вас это должно стать важным уроком, чтобы вы никогда не делали того, что может быть опасным. А ты, Антэк…

Кшиш ходил по забору? Он всегда был самым смелым мальчиком в классе. Но по этому забору, этому железному ограждению нельзя было ходить. Он никогда не сделал бы такой глупости!

— …я видела, как ты перебегал улицу. Мне ужасно жаль, что в такой момент… — говорила учительница.

Аня схватила ранец и встала.

— Сядь, Аня, — велела учительница. И тут Аня крикнула:

— Зачем вы нам это говорите? Это неправда. Я видела Кшиша перед школой, только что, это все неправда, он еще у ворот стоит!

Дети бросились к окну, учительница стучала по столу линейкой, но никто не обращал на нее внимания. А Аня открыла дверь и выбежала из класса. Так и надо этой глупой тетке за то, что она сделала! Аня больше никогда не пойдет в школу и не услышит эту учительницу. Человек, который говорит такие глупости, наверняка не сможет научить детей ничему хорошему.

Аня бежала по тротуару в тапочках, ранец бил ее по ногам. Было тепло. С одной косички слетела резинка, и ее волосы развевались, как птичье крыло.

На мрачной лестничной клетке старинного дома слегка пахло гнилью, как в старом подвале. Вот уже через две ступени, совсем скоро, она будет дома, где — правда. Аня стучала кулаками в дубовую дверь, затем услышала быстрые шаги и скрежет открывающегося засова. Она попала прямо в теплые, ароматные мамины объятия.

На следующий день они с мамой уехали в деревню к бабушке и дедушке. В течение мая и почти всего июня через пшеничные поля Аня ходила в маленькую деревенскую школу. После уроков вместе со своей новой подружкой Марысей они бегали на луг пасти корову Мальвину. Девочки переносили колышек, к которому она была привязана, и заботились о том, чтобы Мальвина не паслась там, где растет клевер. Марыся знала, что коровы опухают от этой травы, поэтому девочки держали ее вдали от клевера. Когда они хотели пить, то сосали молоко прямо из ее вымени. Корова становилась спокойной и довольной оттого, что кто-то ее подоил. Молоко было теплое и пахло навозом. Когда им хотелось есть, Марыся угощала Аню толстыми ломтями хлеба. Они катали из мякиша шарики, размягчавшиеся во рту и становившиеся от этого вкуснее.

Если девочки уставали, то ложились на траву и смотрели на облака. Порой облака бежали по небу, как дикие, сорвавшиеся с цепи собаки, заставляя девочек придумывать истории и по очереди рассказывать их друг другу.

Как-то раз Ане захотелось рассказать Марысе о Кшише Ветрогоне, но подружка сказала, что такой фамилии не бывает, это вымысел, персонаж из сказки, и Аня к концу лета в это поверила.

Потом в деревню приехала ее младшая сестра. А когда лето прошло, за девочками прибыл отец и отвез их в новую квартиру в другом городе.

Аня больше никогда не возвращалась в прежнюю школу, в которой ее так ужасно обидели.

Аня взрослела, светлые пряди над ушами потемнели и приобрели бронзовый оттенок, светлый, но все же действительно бронзовый, похожий на кожуру очищенных каштанов.

Однажды ей обрезали кудряшки, и ее волосы стали укладываться волнами. Из девочки она постепенно превращалась в женщину. И хотя внешне ничего особенно не изменилось и даже груди еще не увеличились, мама как-то сказала: «Ты становишься женщиной». В это время главной заботой Ани была проверка, начались ли кровянистые выделения: ей не хотелось, чтобы кто-то заметил это раньше ее. Она быстро к этому привыкла. Но самой главной проблемой долго оставалась ее девчоночья грудь. Одна подруга сказала, что для увеличения груди хорошо есть яйца. Тогда Аня все сэкономленные деньги стала тратить на яйца и втайне от родителей ела их утром, днем и вечером. Другая подружка посоветовала делать массаж круговыми движениями в том месте, где должны быть груди. Каждый день под душем Аня до боли массировала себя жесткой массажной щеткой. Кожа вокруг сосков краснела, но грудь оставалась плоской как доска. Она удвоила употребление яиц. Мама, застав ее однажды за массажем груди, вскрикнула:

— Что ты делаешь, детонька?

Но Аня уже не была ребенком и хотела иметь настоящую женскую грудь. Любой ценой.

Она стала втирать в грудь оливковое масло, а жесткую щетку заменила губкой. Но и это не помогло.

На каникулах Аня забыла о груди. Она научилась прыгать в воду с трамплина головой вниз, собирать раков ночью при свете фонарика, ловить ночных мотыльков и закреплять на подставке так, чтобы не сломать крылышек и не повредить нежной пыльцы. Она босиком бегала по лесу, завороженная мягкостью мха и жесткостью хвои, взбиралась на вековые сосны, низкие и раскидистые ветви которых манили к себе. Она наблюдала за головастиками и жуками. Все это затмило так волновавшую ее раньше проблему груди. Из каштановых волос Аня делала хвост, в котором застревали иголки сосен и можжевельника. Она совсем забыла, что хотела стать женщиной.