Джудит Гулд - Рапсодия

• Название: Рапсодия
• Автор: Джудит Гулд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-003041-X

Она могла стать его музой. Она могла сделать его счастливым. Но она исчезла из его жизни, оставив, как незаживающую рану, память о диком безумстве любви. И когда спустя годы на улицах Вены они встретились вновь — знаменитый пианист и женщина, завоевавшая его сердце, — воспоминания ожили с новой силой, а с ними воскресло и пламя любви…

---

— Пять лет… — повторил Миша.

Не думая о том, что делает, он приблизился и протянул к ней руки. Несколько секунд она колебалась. Не следует так открыто выказывать безудержную радость, охватившую ее. Обычно она умела держать себя в руках при любой ситуации. Но сейчас все смешалось в голове и в душе, противоречивые мысли и чувства обуревали ее. И вообще, какого черта! Она оказалась в его объятиях. Крепко сжала его своими длинными изящными руками. Он поцеловал ее в обе щеки по европейскому обычаю. Она ответила тем же. Внезапно она почувствовала себя так, словно они никогда не расставались.

Люди обходили их стороной. «Мы, наверное, выглядим как двое старых друзей, встретившихся после долгой разлуки», — подумала она. Хотя на самом деле…

Миша крепче прижал Сирину к себе, возбужденный знакомым ощущением ее тела, ее таким знакомым экзотическим запахом. Смесь мускуса и цитрусовых… Восток, загадочный и неповторимый.

Они оторвались друг от друга. Однако он так и не смог отпустить ее руки. Окинул ее жадным взглядом с головы до ног.

— Ты чудесно выглядишь. Еще красивее, чем всегда, если это вообще возможно. Известность тебе идет.

Сирина рассмеялась.

— Спасибо, Майкл. Ты тоже стал еще красивее. — Она сняла солнечные очки, указала ими назад, на стену здания. — Ты даже красивее, чем на тех портретах.

Миша тоже взглянул на черно-белые фотографии на афишах благотворительного концерта в пользу Организации Объединенных Наций. Увлеченный Сириной, он их даже не заметил.

— Ты в самом деле так думаешь? Эти фотографии всегда выглядят так драматично, правда? — Он рассмеялся. — Впрочем, тебе это должно быть известно лучше, чем кому-либо другому.

— Это хорошие фотографии. Хорошая работа.

— Из твоих уст это действительно комплимент.

— Да. И хорошо, что он сделал такую хорошую работу, потому что ими обклеена вся Вена.

— В таком случае ты не могла не знать о том, что я здесь.

Сирина не отвела взгляд. Ее карие глаза излучали все ту же энергию и страсть к жизни, которые всегда так привлекали его.

— Да, Майкл, я знала, что ты здесь.

Ему неудержимо захотелось спросить, не собиралась ли она как-нибудь связаться с ним, пока он в Вене. Однако он почувствовал, что не готов услышать возможный разочаровывающий ответ.

— А что тебя привело в Вену? — задал он совсем другой вопрос.

— Я делаю материал о некоторых вновь избранных политических лидерах в Центральной и Восточной Европе. Они все съехались сюда на конференцию — чехи, сербы и прочие. Своего рода ярмарка тщеславия.

— Это, наверное, очень интересно.

— И может стать еще интереснее, если между ними начнется старая добрая драка. Вот тогда я смогу сделать по-настоящему интересные снимки.

— Я вижу, ты мало изменилась. — Он взглянул ей в глаза. — Но путь ты проделала немалый.

— И да и нет. — Она пожала плечами.

— Что ты имеешь в виду?

— Я… я не знаю… Не имеет значения.

Миша взглянул на свои наручные часы. «Ролекс Ойстер». Подарок от фирмы за участие в их рекламе.

— У тебя найдется время выпить чашку кофе?

Сирина покачала головой:

— К сожалению, нет. Я должна бежать. У меня ленч с Корал. Надо обсудить кое-какие дела.

— Как поживает Корал?

— Ну, ты же ее знаешь. Она такая же, как всегда. — Сирина рассмеялась. — Мать, отец, сестра, брат, тюремщик, ну и агент, конечно. Просто одолела меня своим вниманием. — Она немного помолчала. — А как твоя семья?

— Очень хорошо, — произнес он без всякого выражения.

Ей показалось, будто что-то промелькнуло в его глазах. Сожаление, сомнение, печаль? Может быть, он несчастлив?

Миша пристально смотрел на нее.

— Ты… ты еще пробудешь здесь какое-то время?

— Дня два, не больше. Потом лечу обратно в Нью-Йорк.

— Не возражаешь, если я тебе позвоню?

Его темно-карие глаза смотрели с мольбой. Он вовсе не хотел давить на нее, но и отпустить вот так, даже не попытавшись увидеться снова, тоже не мог. Тем более что ей, возможно, тоже этого хочется.

Она долго молча смотрела на него. Эти золотисто-карие глаза с зелеными и голубоватыми искорками гипнотизировали его, так же как и раньше.

— Мне бы очень этого хотелось, Майкл, — проговорила она наконец.

Его захлестнула острая радость. Он знал, что теперь все оставшееся время будет жить в ожидании встречи.

Сирина снова надела темные очки.

— Я остановилась в отеле «Венгерский король», на Шулерштрассе. — Она произнесла это демонстративно небрежным тоном. — Буду свободна сегодня поздно вечером и завтра во второй половине дня.

Господи, что это она делает?! Совсем рассудок потеряла! Для чего ей снова встречаться с этим человеком?..

— Я позвоню сегодня вечером, хорошо?

— Да… Пока, Майкл.

Она откинула голову, повернулась на каблуках и пошла прочь, не переставая думать о том, что, конечно же, она сошла с ума. Ну и пусть! Все равно. Она хочет его видеть! Она должна снова его увидеть!

— До свидания, Сирина, — прошептал он.

Долго стоял на месте, глядя ей вслед. Из груди его вырвался протяжный вздох. Он уже по ней тоскует. После стольких лет разлуки эта короткая встреча оставила внутри зияющую пустоту… какой-то неутолимый физический голод, пугающий… и неотвратимый.

Глава 2

— Сплошная подделка, — произнес Эммануил Цигельман. — Вся Рингштрассе построена уже в прошлом веке. Это все неоренессанс, необарокко, неоготика, нео… что там может быть еще? А на самом деле все сплошь бетон. Подделка под старину.

— Ты, наверное, шутишь, Манни! — Безукоризненно наманикюренными пальчиками Вера Левина откинула белокурую прядь с лица, поддела вилкой кусочек суфле. — Этого не может быть.

— Но это правда. Здание парламента, ратуша, оперный театр, фондовая биржа и многое другое — все это только декорации для какой-то чудовищной оперетты. Нет, конечно, Вена — древний город, я этого не отрицаю. Но Рингштрассе! Чистейший девятнадцатый век, причем все выстроено одним махом.

Вера сделала глоток вина. Взглянула на мужа. Однако Миша, устремивший взор на один из гобеленов, по-видимому, пребывал в каком-то своем мире.

— Может быть, и так, Манни. И все же я, например, рада, что построили Рингштрассе, пусть и из бетона. Она составляет неотъемлемую часть венского чуда.

Манни откусил «Калбсбрукен Меттерних» — знаменитое фирменное блюдо из телятины — и теперь задумчиво жевал.

— И все же это подделка. У Вены тоже есть свои теневые стороны, Вера. Не забывай, что именно здесь родина меланхоличного доктора Фрейда. Не говоря уже о печально известном господине Гитлере, у которого, кстати сказать, здесь немало последователей. — Он снял очки в черепаховой оправе, вынул из кармана безукоризненно чистый носовой платок и начал тщательно протирать стекла. — А как насчет господина Курта Вальдхайма? Так что, как видишь, Вена славится не только музыкантами и непревзойденными кондитерскими изделиями.

— Да будет тебе, Манни! Уймись хоть ненадолго. И вообще, не пора ли тебе заняться новыми костюмами? Говорят, «Кофхорсес» сейчас не уступает Парижу.

Манни, который всегда носил лишь самую лучшую одежду, сшитую на заказ, поправил свой шелковый галстук.

— Что бы там кто ни говорил, я лично буду одеваться только от Хантсманна.

— Ты безнадежный англофил… и сноб к тому же.

Вера улыбнулась. Он действительно ужасный сноб, этот Манни. Но в нем есть и многое другое, что остается для нее загадкой. Даже теперь, после стольких лет знакомства, он, так же как и Саша, его сотрудник, оставшийся в Нью-Йорке, представляет для нее неразгаданную тайну.

Она снова кинула взгляд на Мишу. Он все так же смотрел куда-то в пространство и, по-видимому, не слышал ни слова из того, что они говорили.

— Миша… Ты что, нервничаешь перед концертом, мой дорогой?

Он с улыбкой обернулся к ней:

— Нет-нет. Я просто думал о… В общем, не важно. Не имеет значения.

Не имеет значения… Он даже самому себе не решался признаться, что не может думать ни о чем, кроме встречи с Сириной Гиббонс. Все так, как будто они никогда не расставались, как будто они все те же страстные любовники, какими были восемь лет назад. Восемь бесконечно долгих лет…

— Ты почти не прикоснулся к еде. Съел всего две ложки этого восхитительного супа из омаров. К закускам даже не притронулся. Надеюсь, ты не…

— Ты же знаешь, перед концертом я никогда много не ем. Поем вечером, после выступления.

— Ну хорошо.

Вера улыбнулась мужу и решила оставить его в покое.

Вера Левина обладала редкостной элегантной — некоторые сказали бы «ледяной» — красотой, которая многих заставляла забывать о том, что она обладает еще и острым, тонким, восприимчивым умом, сослужившим ей хорошую службу в браке с Мишей. Она искоса кинула на него осторожный взгляд и увидела, что он снова устремил глаза в пространство. Что там привлекло его внимание? Может быть, изысканное сооружение из цветов? Или старинные ковры? А может, гипсовые скульптуры венгерских офицеров, основавших этот ресторан в конце Второй мировой войны? Нет, вряд ли. Он погружен в какие-то свои мысли. Любопытно… Очень любопытно. Вера почувствовала, что он гораздо более рассеян, чем обычно перед концертом. И то, что он сказал насчет еды, ее тоже не удовлетворило. Миша что-то скрывает… Она понимала, что сейчас его лучше оставить в покое. Выходя за него замуж, она знала, что единственная его возлюбленная — это музыка. Однако она оказалась требовательной любовницей, отнимающей гораздо больше времени, чем Вера могла себе представить. Постепенно Вера с этим смирилась. Вот если бы у него появилась настоящая любовница, из плоти и крови… Но не стоит предвосхищать события. Если это случится, вот тогда и подумаем. Она напомнила себе обо всех тех многочисленных преимуществах, которые принес ей брак со всемирно известным пианистом, не только в материальном смысле, но и во многих других. Вера с удовольствием вращалась в изысканных, космополитических артистических кругах, куда попала только благодаря мужу.