Мэри-Роуз Хейз - Аметист

• Название: Аметист
• Автор: Мэри-Роуз Хейз
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01895-5

Это — высший свет. «Красивая жизнь», о которой мечтают многие и которая доступна лишь единицам. Тут царят блеск и роскошь, но нет ничего подлинного — кроме бриллиантов. Тут играют в любовь и дружбу, как в забавную игру, а мужья изменяют женам с их лучшими подругами и мужьями этих лучших подруг. Тут аристократы оказываются мошенниками, а аристократки — преступницами. Тут дозволено все. Но за вседозволенность приходится расплачиваться дорогой ценой…

---

Оставшиеся дни пребывания в школе теперь укладывались в двузначную цифру. В июле им вручают дипломы об окончании, и все — свобода! Как социально привилегированные английские девушки середины шестидесятых годов (не «университетский материал» по напыщенному выражению мисс Пембертон Смит, директора школы), они знали, чего ждут от жизни, а потому не могли дождаться, когда же эта настоящая жизнь начнется. Во-первых, полезная и необходимая подготовка: изысканная кулинария, икебана, уход за детьми или секретарская работа. Далее, по крайней мере для Джессики и Катрионы, чьи семьи очень богаты, — выход в лондонский свет. Потом пройдет какое-то время приятных хлопот и милых встреч, а затем, наконец, замужество, двое детей и прекрасный дом за городом. , Джесс, Гвиннет и Катриона были собой довольны. Они достаточно успешно сдали экзамены на аттестат зрелости и теперь с полным основанием могли блаженно расслабиться. Джесс с ее талантом к рисованию стремилась урвать дополнительное время для работы в художественной студии. Гвиннет, помешанная на одежде, могла сколько угодно рассматривать журналы мод и тарахтеть на швейной машинке «Зингер» в кабинете домоводства. Катриона проводила долгие счастливые часы за написанием писем своему возлюбленному — сэру Джонатану Вайндхему, за которого («О, Боже, помоги мне!») она выйдет замуж, как только позволят обстоятельства.

Все три подруги были счастливы и довольны собой. А почему нет? Чего еще можно желать?

Появление Виктории Рейвн навсегда изменило их жизнь.

Два дня спустя после начала семестра, после чая, мисс Пембертон Смит вызвала Джесс к себе в кабинет.

— Закройте дверь, — распорядилась директриса, имевшая обыкновение обставлять любую свою беседу с подопечными так, словно это был допрос или в лучшем случае заговор посвященных.

Джесс неохотно выполнила распоряжение.

— В вашем классе будет новая ученица, — сообщила мисс Пембертон Смит и сухо закашлялась. — Ее зовут Виктория Рейвн. Она проучится в Твайнхеме только один семестр, необходимый ей для подготовки к вступительным экзаменам в колледж. Прежде эта юная особа никогда не ходила в школу. — В голосе директрисы звучала легкая нота сожаления. — Девочка выросла в отдаленной части северо-западной Шотландии, практически никуда не выезжая. Бедная Виктория будет стесняться, тосковать по дому и, без сомнений, чувствовать себя потерянной и беззащитной. Вы, как староста школы, должны будете взять нашу новенькую под свою опеку, надо помочь ей наладить отношения.

— Да, разумеется, — кивнула Джесс, страстно желая поскорее выскочить за дверь.

Но мисс Пембертон Смит сказала еще не все. Она зашлась кашлем, в котором Джесс за годы, проведенные в школе, научилась различать прелюдию к разговору на деликатную, и, может быть, неприятную тему.

— Понимаете, Виктория вышла из довольно неблагополучной среды. Вам, возможно, приходилось слышать, — продолжала директриса, по обыкновению многозначительно покашливая, — о графе Скарсдейле.

Давным-давно, когда Джесс еще только родилась, Скарсдейл был обвинен в убийстве жены клюшкой для гольфа и предстал перед Центральным уголовным судом в Лондоне.

Графа оправдали, но тяжкие подозрения остались, и в первую очередь потому, что графиня была богатая уродина весьма преклонных лет, а любовница графа отличалась молодостью и красотой. Вскоре Скарсдейл снова попал в разделы новостей, скоропостижно скончавшись от обширного инфаркта, поразившего его прямо за фуршетом у Крокфордов. Широко распространенное мнение, которого придерживался и отец Джесс, заключалось в том, что Скарсдейл слишком легко отделался. Согласно представлениям света о грехе и наказании, ему полагалось умирать долго и мучительно.

Определенно ужасный человек. Но какое отношение к нему имеет Виктория Рейвн?

— Виктория… — кашель, — родная дочь графа, — выдавила наконец из себя мисс Пембертон Смит.

Джесс остолбенела.

— Ее мать, женщина с несомненно дурной репутацией, прожила несколько лет с лордом Скарсдейлом на Сицилии, несмотря на то что он отказывался жениться на ней. Она умерла много лет назад.

«И тоже от клюшки для гольфа? — поинтересовалась про себя Джесс. — Уверена, что тут еще существует и старший братец».

Джесс, Гвиннет и Катриона стояли на почтительном расстоянии за спиной мисс Пембертон Смит, которая, с несвойственной ей приветливостью, вышла лично встречать новую ученицу.

Девушки наблюдали, как новенькая проворно выбралась наружу с заднего сиденья серебристого «мерседеса». На ней были великолепный жемчужно-серый прямой костюм и жакет на шнуровке.

— «Шанель», — присвистнула Гвиннет, знавшая об одежде абсолютно все.

И девушка вовсе не выглядела смущенной или растерянной.

— А я думала, что лорд Скарсдейл проиграл все свои деньги в карты, — прошептала Катриона.

— Плюс ко всему она еще очень хорошенькая, — заключила Гвиннет. — Это несправедливо.

Джесс не согласилась с подругой. Ее представлениям о красоте больше соответствовала внешность Катрионы, которая слыла первой красавицей в школе. Гвиннет же, высокая, неуклюжая, до неприличия рассеянная и до смешного нелепо одетая, считала, похоже, красавицей каждую вторую; она искренне сокрушалась, глядя по утрам на себя в зеркало и больше всего на свете ненавидела свои рыжие, торчащие во все стороны, словно разоренное птичье гнездо, волосы. Да что там говорить — Гвиннет она и есть Гвиннет. Милый клоун, любимец публики. Впрочем, когда Гвиннет снимала очки, глаза ее были прелестны. К своей внешности Джесс относилась чересчур скептически: крепкая, широкоплечая, довольно мощная из-за частой езды верхом мускулатура, темно-каштановые волосы и карие глаза, черты лица обычные — в общем, никакого «изюма». И тем не менее в компании Катрионы и Гвиннет, представлявших собой как бы два полюса — красота с одной стороны и популярность с другой, — она, Джесс, была лидером.

Виктория Рейвн была совершенно ни на кого не похожа, и потому Джесс определила ее для себя как подозрительную личность. Слишком высокая, слишком угловатая и выглядит так, словно никогда не выходила на улицу. Джесс неодобрительно разглядывала белую, почти прозрачную кожу Виктории, ее блеклые волосы, тяжело и прямо ниспадавшие на плечи, продолговатые узкие глаза цвета ледяной воды.

— Вообще-то, мне кажется, она красавица, — поправилась Гвиннет.

— А по мне, она выглядит довольно странно, — возразила Катриона, как всегда преданная своей заступнице и наставнице Джесс. — На ведьму похожа.

— Виктория, позволь представить — Джессика Хантер, наша староста, — провозгласила мисс Пембертон Смит и, отвернувшись, слегка закашлялась.

Тусклые глаза Виктории встретились с карими глазами Джесс.

— Привет. — Виктория протянула длинную тонкую руку с прекрасным маникюром и миндалевидно отточенными ногтями.

Джесс пожала эту руку, ощутив ее сухой холод.

— Привет. Добро пожаловать в Твайнхем.

Виктория Рейвн отнюдь не была ни застенчивой, ни потерянной и, по-видимому, вовсе не тосковала по дому. Она оказалась «тонкой штучкой» — единственное определение, приходившее на ум подругам, когда они говорили о Виктории. Всегда элегантная, постоянно привносящая атмосферу насмешки с легким оттенком скуки.

— Она выглядит гораздо старше семнадцати, — заявила Катриона вечером того же дня. — Нет, в самом деле, старая и взрослая, будто ей все двадцать три.

Поскольку Виктория опоздала к началу учебного года, она стала обладательницей единственной одноместной комнаты в корпусе старшеклассников, обычно использовавшейся в качестве кладовки. Настоящая маленькая отдельная спальня — о такой роскоши трудно было даже мечтать.

После ужина, за которым Виктория рассеянно поковырялась в картофельной запеканке, съела три тушеных чернослива и немного заварного крема, она пригласила Джесс, Гвиннет и Катриону к себе на угощение «кое-чем, привезенным из Лондона».

Продуктовые передачи и посылки, за исключением карамели, были запрещены в Твайнхемском монастыре. Но Виктория, как очень скоро уяснили себе подруги, игнорировала какие бы то ни было запреты, если они в той или иной степени ее не устраивали.

— Брат будет присылать мне такие передачи каждую неделю, — небрежно бросила Виктория, открывая большую плетеную корзину, набитую лакомствами от «Фортнама и Мейсона». — Он предупредил меня о проблемах с питанием в подобных местах.

Джесс до глубины души возмутило то обстоятельство, что Виктория в первый же день своего пребывания в школе ведет себя столь бесцеремонно, пусть даже это касалось таких пустяков, как еда.

— Я чувствовала, что Виктория берет над нами власть, — призналась Джесс позднее. — С самого начала. А ведь лидером всегда была я.

Абсолютно равнодушная к проблеме узурпации власти Гвин отреагировала на угощения Виктории с присущей ей непосредственностью.