Мэри-Роуз Хейз - Аметист

• Название: Аметист
• Автор: Мэри-Роуз Хейз
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01895-5

Это — высший свет. «Красивая жизнь», о которой мечтают многие и которая доступна лишь единицам. Тут царят блеск и роскошь, но нет ничего подлинного — кроме бриллиантов. Тут играют в любовь и дружбу, как в забавную игру, а мужья изменяют женам с их лучшими подругами и мужьями этих лучших подруг. Тут аристократы оказываются мошенниками, а аристократки — преступницами. Тут дозволено все. Но за вседозволенность приходится расплачиваться дорогой ценой…

---

Вальдхейм повел Джесс в зал.

Зарывшись головой в меховой воротник нового демисезонного пальто, Андреа по пятам следовала за Джесс.

— Видишь, а что я говорил? — Вальдхейм широким жестом указал на толпу, собравшуюся у картины. — Бесподобно! Самая эмоциональная из всех твоих работ, что я видел.

Поздравляю!

Джесс посмотрела в направлении, куда указывал палец Соломона, и простонала:

— Но… но это невозможно…

— Мне так хотелось снова ее увидеть, — промурлыкала стоявшая рядом с Джесс Андреа. — И мне хотелось, чтобы люди тоже его увидели…

Вместо задымленного городского ландшафта с картины на Джесс пустыми глазницами, заполненными золотистыми маргаритками, смотрело лицо юноши.

И тут же, перед портретом, задумчиво склонив голову, стоял Танкреди Рейвн.

На мгновение Джесс решила, что перед ней возник призрак. Кровь отхлынула от лица точно так, как это случилось на операции, которую делал Рафаэль, а окружавшие звуки расплылись и накатывали бессмысленными волнами.

Джесс закрыла глаза. Она не могла поверить.

Сейчас Джесс откроет глаза, и картина с пейзажем Мехико, непонятным образом очутившаяся на соседней стене, вернется на предназначенное ей место.

Но этого не случилось.

Шокированная Джесс прикусила губу. Шок постепенно сменился бешенством. Как только Макс и Андреа могли так поступить с ней? И по какому дьявольскому плану здесь появился Танкреди?

Джесс поняла, что пока ее вопросы останутся без ответа.

Она сделала глубокий вдох. Она — старшая дочь генерала сэра Вильяма Хантера, и долгие годы духовной закалки научили ее держать себя в руках. Джесс гордо выпрямилась, вскинула подбородок и, улыбнувшись, позволила восторженному Вальдхейму повести себя в бурлящую гущу улыбающихся лиц и распростертых рук.

Посол Мексики в Соединенных Штатах, приятель Рафаэля, с чувством расцеловал Джесс в обе щеки.

— Поздравляю! Мой друг Геррера говорил о вас с таким восторгом. До чего же он был прав!

Джесс дала интервью обозревателям раздела искусств солидных толстых журналов, критикам, репортерам, с которыми весьма очаровательно обсудила свои работы и поделилась планами на будущее. Да, большую часть времени она проводит в Мексике. У нее студия в Сан-Мигель-де-Альенде и еще в Калифорнии. Да, она училась у Доминика Каселли в том же классе, что и Фред Риге — ах да — Альфред Смит.

— Это мой сын Стефан, — не скрывая гордости, рассказывала кому-то Андреа. — Разве он не прекрасен? Знаете, они с Джесс собирались пожениться. Я так хотела, чтобы он был здесь.

Голос Фреда:

— В чем дело, милая? Ты выглядишь словно увидела привидение.

Танкреди:

— Я рад за тебя, Гвиннет. Все мои предчувствия в отношении тебя сбылись. Я вознагражден. — Краешком глаза Джесс увидела, как Танкреди кончиком пальца взял Гвиннет за подбородок и обратил ее лицо к себе. — Хотел бы напомнить тебе, что нам предстоит давно отложенный ужин на двоих. Надеюсь, ты не забыла…

Наконец Танкреди по собственной инициативе подошел к Джесс и приветствующим жестом поднял бокал.

— Джесс, ты, вне всяких сомнений, гений. Я потрясен. Я купил зловещую картину с изображением мексиканской таверны. Дьявольски прекрасный свет на бутылках.

Но то, что я больше всего хотел бы купить, разумеется, не продается.

На первый взгляд Танкреди совершенно не изменился: моложавый и элегантный, в густой черной шевелюре ни единого седого волоска, но в то же время какая-то таинственная игра света высвечивала скрытые под благополучной внешностью пласты внутренней разрушенности — старости, дряхлости и страшной усталости.

— Какого черта ты здесь делаешь? — прошипела Джесс.

Танкреди удивился:

— Меня пригласили, разумеется. Ты же знаешь, что я довольно много меценатствую от искусства. Я — один из лучших покупателей Вальдхейма. — Губы Танкреди изогнулись в знаменитой чарующей улыбке. — И я по счастливому случаю оказался в Нью-Йорке, Джесс. Хочу представить тебе своего нового друга Генриха. Он из Копенгагена. Очень скоро Генрих станет настоящей звездой.

Генрих пожал руку Джесс и приветливо улыбнулся, страстный, яркий блондин с оливково-смуглой кожей и глазами словно спелые вишни; вышитая белая сорочка и штаны из акульей шкуры как нельзя лучше подчеркивали его великолепную фигуру.

— Ах, Джесс, — закричал над ее ухом Вальдхейм, — с друзьями ты можешь поболтать и позже. Тут еще прорва людей, с которыми ты должна пообщаться, дорогая.

Но Джесс неожиданно проявила хантеровский характер.

— Позже, — отрезала она и, отвернувшись от Вальдхейма и улыбающегося розовощекого старичка с алой гвоздикой в лацкане пиджака, решительно направилась сквозь толпу к Максу.

— Отлично. Теперь объясни мне, что происходит. Портрет Стефана висел у меня в спальне в Сент-Элена! Вы не имени права брать его. Это моя личная собственность. Как вы немели?

— Но это не я. — Макс выглядел измученным. — Джесс, клянусь, я ничего не знал. Она, вероятно, послала за картиной от имени галереи. Смотрители решили, что так оно и должно быть. И в конце концов, Джесс, ты так редко там бываешь…

— Боже! — Джесс просто задыхалась, сердце ее бешено колотилось. — О Боже!

В открывшийся на минуту просвет в толпе она увидела, как Танкреди протиснулся к Андреа, увидела их головы, склонившиеся друг к другу, и как Танкреди взял руку Андреа в свои бледные ладони, а Андреа принялась кивать головой, внимательно слушая Рейвна.

— Выразить тебе не могу, до чего же я сожалею, — произнес Макс.

Галерея постепенно стала пустеть. Хотя не было еще и десяти часов, а последний посетитель уже выходил в двери, и в зале остались лишь Джесс, Рафаэль, Вальдхейм, Лайонел, охранники и уборщицы, атаковавшие переполненные пепельницы и подносы, уставленные бокалами со следами губной помады.

У Джесс страшно разболелась голова. Ей захотелось закрыть глаза и, открыв их, оказаться в Сан-Мигеле. Но в Сан-Мигель ей нельзя. Она должна вернуться на праздничный ужин в дом Гвиннет — место, куда ей меньше всего хотелось бы ехать.

Гостей было двадцать человек, включая Вальдхейма, Лайонела и нескольких избранных покупателей.

За время их отсутствия прислуга организовала в гостиной шведский стол с миниатюрными сандвичами с ракушками, обложенными креветками под соусом карри, кусками курятины на палочках, завернутыми в бекон и заправленными арахисовым соусом. В большом ассортименте были представлены паштеты, сыры и фрукты. Многочисленные бутылки шампанского потели в серебряных ведерках.

— Какая замечательная пирушка! — Андреа все еще куталась в пальто. Она протянула бокал, требуя снова наполнить его вином. — Джесс, ты сейчас упадешь! Я познакомилась с прекрасным молодым человеком. Ты знаешь Танкреди Рейвна? Он был близким другом Стефана. Он мне все о себе рассказал. Они со Стефаном вместе снимали квартиру в Танжере.

Представляешь? — Смех Андреа звучал, будто треснувший стакан. — Я пригласила Танкреди и его друга сюда на ужин, Гвин. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Конечно, нет, — ровным голосом ответила Гвиннет. — Но, увы, они не смогут прийти.

Фред — воплощенная вежливость — вел себя тихо, словно безмолвное привидение, но его беспокойный взгляд беспрестанно перебегал от лица Гвин к лицу Андреа.

— Какая жалость! — Андреа приняла заговорщический вид и весело прошептала Гвин:

— Знаешь, дорогая, он предложил мне понюшку кокаина. Ну разве не щедрость?

— Щедрость, — эхом отозвалась Гвиннет.

Джесс начала бить дрожь.

Рафаэль обнял ее за плечи.

— Я, пожалуй, лучше уведу ее отсюда. Она напилась до чертиков и может окончательно отключиться.

Андреа повернулась и помахала рукой кому-то на террасе.

«Кому она машет? — подумала Джесс. — Ведь там никого нет».

— Скверный мальчишка, — объявила Андреа с неожиданно просиявшим лицом и направилась к раздвижным дверям.

Катриона без устали мерила гостиную шагами, дожидаясь одиннадцатичасовых новостей, которые намеревалась посмотреть в кабинете Гвин. Возможно, будет что-нибудь о Фолклендах. Она схватила какой-то сандвич, без аппетита прожевав его, подошла к журнальному столику и уложила лежавшую на нем прессу в аккуратную стопку. Осталась четверть часа. Катриона встала.

— Прошу прощения. Новости…

Андреа открыла дверь и вышла в итальянский садик.

— Там так холодно, дорогая. Пожалуйста, вернись в комнату, — позвала ее Гвиннет.

Но Андреа вскочила на перила, распростерла руки, словно пытаясь обнять кого-то, и шагнула в темноту ночи.

Мгновение в гостиной царила полнейшая тишина. Макс выглядел растерянным, словно пытался вспомнить какую-то очень важную мысль, упорно от него ускользавшую.

Фред обернулся к Рафаэлю:

— Боже правый…

Но Рафаэль уже бросился мимо застывшей с пепельно-серым лицом Катрионы к входной двери и вскочил в лифт, изо всех сил желая, чтобы ему было кого спасать.