Виктория Холт - Страстная Лилит

• Название: Страстная Лилит
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы
• ISBN: 5-94743-145-9

Лилит Треморни с детства отличалась честолюбием. Ее бабка постоянно рассказывала ей о золотых днях молодости, полных любовных приключений. И Лилит тоже намерена преуспеть в этом. В надежде на свое необыкновенное женское счастье Лилит всегда идет напролом, плетя одну интригу за другой, не задумываясь о нравственности своих поступков. Энергичная и дерзкая Лилит увлекает тихую и кроткую Аманду окунуться в романтику столичной жизни. Юных провинциалок, которых связывает к тому же и общая семейная тайна, ждут в Лондоне увлекательные приключения и сюрпризы.

---

– Ну и что же вы будете делать? – требовательно спросила Лилит.

– А вот этого мы и не знаем.

– Ты собираешься сейчас встретиться с ним?

– Да, нам необходимо, Лилит. Но боязно, что кто-нибудь увидит. Бог знает, что скажут фермер и его хозяйка, если нас поймают. Нам очень надо повидаться, Лилит. Вот так-то.

– Ступай, коли так, – ответила Лилит. – Я про тебя не скажу. Пойду домой и скажу, что тебя не отпустили; а на обратном пути буду тебя здесь ждать.

– И правильно. Так и сделай. Но помни... ни словечка йи одной душе. Это очень опасно.

Лилит кивнула и пошла дальше одна, думая о них, о Джейн и Томе Полгарде, так похожих друг на друга скромных людях, которым требуется лишь еды вдоволь да спокойная жизнь; а теперь вот их так захватила эта любовь, что им нужно еще что-то, чего очень трудно будет добиться.

А почему это так? Внезапно злость охватила Лилит. Потому что фермер и его хозяйка считают Джейн Треморни не парой их сыну. Почему? Все это из-за несправедливостей жизни, когда некоторые рождаются в хижинах, некоторые на фермах, а другие, как Аманда, – в больших домах. Такие мысли заставляли Лилит ненавидеть белый свет.

Когда она добралась до дому, там была мать с маленькими детьми, а Уильям вышел в море с отцом. Они обедали песчанками, которых малыши собрали на берегу. Значит, с едой у них худо. Поэтому они были очень рады видеть Лилит, а еще больше пакет, который она принесла.

Она открывала его и смотрела на их сияющие глаза. Она сама отложила порции для Уильяма и отца. Когда Лилит делала все это, ее согревало удивительное, новое для нее чувство собственного могущества, значение которого она начала вполне понимать.

Как славно было смотреть на еду равнодушно, в то время как малыши завороженно глядели на нее, Лилит, как на богиню, а старая бабка многозначительно покашливала, гордясь ею.

– А что с Джейн-то?

– А ее не пустили.

Они понимающе кивнули. Глаза старой бабки сияли. Уже двое из их семьи оказались в доме Леев! Это было достижение, которому завидовала вся деревня; и все это благодаря ей!

Позднее Лилит сидела вместе со старухой около хижины и набивала ей трубку, как делала это, будучи маленькой.

– Так-так, моя красуля. Не жалей табаку, я его часто получаю, ты же знаешь.

– От Билла Ларкина, вот от кого, – сказала Лилит. – Его отец был когда-то твоим любовником и не забыл это.

Лилит хотелось говорить о любви, о чувстве, пришедшем к Джейн и превратившем ее из спокойной девушки в ту, которая готова навлечь на себя гнев Полгардов за часок, проведенный с их первенцем в поле. Старая бабка Лил всегда была готова порассуждать на свою любимую тему.

– Твоя правда, моя королевна. Старый Джек Ларкин, он на смертном одре сказал своему сыну Биллу, начавшему заниматься тем, на что он сам его и подтолкнул. «Билл, – говорит, – позаботься, чтобы у старой Лил Треморни всегда был табак... постоянно, как при мне... потому что мы с Лил много значили друг для друга в прежнее время... никого не было милей ее». Вот его слова.

Лилит подняла к ней лицо.

– А теперь ты старая... и уже не так мила?

– Слишком стара. Но так со всеми бывает.

– Ты была дурной женщиной, да? Бабка игриво ткнула Лилит кулачком.

– Поди поближе, я тебе шепну. Ты станешь ловкой, моя милая, точно. Ты будешь как я. Сообразительная. Когда другие будут плакать из-за невыносимого голода, ты будешь сидеть за столом с о-о-громным рыбным пирогом... и пирогом с ягнятиной, и с густыми топлеными сливками, как у благородных. И вино будет... сливянка и медовуха, чтобы запивать, как я. Я была хитрущая... и ты такой же будешь, королева моя. А говорят, за грехи расплачиваются смертью; врут. Я получала за то, что зовут грехом, сытое брюхо. Так-то вот. Кое-кто спал на соломе, а я на пуховике.

– Я лежала на пуховике. На Амандином. Я рассказываю ей всякую всячину, а она позволяет мне лежать на своей постели. Вдоволь еды и пуховики – самое главное на свете.

Старуха, шутя, ухватила своими скрюченными пальцами Лилит за кудри и слегка потрепала их.

– Ты взрослеешь, девонька. Сколько же тебе уже?

– Почти четырнадцать.

– Ну, в четырнадцать я уже промышляла. Но тогдашние четырнадцать – не то что нынешние. Тогда все было другим. В четырнадцать я была женщиной, а ты – всего лишь девчушка.

– Кто был твоим первым любовником?

– Коробейник... который ходит со своим добром. Красавец он был, моя маленькая, и путешествовал по деревням, да. Другие платили ему денежки за его товар, но не твоя старая бабушка. Видишь эту шаль? Это от него. Вытерлась, конечно, но все еще греет меня ночами. Мой коробейник все еще греет меня, хоть я и не знаю, где он нынче... но уж точно, что не на этом свете, потому что по его годам он мне в отцы годился, а я уже старуха. По ночам, когда дребезжат окна и падает снег, я кутаюсь в шаль и говорю: «Это та прекрасная старая шаль, которую подарил мне ты, мой коробейник». Я уже и имени его теперь не помню... хотя когда-то оно было для меня светом в окошке. Вот тебе и вся расплата за такой грех.

Лилит пощупала шаль. Когда-то она была потолще, но, как сказала бабка, она все еще защищает ее от сквозняков.

– Больше всего мне хочется знать... что было с мужчиной из дома Леев?

– Я... он был прекрасный человек... много лучше своего сына, который всего-навсего сопливый пуританин, постоянно думающий о загробном мире, вместо того чтобы наслаждаться в этом. Не мне судить, прав он или нет. Что скажет ему Бог, когда он предстанет перед Ним? И что Он скажет мне? Не знаю. Но если бы Он хотел, чтобы мы жили так, как твой хозяин, Он бы не создал Землю такой красивой. Вот что я Ему скажу, когда встречусь с Ним. Ах, скажу я, это как если бы кто-то позвал тебя на праздник... и стол полон яств, а ты от них отворачиваешься, чтобы есть морковку или репу, выдранные тобой из земли. Считаю, что Он бы мог обидеться за то, что они отвергнуты... ведь Он так старался сделать его красивым. Поэтому я Его не страшусь. Считаю, что Он и я лучше поймем друг друга, чем этот лицемерный хозяин поместья Леев, так-то.

– А ты расскажи мне об этом. Что случилось, когда ты туда попала?

– Он был красавец – светлые волосы, а борода скорее рыжая, чем светлая... и большие, лучистые глаза... как у мисс Аманды, только у нее они слишком добрые. Его глаза глядели на мир, будто не боялись ни Бога, ни мужчин и даже ни женщин. Таким вот он был. Я увидела его и поняла, что другого мне не надо... ни тогда, ни после. Он меня тоже углядел; и вскоре я уже спала в пуховой постели... в его пуховой постели.

– А что хозяйка?

– Она была не в счет. Больная и усталая бедняжка, вскоре умерла, и никто, казалось, не печалился. А был сын... нынешний хозяин... тихий, странный мальчик, маменькин сынок, как называл его отец. Поди сюда, любовь моя. Придвинься, моя королевна. Сейчас я поведаю тебе секрет... ты уже достаточно взрослая, чтобы знать кое-что, я берегла это для тебя. Ты меня слушаешь?

– Да, – нетерпеливо ответила Лилит.

– Это случилось, когда мне еще не было восемнадцати, помню. Понимаешь, у меня должен был родиться ребенок... мой и хозяина ребенок. Я ему сказала, а он ответил: «Не волнуйся, Лил. Все будет хорошо, вот увидишь». Так и было. Меня выдали замуж за твоего деда Треморни, и отец твой родился в законном браке; твоему деду Треморни хорошо заплатили, чтобы не задавал лишних вопросов. Вот такие вот были в прежние времена джентльмены, и вот как отнесся ко мне дед мисс Аманды. Жизнь в хижине, могу тебе сказать, была не то что в доме Леев. Сперва мне было тяжело. Но я наведывалась к нему, и в домишке нашем было тепло зимой и еды вдоволь круглый год. Я заботилась об этом... и у деда твоего ума хватало не задавать вопросов. Теперь вот, моя красуля, ты знаешь правду. Ты знаешь, почему у тебя столько же прав быть в том доме, как и у маленькой леди; ты вполне вправе нежиться в ее пуховой постели и не платить за свое удовольствие рассказами. У тебя есть право на собственную пуховую постель в этом доме... и однажды, кто знает, она будет у тебя.

– Значит, – сказала Лилит, – у нас с Амандой Лей один дедушка, потому что другой... за которого ты вышла... вовсе и не мой дед. Мой отец приходится братом хозяину.

– Это называется «сводный брат». Хотя тут и не совсем так. Понимаешь, хозяин, он – образованный джентльмен, рожденный в браке и все такое, а твой отец, он всю жизнь прожил... ради приличия... как сын другого человека.

– Но они же братья, бабушка, действительно братья.

– Это так.

– А я... кем я тогда прихожусь Аманде?

– Похоже, кузиной, а?

– Кузина!

Лилит вскочила и крепко обняла бабку.

– Я все хотела сказать тебе об этом, – сказала старуха. – А твой отец, он совсем не похож на своего отца... был обычным мальчишкой из хижины. Но ты, моя миленькая, ты вылитая я; а он такой спокойный. Уильям чем-то на него похож.

– Да, – ответила Лилит, – это так.

– Уильям слишком мягкий. Он не похож на своего деда; но и на меня он не похож... да и на мальчика из хижины тоже. Дай ему хорошую одежду и подучи его немного... пусть он поборет свою скромность, и вот тебе готовый джентльмен... мягкий джентльмен. Я таких видела. Пожалуй, он стал бы джентльменом, годящимся в мужья своей кузине и в наследники поместья Леев... потому что, похоже, сына-наследника не будет, а такое наследство лучше оставлять в семье.