Виктория Холт - Секрет для соловья

• Название: Секрет для соловья
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Вече, Селена+
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7141-0201-0, 5-88046-077-0

Низвергнутая с высот блаженства в пучину, Сусанна Плейделл не умерла лишь потому, что постоянно лелеяла мысль о мщении человеку, который по ее мнению, был виновен в смерти ее мужа и сына. Пустоту своего существования она заполнила стремлением отомстить этому порочному человеку – «дьявольскому доктору». Напряженный и динамичный сюжет романа захватывает с первых страниц и, как и все романы Виктории Холт, имеет счастливый конец…

---

– Ну а теперь, когда вы знаете, как обстоят дела, что вы скажете?

Я молчала. Мне представилось, что Чарлз получит врачебную практику в деревне. Меня могла ждать новая жизни в новом доме – милом коттедже, увитом зеленью. Рядом стоит старая церковь, а вокруг нее столетние тисы, на траве сверкает роса, прелая земля источает родной запах. Тихо шумит дождь, он ласкает своими струями маргаритки и лютики… Как это заманчиво!

Он не сводил с меня глаз.

– Чарлз, – наконец произнесла я, – вы не все обо мне знаете.

– Ну и прекрасно! Это будет так восхитительно – узнавать друг друга.

– Пока мы здесь, – напомнила я ему, – все выглядит иначе. Вы можете принять решение, о котором потом будете жалеть.

– Не думаю, что когда-нибудь пожалею о своем решении.

– Повторяю – вы меня совсем не знаете.

– Напротив, я знаю вас хорошо. Разве я не наблюдал вас в Кайзервальде? И здесь, в Ускюдаре? Знаю, что у вас сильный характер, вы честны, добры, преданы делу. Я видел, как вы всей душой стараетесь облегчить страдания раненых.

– Да, вы видели сестру милосердия, это правда. И я хорошая сестра милосердия, не буду отрицать этого из ложной скромности. Но это только одна сторона моего характера. Я не могу сейчас думать о браке и не готова к этому.

– Я понимаю, что мое предложение прозвучало для вас несколько неожиданно. Но подумайте о нем. Я люблю вас, Анна. Мне кажется, нам будет хорошо вместе. Наши интересы в жизни во многом совпадают.

– Постойте, Чарлз! Я должна вам кое-что рассказать. Дело в том, что я уже была замужем.

– Не может быть!

– Да. И у меня был ребенок.

– И где же ваш муж?

– Он умер.

– Понятно. А ребенок?

– Он тоже умер. Мой брак не был счастливым. Мой муж был наркоманом, и, в конце концов, эта пагубная страсть его убила. А мой ребенок умер, не дожив и до двух лет.

Невольные слезы показались у меня на глазах. Он заметил их и сочувственно сжал мне руку.

– Моя дорогая, моя бедная Анна! – проникновенно сказал он.

– Я еще не до конца оправилась от этого горя, – немного успокоившись, произнесла я.

– Да, понимаю.

– Я опять взяла свою девичью фамилию и начала жить как незамужняя женщина. Мне казалось, что так будет лучше. Мне так тяжело говорить о своем браке и о смерти моего сына, но вам я решила все рассказать, чтобы вы лучше поняли, почему я не могу сейчас думать о вторичном замужестве.

– Со временем это пройдет.

– Не знаю. Пока мне кажется, что это произошло совсем недавно. Я думаю, что никогда не оправлюсь от смерти моего ребенка.

– После такой трагедии есть только один способ выжить, – сказал он, – родить других детей.

Я молчала.

– Анна, – продолжал он, – не отказывайте мне сразу. Просто подумайте о моем предложений, представьте, какую жизнь я вам предлагаю. Это придаст нам обоим силы. Нам будет легче выжить в этом… аду, если у нас будет о чем мечтать. Не может же война длиться вечно! Конец близок, я уверен. А потом у нас – у вас и у меня – будут дети. Только так можно окончательно похоронить прошлое. Нельзя же всю жизнь предаваться горю, даже такому, как ваше.

С этими словами Чарлз поцеловал мне руки. Я чувствовала к нему глубокую симпатию. Этот прекрасный человек действительно сделает все, что в его силах, чтобы помочь мне начать новую жизнь. Путь, который он мне предлагает, отличен от пути, выбранного мной, – пути ненависти и мести. Я представила себя женой деревенского доктора. Вот я на зеленом, цветущем газоне в окружении всей своей семьи. У меня родятся дети. Возможно, они будут немного походить на Джулиана… Я буду их очень любить. Они наверняка смогут заполнить ту горестную пустоту, которую я ощущаю с тех пор, как потеряла сына.

Не знаю, сколько времени прошло в этих мечтах. Наконец я очнулась, и мне стало стыдно, что я позволила себе отвлечься от работы.

– Мне необходимо идти, – сказала я.

– И все же подумайте о том, что я сказал, – настаивал Чарлз.

Я покачала головой, но в глубине души была уверена, что непременно подумаю.

Он нежно поцеловал меня и тихо сказал:

– Анна! Я люблю вас.

Я не рассказала Генриетте о предложении Чарлза, просто не могла себя заставить. Потому что чувствовала – она попытается уговорить меня выйти за него замуж. Чарлз очень нравился Генриетте, это я точно знала, она не раз высказывалась о нем как о хорошем враче и прекрасном человеке. Иногда мне и самой казалось, что брак с ним – самый лучший выход для меня. Неужели я хочу прожить всю жизнь в одиночестве? Конечно, мне хотелось бы работать сестрой милосердия в одной из новых больниц, которые мисс Найтингейл собиралась открыть по возвращении в Англию. И это все? Этого мне будет достаточно? Я уже один раз испытала счастье материнства и сейчас чувствовала, что если у меня не будет больше детей, я буду считать свою жизнь прожитой понапрасну.

Подобно многим нашим коллегам, я обожала Флоренс Найтингейл, можно сказать, боготворила ее. Ее несгибаемая воля, неизменная преданность выбранной ею гуманной профессии, спокойствие и вместе с тем неиссякаемая энергия производили впечатление даже на тех людей, которые поначалу были настроены весьма скептически относительно задуманного ею предприятия. Ради дела она отреклась от брака и материнства… Но ведь она ни разу не держала на руках рожденного ею ребенка! А я была матерью и твердо знала, что никакие другие радости жизни не заменят мне этого счастья, уже однажды мною испытанного.

И вот передо мной открывалась новая дорога. Я могу выйти замуж за Чарлза, стать женой и матерью. Могу, наконец, повернуться спиной к своему прошлому, оставить бесплодные мечты о мести. Теперь, когда у меня появилась возможность устроить свою жизнь по-новому, эти мечты предстали передо мной в своем истинном свете – детскими и наивными. Только дети, испытав боль, вымещают свою злость не на том, что эту боль причинило, а на том, что первым подвернется под руку. Обри действительно был слабым человеком и легко подпадал под чужое влияние. Никогда человек с большой силой воли не стал бы жертвой пагубного пристрастия к наркотикам, а он стал. Я винила в его падении доктора Адера – и он действительно был отчасти виноват, – но все же, по моему глубокому убеждению, судьба человека находится, прежде всего, в его собственных руках.

Но, рисуя в воображении картины будущей счастливой жизни в Англии – деревенская врачебная практика, муж, дети, – я одновременно не могла отделаться от мысли, что Дамиен Адер смеется надо мной.

Но я забуду его, повторяла я вновь и вновь.

И в то же время понимала, что не смогу. Что-то демоническое было в его характере. Я была уверена, что он околдовал Генриетту. А меня?..

Он путешествовал по Востоку, жил среди туземцев, познал их обычаи и нравы, более того – он им следовал. Возможно, ему стали доступны их древние тайные знания – загадочные, мистические, может быть, связанные с потусторонними силами. Он, безусловно, не похож ни на кого из знакомых мне мужчин, и его нельзя судить по обычным меркам. А что он делал в том доме без окон, в Константинополе, где мы встретили его, одетого по-турецки? Что все это значит?..

Я попыталась опять сосредоточиться на мыслях о Чарлзе и его предложении, но «дьявольский доктор» все не шел у меня из головы.

Неожиданно я столкнулась с ним лицом к лицу.

В своем белом халате он совершал утренний обход палат как ни в чем не бывало, как будто он никуда и не отлучался, коротко кивнул мне, давая понять, что в его внезапном появлении в госпитале нет ничего необычного.

Однако вскоре его присутствие дало себя знать. Он нашел непорядок в палатах, в котором обвинил сестер милосердия. По его словам, раненым не оказывают должного внимания. Как будто ему не было известно, что бедные девушки буквально валятся с ног от усталости после многочасовой работы без передышки! Странно было слышать подобный упрек от человека, который без зазрения совести позволил себе удалиться на отдых, как только почувствовал в нем нужду…

Во мне кипел гнев против доктора Адера. Сейчас я ненавидела его даже больше, чем когда видела в последний раз.

По его мнению, сестрам милосердия не следовало оставаться подолгу на одном месте, поэтому он распорядился, чтобы нескольких наших коллег отправили в гарнизонный госпиталь, а на их место прислали других.

Генриетте и Этель предстояло в числе прочих вернуться в гарнизонный госпиталь. Эта новость повергла нас в смятение – ведь если мы окажемся в разных местах, мы почти не сможем видеться друг с другом.

Впрочем, Генриетта довольно легко с этим примирилась, чего нельзя было сказать об Этель. Бедная девушка была просто убита.

– Вы понимаете, – жаловалась она Элизе и мне, – если меня ушлют, я не смогу видеть Тома. Мы расстанемся навсегда.

– Но вы сможете иногда навещать его, – попыталась я ее утешить.

– Все равно это уже не то. Ведь я так за ним ухаживала! И еще ничего ему не сказала. Мне кажется, эта новость его убьет.