Виктор Кандинский - О псевдогаллюцинациях

• Название: О псевдогаллюцинациях
• Автор: Виктор Кандинский
• Жанр: Медицина
• Год: 2001
• ISBN: 5-94531-001-8

Монография известного российского психиатра Виктора Хрисанфовича Кандинского «О псевдогаллюцинациях» не переиздавалась с 1952 года и является к настоящему времени в полном смысле библиографической редкостью.

В своей монографии В.Х.Кандинский выходит далеко за пределы описания псевдогаллюцинаций как клинического феномена. Им дается характеристика практически всех психопатологических проявлений, сопутствующих псевдогаллюцинациям. Автором проводится блестящий дифференциально-диагностический анализ псевдогаллюцинаций и истинных галлюцинаций, а также других состояний, в том числе гипногагических, конфабуляторных, патологического фантазирования, обманов памяти, сновидно-галлюцинаторных. Монография написана живым языком и содержит яркие клинические описания, которые могли бы украсить любую современную публикацию.

Книга предназначена для психиатров, психотерапевтов, психологов, студентов медицинских институтов.

---

Мих. Долинин, 38 лет от роду, бывший артиллерийский офицер, а потом – военный врач, был болен галлюцинаторным первично-бредовым психозом (paranoia hallucinatoria); болезнь имела сначала подострый характер, но потом получила более хроническое течение. С внешней стороны картина болезни напоминала меланхолию, тем более, что под влиянием бреда и галлюцинаций слуха больной много раз пытался окончить жизнь самоубийством. Во время своей болезни Долинин уклонялся сообщать об испытываемом им окружающим, отделывался при расспросах врачей ответами самыми общими и неопределенными или же просто не хотел ничего говорить. Он страдал главным образом от постоянного галлюцинирования слухом и, кроме того, имел галлюцинации осязания и общего чувства; зрительные галлюцинации становились частыми (временами они шли даже непрерывным рядом) только в периоды сильных экзацербаций, в прочее же время они являлись лишь эпизодически. Наследственного предрасположения в данном случае не было. Причины болезни – умственное утомление от работы по ночам, временно затруднительные обстоятельства жизни и злоупотребление спиртными напитками, последнее, впрочем, в размерах, обыкновенных для людей военных. После этой первой душевной болезни, продолжавшейся более полутора лет, Долинин в течение 4 лет пользовался полным психическим здоровьем и не без некоторого успеха продолжал свою начатую раньше карьеру. Он передал мне свои записки, составление которых было начато им в то время, когда он, приобрев вполне объективное отношение к кончавшейся болезни, еще не вполне освободился от галлюцинаций слуха; не будучи психиатром по профессии, он не рассчитывал сам сделать надлежащее употребление из этих мемуаров. Кроме того, он был так любезен, что устно сообщил мне массу любопытных наблюдений как относительно слуховых галлюцинаций, так и относительно различного рода псевдогаллюцинаторных явлений. Впоследствии Долинин с большой готовностью отдал себя в мое распоряжение для некоторого рода маленьких экспериментов; именно, угощая его по временам, на ночь или в течение дня, опием или экстрактом индийской конопли, я вызывал у него очень живые, так называемые гипнагогические галлюцинации и потом получал от него подробное изложение сделанных им в это время наблюдений. Путем таких экспериментов нам удалось довольно порядочно изучить те галлюцинаторные и псевдогаллюцинаторные явления, которые бывают испытываемы многими здоровыми людьми в состоянии, переходном от бодрствования ко сну.

Вследствие новых умственных эксцессов, может быть частью и под влиянием вышеупомянутых опытов искусственного вызывания псевдогаллюцинаций и галлюцинаций (между прочим Долинин по собственной инициативе добился одно время умения произвольно вызывать у себя галлюцинации слуха, по характеру совершенно однородные с теми непроизвольными слуховыми галлюцинациями, которыми он страдал во время болезни), у Долинина в начале 1883 года, без всяких особенных причин, внезапно вспыхнуло острое галлюцинаторное расстройство со смешанным бредом преследования и величия. В это время, до наступления stadii decrementi, Долинин мог лишь запоминать факты, субъективно переживавшиеся им, будучи совершенно порабощен своими галлюцинациями и ложными идеями. На этот раз болезнь протекла быстро, так что менее чем через два месяца способность здравого критического отношения к болезненным субъективным фактам (как переживавшимся в это время, так и пережитым до периода decrementi) вполне возвратилась, но слуховое галлюцинирование продолжалось, постепенно ослабевая, еще около месяца. Понятно, что в это время Долинин имел полную возможность проверить свои прежние самонаблюдения и сделать новые. После совершенного выздоровления Долинин был снова обследован мною по отношению к псевдогаллюцинациям и гипнагогическим галлюцинациям, равно как и относительно чувственной живости обыкновенных образов воспоминания и фантазии.

Из письменных воспоминаний М. Долинина и его устных сообщений я буду, по мере надобности, тоже извлекать отдельные примеры.

Прочие больные, на основании наблюдений над которыми я пишу этот этюд, особой рекомендации не требуют; большей частью это суть параноики-галлюцинанты в различных стадиях своей болезни или же выздоровевшие от нее. На больных наблюдения и расспросы производились обыкновенным путем, т. е. по мере того, как к этому представлялся случай. Выздоровевшие же субъекты подвергались подробному раскрашиванию по известной системе.

О псевдогаллюцинациях вообще. Условия их возникновения (у здоровых людей), их отличие как от галлюцинаций, так от простых образов

Возвращаюсь к описанию псевдогаллюцинаторных явлений в смысле определения, данного мною выше.

Псевдогаллюцинации бывают не только у душевнобольных, где они имеют весьма большое значение, но иногда (при известных условиях) также и у людей психически здоровых. Только постороннее лицо при поверхностном расспросе больного может принять псевдогаллюцинаторные чувственные представления за настоящие галлюцинации, в сознании же самого больного, хотя бы и слабоумного (предполагая это сознание непомраченным) смешение этих двух родов субъективных чувственных фактов, по крайней мере в сфере зрения, положительно невозможно[32]. Поэтому, имея в данный момент псевдогаллюцинацию зрения, больной, в своем сознании, относится к ней совсем не так, как он отнесся бы к субъективному чувственному восприятию в том случае, если бы оно было зрительной галлюцинацией; последняя для него – сама действительность; первая же остается субъективным явлением, которое обыкновенно считается больным или за род откровения, ниспосланного ему богом в знак особого благоволения к нему, или же за искусственно произведенное в нем изменение сознания таинственными воздействиями его невидимых преследователей.

Разумеется, здесь не следует упускать из виду, что исследуемые лица могут ввести исследователя в ошибку как неумышленно, так и умышленно. Встречаются субъекты, даже между психически здоровыми людьми, которые охотно привирают или, по крайней мере, значительно преувеличивают в рассказе ими переживаемое или пережитое, это делается обыкновенно из-за стремления показать качества и способности, другими людьми не имеемые. От такой слабости иногда несвободны даже довольно развитые люди; в самом деле, кому неизвестно, насколько авторы и художники наклонны преувеличивать успех или значение своих произведений, насколько часто страстные охотники уклоняются от истины в повествованиях о своих охотничьих приключениях, насколько часто очевидцы драматических событий при пересказывании стараются сделать эти события еще более потрясающими, чем они были в действительности. С другой стороны, человек, знающий о галлюцинациях лишь понаслышке, легко соединяет с этим словом неверное понятие, и в силу этого совершенно добросовестно может в конкретном случае принять за галлюцинацию не только псевдогаллюцинацию, но и какое-нибудь иное субъективное явление, еще менее имеющее общего с настоящими галлюцинациями. Весьма важно поэтому, если исследуемый нами субъект по личному опыту знает, что такое истинная галлюцинация, тогда для него вполне исключена возможность смешать галлюцинацию с псевдогаллюцинацией.

На следующем конкретном случае видно, насколько различно больной в сознании своем относится к субъективному чувственному восприятию, смотря по тому, будет последнее галлюцинацией или лишь псевдогаллюцинацией.

Коллега Лашков во время своей болезни был постоянно мучим галлюцинациями слуха и осязания и кроме того имел обильные псевдогаллюцинации, в особенности в сфере зрения. Однажды он вдруг услыхал между голосами своих преследователей («из застенка») довольно громкий голос, который настойчиво и медленно, с раздельностью по слогам, произнес: «пе-ре-ме-ни под-данство!» Поняв это внушение так, что у него единственное средство к спасению – перестать быть подданным русского царя, больной на минуту задумался, какое подданство лучше, и решил, что всего лучше быть английским подданным. В этот самый момент он псевдогаллюцинаторно увидал, в натуральную величину, льва, который, на секунду явившись перед ним, быстро забросил свои передние лапы ему на плечи; прикосновение этих лап живо почувствовалось больным в форме довольно болезненного местного давления (галлюцинация кожного чувства). Вслед за этим явлением «голос из простенка» сказал: «ну, вот тебе лев.. теперь ты будешь императорствовать…» Тогда больной вспомнил, что «лев есть эмблема Англии». Образ льва явился перед Пашковым весьма живо и отчетливо, однако больной очень хорошо чувствовал, что видит льва, как он сам после выразился, «не телесными, а духовными очами». Поэтому он нимало не испугался льва, несмотря на то, что ощутил прикосновение его лап. Путем соображения больной пришел к убеждению, что льва ему «нарочно показали, с целью дать понять, что с этого момента он будет под покровительством английских законов». Если бы лев явился Лашкову в настоящей галлюцинации, то больной, как он сам говорил мне по выздоровлении, сильно испугался бы и, может быть, даже закричал бы или бросился бежать. Если бы лев был простым зрительным образом, то Лашков не придал бы ему, как продукту собственной фантазии, никакого отношения к галлюцинаторным голосам, в объективном происхождении которых он в то время был твердо убежден.