Аркадий Карасик - Бригада: Металл и воля

• Название: Бригада: Металл и воля
• Автор: Аркадий Карасик
• Жанр: Боевик

---

Первым вошёл в вагон Злой. Нахмуренный, напряжённый, правая рука спрятана под рубашкой, лежит на витой рукояти острого ножа. На пальцах левой — кастет с шипами. Можно не сомневаться в том, что и то, и другое он, при малейшей опасности, не задумываясь, пустит в ход.

За ним — Белов. Такой же напряжённый, готовый предотвратить возможное столкновение Витька с каким-нибудь пьяным мужиком. Слишком уж задиристый характер у Злого, везде ему чудятся враги.

Замыкают шествие Федя и Ватсон.

Увидела вошедших проводница и окаменела. В тамбуре находились древний старик и потрёпанные жизнью бомжи — откуда взялись эти люди? Останавливать, расспрашивать не решилась. По принципу — тихо ведёшь — дольше проживёшь. Появится милицейский наряд — тогда можно нацелить ментов на явных бандитов. Не выходя из служебного купе.

В первом отделении четверо пьяных парней резались в карты. С непременной матерщиной, шутками-прибаутками, чокаясь стаканами с вонючим самогоном. Увидели вошедшую трезвую компанию и поднялись на ноги.

— Гляди-ка, инопланетяне прилетели, — насмешливо воскликнул здоровяк в тельняшке.

— … и попали прямо в свинарник, — закончил за него Витёк.

— Тихо, мужики, не гоните волну. Мы ни к вам, — Саша отстранил друга. Не дай Бог, выхватит нож, набросится на картёжников — драка с нежелательным появлением ментов. — Пейте на здоровье…

— Вместе с нами! — потребовал «моряк», наливая в стакан. — На вашей «Венере» такого зелья не подадут.

Отказаться — вызвать негодование, от которого один шаг к драке. Пить — ни малейшего желания, один только запах самогона вызывает приступ тошноты.

— Нам нельзя, — высунулся из-за плеча бригадира Федька. — Мы непьющие…

— В России не пьёт один только телеграфный столб, — назидательно покачал полным стаканом силач. — Потому что рюмки-изоляторы не так подвешены, пойло выливается… Сектанты, что ли? Или идёте на дело?

«Инопланетяне» промолчали. Пусть думает, как ему заблагорассудится, главное — не допустить скандала.

— Ежели на дело — идите с миром, божьи странники. Сам пошёл бы, да вот дружаны не пустят…

В соседнем отделении орал младенец. Исхудавшая мать совала ему пустую грудь — не брал, отворачивался. В дымину пьяный мужик, наверно, отец младенца, громогласно поливал матерками и президента, и правительство, и окончательно обнаглевших богатеев.

Проходя мимо, Белов, незаметно от пьяного, сунул в кармашек женского халата два стольника. Пусть купит себе хлеб и молоко.

Третье отделение… Четвёртое… Пятое… Всюду их встречают сцены нищеты, беспробудного пьянства, жестоких избиений. Будто в этом вагоне сконцентрировались все беды реформируемой России.

Белов и его товарищи ускорили шаг, почти побежали. Федя налево и направо раздавал куски хлеба, банки с тушёнкой, пакеты молока — всё, чем они запаслись, собираясь в дальнюю дорогу. Ватсон горестно вздыхал и дарил больным какие-то лекарства. Витёк сжимал черенок ножа, не таясь, удивлялся долготерпению несчастных людей. Почему они не объединятся и не сбросят со своей шеи мироедов, высасывающих из них кровь?

Наконец, друзья с облегчением перешли в следующий вагон. Наверно, поезд составляли из контрастов. После плацкартного — мягкий. Из засушенной, безводной пустыни они попали в оазис. Одновременно, тепло и прохладно — работает кондиционер. Мурлычет радио. Коридор застлан ковровой дорожкой. Два толстяка в пижамах о чём-то неторопливо беседуют. Раскормленная до безобразия дама лениво перелистывает журнал.

Тишина, благодать. Не верится, что рядом, в плацкартном вагоне, несчастные люди жрут водку, матерятся, стонут, страдают, мучаются от безысходности своего существования. Здесь — другая атмосфера, заполненная благополучием, богатством и уверенностью.

Увидев неопрятно одетую группу, дама поспешила укрыться в купе, туда же убрался один из толстяков. Второй подобрал объёмистый животик и вжался в стену. Как бы к нему не прикоснулись грязные оборванцы!

Проходя мимо «хозяина жизни», Витёк не удержался от толчка. Ему страшно хотелось не только прикоснуться к жирному богачу, но и вмазать по его физиономии. Удержал предостерегающий взгляд Белова.

За мягким, опять же по принципу контраста, следовал плацкартный вагон. Такие же, как и в первом, картинки нищеты и пьянства.

Наконец, — пятый.

Белов открыл дверь в тамбур и остановился.

К стене прижалась девушка, её руки сжал, будто клещами, немолодой кавказец.

Паслушай, жэнщина, нэ противься. Все одно, моей будэш.

— Угомонись, Омар! — пытался успокоить его Муса. — Не дело играть с бабами. Успеешь.

Третий участник «беседы» — не то ингуш, не то чеченец — стоял у противоположной двери и помалкивал. Кажется от тоже не одобрял поведения насильника, но боялся подставляться.

Мусу Саша знал — многолетний агент Введенского. Как он умудрился попасть в компанию, явно криминального толка? Скорей всего, выполняет очередное задание своего хитроумного шефа. Омар и третий персонаж ему был неизвестен.

Сзади толкал Белова в спину Витёк, требовал пропустить его. Ничего не понимающий философ тоже рвался вмешаться в неминуемую схватку. Док никого не толкал и ничего не требовал, он понимал, что в сложившейся ситуации любое вмешательство чревато серьёзными неприятностями.

— Что здесь происходит?

Омар кошкой отпрыгнул в сторону. В его руке появился пистолет. Настоящий ваххобит сначала стреляет, потом думает — непреложный закон «детей гор». За ремнём у Белова — любимый магнум, но Саша понимает, что выхватить его, снять с предохранителя всё равно не успеть. Черное дуло омаровского пистолета подстерегает каждое его движение.

Неужели — конец, равнодушно подумал он. Равнодушие — не дань вере в своё бессмертие, просто бывший криминальный авторитет рассчитывал на вмешательство со стороны либо толкающего его в спину Злого, либо кого-нибудь из пассажиров, решившего подымить. И эта надежда не позволяла ему растеряться.

Спасение пришло не от Злого и не от поездных куряк. Освобождённая девушка немедленно влепила «кавалеру» звонкую пощёчину. Другой рукой, не менее ловко, ударила под локоть. Пуля, предназначенная Саше, пробила потолок.

Второго выстрела не последовало, Омар вытаращил глаза. Он узнал Белова. Испуг погасил в нём желание расправиться с некстати появившимся страшным неверным. Посланец Хоттаба забыл о законе гор, обо всех полученных инструкциях и распоряжениях. Рванул стоп-кран и, не ожидая полной остановки поезда выпрыгнул из вагона.

Молчаливый его приятель помедлил, с любопытством поглядел на Белова и последовал за ним. Муса таинственно подмигнул и тоже покинул тамбур.

— Что здесь происходит? — повторил свой вопрос Белов. — Чего так испугались ваши «друзья»? Я не собирался вмешиваться — просто поинтересовался…

Девушка поправила светлые джинсы, потревоженные наглым насильником. Засмеялась, одарив «спасителя» лукавым взглядом. Перед Сашей стояла не изящное создание и не кокетка, сознающая свою власть над людьми противоположного пола — настоящая воительница. Крутые бёдра, высокая грудь, гордо поднятая головка, украшенная мальчишеской причёской.

— Ничего особенного, — спокойно ответила она. — Мозгляк попытался прицениться к моим… джинсам, да вот незадача — они оказались ему не по карману… Спасибо вам, но я и без посторонней помощи выкрутилась бы. Привыкла, живя в тайге, рассчитывать только на свои силы.

За прожитую нелёгкую жизнь Александру не приходилось встречать таких женщин. Обычно они были либо слабыми существами, которые искали защитника и покровителя, либо алчными и кокетливыми давалками, которые целились на карман избранника. Правда, Ольга сначала не рассчитывала покорить богатого мужика, но, в конце концов, пришла к этому.

— Может быть, хватит разглядывать меня, как экспонат музея? — снова рассмеялась девушка, показав белоснежные зубки. — Дед уже волнуется, собирается искать исчезнувшую внучку. Увидит меня в обществе сразу четверых мужиков — невесть что подумает… Вам в какое купе?

— В третье, — признался Александр, подумав: обязательно переберусь в купе красавицы, либо поменяюсь, либо силой выброшу из него законных пассажиров. — А вам?

— Надо же, удивительное совпадение — мы с дедом тоже едем в третьем…

Дед Ярославы — до чего же приятное имя ей дали! — был бородатым, могучим стариком. Слово «старик» никак не соответствовало его внешности. Отец — возможно, дядя — вероятно, старший брат — подходит, а вот «дед», «старик» — никак не укладывается в сознании.

Чёрная, без единого седого волоска, борода закрывает высокую грудь богатыря, под прикрытием лохматых бровей светятся умные, понимающие глаза, горбатый, красный нос показывает, что его обладатель не чужд земным радостям. Именно таким Белов представлял себе таёжников… И таёжниц — тоже… Дедушка Ярославы чем-то походит на почерневшего кельта…