Челли Кицмиллер - Коснись зари

• Название: Коснись зари
• Автор: Челли Кицмиллер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014400-8

Кто бы мог поверить, что Хеллер Пейтон, блистательная светская дама, когда-то была девчонкой из грязных трущоб и теперь готова на все, чтобы забыть о прошлом? Никто, кроме одного-единственного человека. Кроме знаменитого и отважного разбойника Хоакина Мурьеты.

Лишь он сам, переживший некогда горечь потери любимой, способен понять боль Хеллер — и исцелить ее пламенным прикосновением истинной, страстной, неподдельной любви…

---

Пепе подал Лино два масляных фонаря и большой кусок коричневой кожи, чтобы нарисовать карту, а затем показал двум вновь прибывшим их места для отдыха.

Вскоре после полуночи разразилась гроза, но внутри пещеры было тепло и сухо. В глазах Хоакина появился лихорадочный блеск, когда он из-за плеча Лино смотрел на обозначения знакомых мест.

Когда карта была закончена, они сделали раму из толстых ветвей, натянули на нее кожу и повесили на стену, а затем, позвав Сантоса и Охо, указали им их посты. Они должны будут защищать лагерь и наблюдать за Эльдорадо и за двумя женщинами — пленницами Мейджера, На следующее утро дождь прекратился, но небо оставалось серым и мрачным. Хоакин потратил все утро, обходя туннели и залы пещеры, а когда вернулся, застал Лино внимательно разглядывающим карту.

— Приехал китаец, — произнес Лино, не оборачиваясь, — зовут Ван Ло. Его сестру продали в рабство в Сан-Франциско и потом убили. Он слышал, что убийца живет недалеко отсюда. И еще он умеет готовить.

— Похоже, предсказание Пепе сбывается: мы снова станем отрядом, друг мой. Я поручаю тебе, как своему помощнику, отвечать за порядок.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Лино взял под козырек.

В течение всего дня к пещере съезжались люди, по одному и по нескольку сразу, у каждого была своя история несправедливости, и каждому указывали на убежище Хоакина. С наступлением сумерек больше десятка новобранцев сидели вокруг костра Пепе, пили кофе и обменивались своими историями.

Хоакин, занимая почетное место за столом, готовился к выполнению весьма нелегкой задачи — ему предстояло завоевать доверие людей, о которых он ничего не знал и каждый из которых мог спасти или погубить остальных. Но он уже делал подобное прежде и не сомневался, что сделает это вновь.

Сегодня вечером он снова будет Хоакином Мурьетой. Он также нанесет поздний визит Хеллер и попытается заверить ее, что она и ее тетушка скоро будут свободны.

Хоакин, облачившись в тот же костюм, в котором появился на балу, заправил черную рубашку в такие же черные штаны с широким красным поясом, надел сомбреро и туго затянул шнурок под подбородком. Пристегнув ремень, проверил, заряжено ли оружие, и уже собирался направиться к выходу, когда вспомнил о накидке и о маленькой книжке. Набросив накидку на плечи, Хоакин сунул книгу под мышку, и тут до него донеслось послание из прошлого — звуки гитары Леви Ортеги, затем приятный голос запел песню о вакеро. Леви был одним из тех, кто выжил в Канта. Вот бы увидеть его снова!

Хоакин подошел к вновь прибывшим. Люди сидели на бревнах вокруг костра, пили кофе и негромко переговаривались между собой. При виде его они подняли головы, и тут же со всех сторон раздались изумленные возгласы:

— Хоакин Мурьета!

— Матерь Божья!

Его очень удивило, что их оказалось так много.

Лино выступил вперед и кивнул, указывая на собравшихся.

— Я пытался сказать им, что ты не умер в Канта…

— Так они думают, будто я призрак?

Лино пожал плечами.

Леви Ортега, живой и здоровый, вскочил на ноги и протянул Хоакину руку.

— Ты отлично выглядишь, дружище. Мой брат Карлос просит прощения за то, что не приехал сразу, — его жена вот-вот должна родить.

Хоакин приветливо улыбнулся.

— Благодарю тебя за хорошие новости, Леви. Я обязательно появлюсь у вас, чтобы посмотреть на ребенка, когда все это закончится. А ты знаешь, почему мы здесь?

— Пока нет, но ходят слухи…

— Так вот, друзья. — Хоакин повернулся к остальным. — Я горжусь тем, что вы приехали сюда, и хочу сказать, что ваша помощь нам очень необходима. Гринго, которого зовут Лютер Мейджер, приказал своим людям похитить ваших друзей и родственников, а затем превратил их в рабов; он сковал их как собак и использует для работы на золотых приисках. Мой помощник объяснит вам все детали и покажет карту долины, чтобы вы запомнили местоположение каждой постройки и знали, сколько охранников и слуг в доме и на реке.

Пристально вглядываясь в напряженные лица, столь торжественные в свете огня, Хоакин думал о других людях. Джек Гарсиа, Хоакин Карильо, Васкес — все они были храбрецами, и все приняли его как своего командира, а его клятву мести исполняли как собственную.

Вскинув голову и расправив плечи, он вышел из пещеры. Пепе уже оседлал Тигра и теперь безуспешно пытался успокоить не в меру ретивого скакуна.

— Ваш конь будет рад поразмяться, — Пепе лукаво подмигнул ему, — так же как и его хозяин.

— Благодарю, Пепе.

Хоакин сунул книгу под седло и, перебросив накидку через шею Тигра, вставил ногу в стремя.

— Я вернусь перед рассветом.

Конь затанцевал под ним, и он похлопал его по мускулистой шее, затем обернулся назад.

Люди оставили костер и собрались у входа в пещеру.

— Виват Хоакин! — крикнул один, из них, и его поддержали остальные.

Хоакин поднял Тигра на дыбы; ветер трепал его накидку.

— До скорой встречи, амигос! — Он повернул коня и умчался в ночь, а люди еще долго кричали ему вслед: «Виват Хоакин!» — и их голоса уносились в безбрежный простор долины.

Глава 15

Хеллер безостановочно ходила по спальне. Рассказывать свою историю Абигайль было не легко, но она просто не могла этого не сделать: ее тетушка должна была знать, с кем они столкнулись и что за человек был Гордон Пирс.

— Я, должно быть, очень быстро уснула после нашего с тобой разговора, — взволнованно начала она, — а на следующее утро проснулась в кровати Гордона, одетая только в одну ночную рубашку. — В ее глазах сквозило отчаяние. Сложив руки на груди, она подошла к окну и посмотрела на высокие сосны, окружавшие дом. — Он сказал, что я по собственной воле приехала к нему и потом мы занимались любовью. — Хеллер сделала паузу, пытаясь успокоиться. — Разумеется, я в это не поверила, и тогда он сказал, что причина, по которой я ничего не помню, состояла в большом количестве выпитого шампанского. — Она открыла окно и судорожно вдохнула аромат леса. — А ведь я никогда не пью шампанского: от него у меня болит голова. Но… что мне было думать? Я во всем винила себя, и тогда, якобы стараясь успокоить меня, он попросил моей руки. Вот тут-то я все и вспомнила…

— Что вспомнила, дорогая?

— Я не сама поехала с ним. Он похитил меня. Они вошли в мою комнату ночью, прижали какую-то грязную тряпку к носу и… это все, что я знаю.

Абигайль всплеснула руками.

— Он — сумасшедший!

Хеллер согласно кивнула.

— Когда я встала с кровати, — она опустилась в стоявшее перед окном кресло-качалку, — то увидела кровь на простынях…

Абигайль издала горестный вздох.

— Значит, он еще и изнасиловал тебя. О Господи!.. Этого не хватало…

Хеллер откинула голову назад и уставилась в потолок.

— Крепись, тетушка, тебе придется узнать еще кое-что. — Она сбивчиво рассказала Абигайль о наркотиках и о том, как Пирс отхлестал ее, о китайских девочках-рабынях, которых он забивал до смерти после того, как они удовлетворяли его. — Так как Пирс рассчитывал, что я в будущем стану его женой, избивая меня, он использовал кнут, который жалит, но не оставляет следов.

С трудом сдерживая рыдания, Абигайль спросила дрожащим голосом:

— Когда он привез тебя обратно, почему, ради всего святого, ты не рассказала все властям? Они смогли бы защитить тебя!

— Ах, тетушка, — остановила ее Хеллер, — неужели ты думаешь, что я не хотела? Я и в самом деле решила сообщить властям, но быстро поняла, что не имею права рисковать многими жизнями — твоей, Алекса, всего правления… — И тут она поведала об угрозах Пирса, закончив свое повествование протяжным вздохом.

Абигайль печально кивнула.

— Полагаю, я только ухудшила положение, попросив дона Рикардо поговорить с тобой, но мне казалось, что если кто-то и может переубедить тебя, так только он. Дон Рикардо любит тебя, и ты любишь его. Он — храбрый и находчивый человек, Хеллер, и, возможно, смог бы найти способ помочь.

— Теперь это уже не имеет значения. Слишком поздно. Я знаю, ты желала мне добра, тетушка, но я не могла рисковать и не рассказала ему об угрозах Гордона, хотя, уверена, он сам что-то подозревает. Ты не должна винить его; дон Рикардо сделал все, что смог, чтобы отговорить меня, и я тоже сделала все, что смогла, пытаясь убедить его в своей искренности.

— О, Хеллер, — простонала Абигайль, — тебе не нужно ничего больше говорить, дорогая. Я знаю, насколько это ужасно для тебя…

— Нет-нет, я должна рассказать тебе все. Если что-нибудь случится…

— Ради Бога, перестань пугать меня. Хуже того, что случилось, уже ничего не может быть.

— Я надеюсь, что нет, — произнесла Хеллер, боясь дальше продолжать эту тему, — но ты была права: дон Рикардо — благородный человек, и я неравнодушна к нему. Думаю, даже что я люблю его, — добавила она, — и… О Господи, тетушка, пожалуйста, постарайся понять мое отчаяние — мне пришлось притвориться, что я такая же, как мать…