Юлия Галанина - Кузина

• Название: Кузина
• Автор: Юлия Галанина
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-91134-004-6

Мы рождаемся, и раньше, чем почувствуем в жилах магию, ощущаем затылком лезвие серебряного топора, как напоминание, как предупреждение.

Магия – наша власть над мирами. Плаха – наш частый конец.

Почему же не плаха, почему рудник? Почему?! Почему я? За что?

---

– Тебе ли бояться, о Берегущий Рис? – вопросила в ответ я. – Волки рисом не питаются.

– За рис я и не боюсь, я за себя боюсь.

Среди деревьев что-то хрустнуло. Мы насторожились. Таку с Агнеем молниеносно стали спинами к огню, руки – на оружии.

– Свои, – прогудел из темноты голос Кирона. – Орион форевер!

Из-за дерева появилась Ангоя с охапкой хвороста в руках. Хворост и её измученное лицо были в гармонии с окружающим миром, а изящный костюм и прическа – нет. За ней показался Кирон, волокущий здоровую лесину.

– Не нашли? – утвердительно спросил Агней.

– При оставшихся у нас магических крохах ничего подходящего рядом нет, но Агноя предлагает уйти через пламя, на это магии должно хватить, – подтаскивая сучковатый ствол к огню, сказал Кирон.

– Пятки подпалим… – засомневалась я.

Уход через огонь – ненадёжный способ, требующий времени и дикой концентрации, им пользуются нехотя, когда уж совсем припрёт.

– Надо попробовать, – мягко отозвалась Ангоя, подкладывая хворост в костёр. – Вставайте.

Мы встали вокруг костра, взявшись за руки. Получивший дополнительную пищу огонь загудел, застрелял искрами во тьму. Теперь в пламя надо было добавить магии. Не больше и не меньше, а ровно столько, сколько надо. Руководила обрядом Ангоя, чувствующая пламя, как никто в Орионе.

Луна с любопытством наблюдала за нами сверху.

Словно песчинки в песочных часах, падали в огонь невидимые капли магии. Надо сосредоточится, только пламя – и ничего больше.

Но сосредотачивалось плохо, в самый неподходящий момент я вдруг почувствовала, что зверски проголодалась и устала. Домой хочу. Слишком бурная у нас охота этой осенью.

Ангоя предупреждающе нахмурилась с той стороны костра.

Я не голодная. Никуда не хочу. Только пламя. Только пламя. Пламя. И капли магии, точащие оболочку этого мира, словно вода камень. Пламя.

Наконец огонь напитался. Теперь надо спешить.

Мы снова вскочили в седла. Главное – заставить коней прыгнуть через костёр.

Разбег – бросок над огнём – и прорыв в другой мир, Всеблагое Солнце, спасибо!

Словно пламя с примесью магии прожгло стенки двух миров, соединило их горячим мостиком.

Затрепетала на плече Помнящая, почувствовавшая магические токи, заиграли самоцветы на ее крыльях. По тавлейским меркам мы попали тоже в практически нищий в отношении магии мир, но нам хватило и этого, как опоры для следующего прыжка.

Вот, наконец, кони-птицы несутся привычным махом над полями, над лесами, над мирами… Домой, в Тавлею! Кирон и Агней покинули нас, отправились искать собак, затерявшихся в мирах.

А итог нашей размолвки с Тауридами лежит за тридевять земель, смешанный с взрыхлённой копытами коней землей, над которой гуляет терпко пахнущий ветер.

И теперь, когда всё позади, крутит и ломает ужас перед чуть не свершившимся. Промахнись мы мимо этого мира… Промахнись мы мимо…

– Спасибо, эхэ… – снова и снова шептала я. – Если бы не ты… Волки победили быков.

И словно эхо догнало меня через все эти тридевять земель, эхо и вольный степной ветер:

– Всё будет хорошо. Всё уже хорошо.

Глава пятая Аметист, алмаз, алмаз, раух-топаз, раух-топаз

Пока я вспоминала самую страшную в своей жизни охоту – и день прошёл. Мы с Выдрой умудрились даже выдать на гора положенную норму.

В бараке появление гнома вызвало оживление у заключенных.

Проблемы начались сразу же, с порога. С вопроса, где он будет ночевать. Какой из двух принципов возобладает? Мальчики – направо, девочки – налево или надзиратели – направо, заключенные – налево? Интересно!

Лишай интерес загубил на корню, без тени сомнений определил Выдру к заключённым, велел спать в проходе между нарами и выдал ему набитый ветошью мешок.

Ночью я проснулась от скрипа снега за стеной. Села.

В бараке было темно, лишь угли в печке светились тусклым красным светом, и свет этот пробивался сквозь щели дверцы. Дежурная, которая должна была их время от времени шевелить, чтобы они прогорели быстрее и печь можно было закрыть, беспробудно спала у Кирпича под боком, что тоже, по идее, входило в её обязанности.

Скрип то затихал, то возобновлялся. Медведь снова пришёл и бродил теперь вокруг барака, полного вкусной спящей еды.

Неслышно приподнялся гном. В темноте блеснули отсветами углей его глаза. Мы слушали.

Скрип исчез.

– На помойку пошёл, – шепнул гном. – Вернётся.

Через некоторое время, как он и предсказывал, медведь вернулся. И снова заходил где-то за стеной. Потом встал.

Я почувствовала резкий запах зверя, замершего с той стороны, его втянуло вместе с морозным воздухом через щель между бревнами. И медведь, видно, почуял, что в этом месте человеческим духом пахнет, свежим мясом. Не таким нежным, как полежавшее, с душком, но всё-таки мясом.

Стоял, молчал. Потом как рыкнул!

Весь барак вскочил. Женщины со сна загомонили, ничего не понимая. Кто-то догадался запалить светильник.

Лишай, полновластный хозяин этих мест, лишь рявкнул со своей половины, едва ли не громче медведя:

– А ну спать! Покрутится эта тварюга, да уйдёт, чего разгомонились! Барак крепкий, не развалит. Клин, дверь проверь!

Связываться с медведем ему по-прежнему не хотелось. И то, что посещение нашего жилья вошло у поднятого оттепелью зверя в нехорошую привычку, его, видно, не особо-то волновало.

Клин тычком поднял даму со своей постели, чтобы угли кочергой пошевелила, босой протопал к двери, осмотрел запор.

– Нормально, – сообщил он, зевая и почёсываясь. – Хоть тараном бей. Гасите свет там!

Светильник задули, снова наступила темнота и тишина.

Я по обыкновению свернулась на боку калачиком, подтянула ноги к груди, и замерла. Сон не шёл, – медведь так и бродил у барака, скрипел снег. Или мне это уже казалось.

И Кузен сегодня молчит. Хотела ведь ему рассказать, что Тауриды могли приложить руку к моей отправке сюда. За убийство своих родственников. Хотя… Свидетелей ведь нет, никто из них с той охоты не вернулся. Но вернулись мы, – неужели в Тельце не знали, зачем и куда собралась их буйная обидчивая молодёжь?

А если знали, но доказать ничего не могли, то убрать меня сюда, без шума и скандала – разумное решение трезво оценивающих обстановку людей. Соответственно, остальные тоже должны каким-то образом пострадать. Если Таку, Кирон, Агней и Ангоя живут себе припеваючи, значит, это не Тельца рук дело. Да, остановлюсь пока на этом.

Скрип за стеной затих. Как только я это осознала, глаза сразу закрылись, и я заснула.

* * *

Утром Лишай долго стоял у двери, ухом к ней. Слушал.

Потом, держа топор наготове, отворил.

Героически шагнул наружу.

Ага, медведь терпеливо дожидался, пока он выспится. Тоже давным-давно спать ушёл. Наложил прямо перед крыльцом солидную кучу. Разворошил помойку, вскрыл яму-склад с замороженным мясом и рыбой. И там поел, и уволок полтуши домой, сволочь. Вокруг барака только что тропу не натоптал. На бревнах виднелись следы: когти точил. Видимо, всё-таки его тянуло на свежую пищу, а не вымороженную, как ледышка.

Если он будет наше мясо и рыбу есть, то где мы силы возьмем в земле ковыряться? На крупяной болтушке много не напашешь, выработка сразу упадёт. Неужели даже это не заставит Лишая с Клином как-то с медведем разобраться? Страшно ведь неимоверно, когда он за стеной бродит…

Лишай принял другое решение, осмотрев разоренный склад. За завтраком сказал скупо и веско:

– Замечу, что шевелиться медленнее стали, – выставлю на улицу ночевать. Жрите, что есть. И так не каторга, а смех один. Лучше воли.

Ему, конечно, насчёт воли виднее. Позавтракали молча и пошли на просеку к ямам.

* * *

– Хотел приглащить ваш, гошпожа Аль-Нилам, на новощелье, – неожиданно сказал в обед гном. – Медведь не дал.

– Я с радостью воспользуюсь вашим приглашением, дорогой господин Выдра, – не удержалась я от улыбки. – Когда это станет возможно. Я так давно не была на новоселье…

– Теперь не жнаю, когда уйду из барака, – заметил гном. – Никто жверя не держит, он будет наглеть. Лето далеко, шпать лечь не может, голова болит, – будет жлой. Еды хочет.

– Неужели до лета будем слушать, как он по ночам скрипит? – возмутилась я.

Гном ничего не ответил.

Только когда пришли в конец проходки и он снова взял в руки кайло, у него вырвалось:

– Теперь для меня жабой – отдых, барак – каторга.

Я только кивнула, что тут ещё скажешь.

Всё наперекосяк пошло с этой оттепелью. И Кузен молчит… Лучше бы и не находил, я бы постаралась забыть, что на свете есть Тавлея. Существует только то, что можно потрогать. То, что осталось в твоей памяти – не существует… Вдруг до одури захотелось, чтобы недавнюю крепь положили некрепко, чтобы рухнул сверху обвал и оборвал всё раз и навсегда, быстро и немучительно!

Искушение было настолько сильным, что я, катя порожнюю тачку по проходке, остановилась и стала присматриваться к столбам, держащим потолочный настил. Может быть, долбануть по одному? Зачем тянуть безнадёжное?