Александр Шубин - Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)

• Название: Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)
• Автор: Александр Шубин
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-9739-0028-2

Это книга в жанре свидетельства. Демократическая среда 80-х – неформалы – сначала искренне стремилась к «правильному» социализму, затем столь же искренне увлеклась – реконструируя себе идеологию по книгам – кто анархо-синдикализмом, кто линией конституционных демократов, кто еще чем-то. Неформалы составляли реальную демократическую среду в период бури и натиска горбачевской перестройки. Они шли на улицы, они обеспечивали успешность массовых акций. Старшие товарищи грамотно воспользовались энергией этой восторженной молодежи и столь же грамотно отодвинули ее в сторону, когда заняли ключевые позиции в Межрегиональной группе уже подзабытого Съезда народных депутатов. Автор был в самой гуще краткого по времени движения идеалистов-неформалов конца семидесятых – восьмидесятых годов прошлого века и пережил все стадии этого движения.

This book belongs to the genre of testimony. The democratic milieu of the '80s, the informal youth groups (as opposed do Komsomol) were at the beginning quite candid in their aspirations for the «correct» socialism, but then – while reconstructing ideologies from the old books – with equal candidness they all took different paths: some were attracted by the anarcho-syndicalism while others became constitutional democrats or something else altogether.

The unofficial organizations constituted an authentic democratic environment at the time of the Sturm und Drang that marked the late period of Gorbachev's Perestroika. They took out to the streets securing the success of mass actions. The elder comrades have intelligently explored the energy of that rapt youth and managed to smartly divert it when they occupied key positions in the Interregional Group of that almost forgotten Congress of Peoples Deputies. The author was in the plain centre of the short-lived informal idealists' movement of the late '70s and through the '80s of the past century and he witnessed that phenomenon in all of its stages.

---

Вспоминает А. Исаев: «Сначала я думал, что мы окажемся на этом совещании самыми радикальными. В президиуме сидели комсомольские работники далеко не юного возраста. Но тут на стол президиума стали класть уставы и предложения Союза советской молодежи, какой-то молодежной фракции и так далее. Когда мы изложили наши предложения, сидевший в президиуме функционер средних лет заявил, что это смесь анархизма с оппортунизмом. Но тут встрепенулся седовласый старец в президиуме и сказал: „Не надо навешивать ярлыки“. Была установка ярлыков не навешивать».

Наблюдавший ситуацию со стороны «верхов», А. Лубков вспоминает, что «на разных уровнях партийной иерархии были разные позиции в отношении дискуссии в МГПИ. На уровне ленинского райкома комсомола, а значит и партии, была установка каким-то образом оказывать давление на ребят, следить, смотреть, внимательно работать, по возможности искать крамолу или ересь. На уровне горкома эти выступления оценивались как новация, как неудовлетворенность молодежи. Я помню, что на совещании в горкоме комсомола, где ребята излагали свои взгляды, я выступил и показал, что это – анархо-синдикалистские идеи. Ребята тогда с этим не соглашались, хотя потом их эволюция шла именно в эту сторону. А меня потом после заседания пожурили: мол, не надо так, с обвинениями в анархо-синдикализме, мол, перегнул палку. С ребятами надо осторожнее работать. По линии партийных кадров нам потом постоянно указывалось, что у нас есть „Община“. Как недостаток. А мы пытались представить это как достоинство, успех в деле перестройки. Ребята интересные, глубокие. У них, конечно, есть загибы, но мы, как старшие товарищи, должны прийти на помощь…»

В кулуарах горкома демократы согласились, что их проекты вполне совместимы, поддержали предложенный историками порядок дискуссии и договорились поддерживать контакты в дальнейшем. Но кампания выдыхалась.

Между тем дискуссия начинала задыхаться и в институте. Комсомольские секретари факультетов проводили собрания актива, где приходили к выводу о нецелесообразности институтской конференции по вопросу демократизации Устава. 2 марта на встрече с комитетом ВЛКСМ МГПИ членам группы было официально заявлено, что институтской конференции не будет.

Вспоминает А. Исаев: «Предлог был совершенно смехотворным. Мол, не высказалось большинство факультетов. Вообще я сейчас поражаюсь, как нам вопреки откровенному сопротивлению институтского комитета и парторганизации вообще удалось провести эти конференции, которые высказались за продолжение дискуссии и поддержали часть наших предложений».

В качестве альтернативы предлагалось послать в адрес съезда все предложения, которые выдвинуты в институте. По мнению комсомольских руководителей, негативные явления были вызваны не Уставом, а практикой работы. Ее и предполагалось улучшать. Группа предпочла не идти пока на прямую конфронтацию и перейти к организации группы по интересам в соответствии со своим проектом Устава.

Кампания за реформу ВЛКСМ позволила группе отработать тактику кампаний, которая применялась затем до 1990 года и состояла из нескольких этапов: разработка проекта, подготовка костяка инициативной группы, активная агитация в сочетании с обращением к властям, сплочение силы присоединившихся к движению на этом этапе, этап конструктивной работы (пользуясь термином Ганди)»[45]. Вслед за напряженной кампанией наступал этап организационной рутины, без которой были невозможны новые атаки.

Главная задача, которую ставили перед дискуссией лидеры инициативной группы, была выполнена – удалось привлечь на сторону оппозиционных взглядов десятки студентов. Теперь их нужно было организовать для долговременной политической работы. Предстояло покрыть всю страну филиалами организации, чтобы заставить власть считаться со следующей политической атакой. Но тут выяснилось, что страна и так уже полна неформалами.

В середине марта на КСИ вышла одна из активисток инициативной группы по реформе ВЛКСМ Т. Титова. Оказывается, мы не одиноки во вселенной, и она населена множеством братьев по разуму. «Принюхивание» полуподпольных групп друг к другу было осторожным, и первое впечатление друг о друге часто было как о людях не вполне адекватных.

Вспоминает А. Исаев: «Пельман сидел в роскошном, как нам тогда показалось, здании на Кропоткинской. Но чем эта штука занималась, было непонятно.

Григорий представил нам представителей «хэп-федерейшен», из которой потом вышла либеральная группа «Гражданское достоинство». «Чем они занимаются?» – «А вот, играют в желтый мячик». Я тогда подумал, что это либо ненормальные, либо те самые масоны, о которых так много говорят ученики А. Кузьмина (профессор МГПИ, один из теоретиков патриотического движения. – А. Ш.). Какой-то желтый мяч, какая-то таинственность.

Недавно я встречался с Б. Кольцовым из НТВ, который тогда был членом этой федерации, сказал ему, что, увидев этих людей, решил, что у них не все дома. Но выяснилось, что мы тоже произвели на них подобное впечатление. У рафинированная символистская субкультура, новая система общения, принципиально альтернативная совковой, мечта о выходе из подполья и развитии либерального движения. А тут приходит какая-то «комса» и начинает грузить какой-то реформой ненавистного комсомола, гори он огнем.

Но хитрый Пельман все это внимательно выслушал и начал нам рассказывать про социальные инициативы. И тоже нес что-то, что казалось нам полным бредом: какая-то девочка предложила всюду поставить аппараты, чтобы удобно было кидать мелочь в фонд мира. И в таком духе. Но из разговора выяснилось, что для Пельмана важна не только содержательная сторона инициатив, а сам факт их поиска и объединения. Это было серьезно».

Модель Клуба социальных инициатив позволила соединить между собой в единую сеть контактов разнородные гражданские группы, легализовывавшиеся самым невероятным и экзотическим способом.

Несколько дней спустя прошла расширенная встреча представителей клуба и молодых историков. Там присутствовали будущие активные участники общественной жизни Б. Кагарлицкий, М. Малютин, В. Корсетов и Г. Пельман.

Вспоминает А. Исаев: «Там мы снова начали излагать свой комсомольский проект и были встречены с очень глубоким вниманием. Причем по некоторым репликам было ясно, что присутствующие были настроены очень радикально антикоммунистически. Когда мы упомянули о методах запрета дискуссии, мы услышали: „Ну понятно, обычное торжество „социалистической демократии“. Меньше всего можно было предположить, что Малютин, например, член КПСС. А после некоторых комментариев Кагарлицкого мы решили – это матерое гнездо, организация типа польского КОС-КОРа. Мы его быстро нащупали“.

БРАТЬЯ ПО РАЗУМУ

НЕФОРМАЛЫ И ДИССИДЕНТЫ

ОБРАБАТЫВАЯ ПИСЬМА и раскидывая сети общественных контактов, Клуб социальных инициатив собирал богатый урожай. Выяснилось, что СССР вовсе не является общественно-политической пустыней.

Вспоминает Г. Павловский: «Все признавали права клуба координировать движение, причем даже не спрашивая, в каких целях. Это были сотни групп».

В реальном политическом движении остались только десятки. Зато какие!

Одно из писем пришло из Москвы, от «хэп-федерации» (hap-federation). Люди обрались для того, чтобы играть в «хэп», игру, похожую на теннис.

Вспоминает Г. Павловский: «Они себя вели крайне конспиративно. Ни один человек не поверил бы, что они собираются именно для того, чтобы играть в „хэп“. Видимо, это прикрытие чегото страшного».

Впрочем, большинство участников группы потом не стало заниматься политической деятельностью. Бросался в глаза западный «прикид» участников.

В начале 1986 года «хэп-федерация» подключилась к обработке писем, лидер группы Виктор Золотарев и его сестра Анна писали по адресам, обзванивали выявленных неформалов, устанавливали все новые связи. Так у клуба появился аппарат. Правда, весной 1987 года энергия «хэпов» в клубе ослабла – большинство не было готово следовать за Золотаревыми в политику. Лидерам клуба пришлось икать новых «рабочих лошадок».

Вспоминает Г. Павловский: «В 1986-м на нашем горизонте появились питерцы, среди которых было много антикоммунистов – Волчек, Зелинская и другие».

Впрочем, при общности взглядов на социализм питерцы очень поразному смотрели на отношения неформалов с диссидентским движением. Редактор «Митина журнала» Д. Волчек обвинял неформалов в нерешительности, локальности требований, «стремлении выстроить свои органы по уже существующей советской бюрократической схеме» в «губительной тяге к компромиссам», «желании любой ценой, в том числе и ценой прямого раскола, отгородиться от правозащитного движения»[46].