Сергей Кремлев - Кремлевский визит Фюрера

• Название: Кремлевский визит Фюрера
• Автор: Сергей Кремлев
• Издательство: Яуза
• Жанр: Политика
• Год: 2005
• ISBN: 5-87849-174-5

Сталин и Гитлер в реальности так и не встретились. А результатом стала та вторая война немцев и русских, которую сегодня — после обнародования новых документов — можно считать самым большим недоразумением в мировой истории.

Зато Сталин и Гитлер встретились на страницах этой книги. Однако она — не «альтернативный» вариант той давней эпохи. Почти вся книга строго документально исследует период перед Пактом Молотова — Риббентропа и сразу после него — 39-й и 40-й годы…

Идея встречи носилась в воздухе, о ней говорил Гитлер своему адъютанту фон Белову весной, а Риббентроп Сталину — осенью 39-го года. О ней шла речь в переписке Риббентропа и посла рейха в Москве Шуленбурга весной 40-го… Поэтому виртуальный конец книги — лишь иллюстрация того, как это могло и должно было быть!.

---

Вскоре Зорге вернулся в Токио…

Жуков тем временем, устроив свой командный пункт на горе Хамар-Даба, накапливал силы. И данные Зорге позволяли ему принимать решения с открытыми глазами.

Современная война —давно не эффектные взмахи шпагой. Вот составленный самим Жуковым список того, что надо было в иссушающую жару и безводье доставить до Халхин-Гола с расстояния в 650 километров машинами:

артиллерийских боеприпасов —18 000 тонн,

боеприпасов для авиации — 6500 тонн,

горюче-смазочных материалов — 15 000 тонн,

продовольствия — 4000 тонны,

топлива — 7500 тонн,

прочих грузов — 4000 тонны.

И это был список не только того, что надо было доставить, но и того, что было доставлено!

Скрытно накапливались и войска…

А В ЗОНЕ Тихого океана тем временем постепенно накапливались новые политические обстоятельства… Япония входила в конфликт уже с Англией, вторгаясь в Южный Китай. Еще 22 октября 1938 года она заняла самый крупный южнокитайский порт Кантон по соседству с опорой Англии в Китае — портом и базой Гонконг.

А 3 ноября японцы объявили об установлении «нового порядка в Восточной Азии»… И еще до этого — в июле 38-го года — начались переговоры между тогдашним японским министром иностранных дел генералом Кацусигэ Угаки и английским послом в Токио Крейги…

На первой же после своего назначения пресс-конференции Угаки заявил: «Мы имели особые отношения традиционной дружбы с Великобританией, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы их восстановить и сделать даже более близкими, чем раньше»…

Однако 29 сентября 38-го года Угаки вышел в отставку, и переговоры были прерваны.

Кабинеты в Японии временами менялись чаще перчаток на руках токийских дипломатов. И 3 января 1939 года ушел в отставку новый премьер принц Коноэ. Впрочем, тут можно было говорить скорее о рокировке: председатель тайного совета Хиранума стал премьером, а экс-премьер Коноэ — председателем тайного совета. Большинство министров кабинета Коноэ вошли и в кабинет Хиранума: вдохновитель путча 36-го года генерал Садао Араки — в качестве министра просвещения, генерал Сэйсиро Итагаки — в качестве военного министра, а наш знакомец Хасиро Арита сохранил за собой портфель министра иностранных дел. Сам Коноэ тоже не остался без министерского поста, хотя портфеля и не получил, став министром без портфеля…

Военные действия в Китае успешно расширялись, и японцы там соответственно распоясывались…

21 февраля 1939 года они перенесли военные действия настолько близко к Гонконгу, что иногда бомбы падали на его территорию.

3 мая японцы потребовали от Англии и США права на руководство международным сеттльментом (экстерриториальным поселением) в Шанхае на острове Гулансу. 12 мая японские моряки высадились на этом острове, но 17 мая там высадились и американский, английский и французский отряды, сведя ситуацию к ничьей.

Японцы решили отыграться на блокаде английской и французской концессии в Тяньцзине, начав ее 14 июня. А до этого в Калгане японской военной жандармерией по обвинению в шпионаже был арестован английский военный атташе полковник Спирс.

Кончилось все это несколько неожиданно — 22 июля в Токио министр Арита и посол Крейги заключили путем обмена нотами соглашение, получившее их имена.

Суть его изложил Чемберлен, сообщая о новости в английском парламенте 24 июля: «Правительство Его Величества признает нынешнее положение в Китае, где военные действия происходят в широких размерах, и заявляет, что, пока существует такое положение вещей, японские войска в Китае имеют специальные задачи по охране их собственной безопасности и поддержанию общественного порядка в местностях, находящихся под их контролем, что они вынуждены подавлять или устранять всякие действия и причины, которые затрудняют их положение или помогают их врагам.

Правительство Его Величества не имеет намерения содействовать каким-либо мероприятиям, мешающим выполнению японской армией вышеуказанных задач, и пользуется этим случаем, чтобы разъяснить английским властям и подданным в Китае, что они должны воздержаться от таких действий или мероприятий».

Собственно, это был «карт-бланш» Японии на свободу рук в Китае. И это возмутило в мире многих. Государственный департамент США даже объявил 27 июля о денонсации американо-японского торгового договора 1911 года. Впрочем, на американских поставках в Японию, в том числе и военных, это практически не сказалось.

Чемберлен тут же заявил, что соглашение с Японией не означает признания японского господства в Китае де-факто… И английский премьер, в общем-то, не очень-то здесь лгал…

Но что тогда все сие означало?

Что ж, не забудем, что эти англо-японские «страдания» происходили во время паузы в активной фазе боев у Халхин-Гола.

И трудно было оценить соглашение Арита—Крейги иначе, кроме как поощрение Японии на расширение конфликта с СССР. Тут просматривалась явная аналогия с англо-японским военно-политическим союзом 1901 года.

Тогда результатом его стала через три года русско-японская война. И Лондону, готовившемуся направить в Москву старца Дракса, было бы желательно посодействовать теперь возникновению уже не локального конфликта, а полноценной советско-японской войны.

ИМЕЛИСЬ желающие этого и в Японии…

Надо сказать, что, кроме Зорге, в группе гостей генерала Огису был и тридцатилетний Ивар Лисснер (собственно, Роберт Хиршфельд, сын рижского биржевого маклера) —специальный корреспондент ведущих берлинских газет «Фолькишер беобахтер» и «Ангрифф», член НСДАП и СС, атташе по делам пропаганды посольства в Токио и сотрудник «восточного отдела» группы «Люфт», созданной абвером в Маньчжоу-Го.

Так вот, описывая свои впечатления, Лисснер-Хиршфельд сообщал: «В Маньчжурии происходили странные вещи… Молодым и горячим офицерам Квантунской армии не терпелось после стольких лет бездействия снискать себе… лавры на поле боя…»

Мечтал о победных лаврах и начальник штаба Квантунской армии генерал Рэнсуке Исогай, планировавший первый удар по Чите…

Однако в Монголии дела шли к такому концу, когда прах антисоветского потенциала соглашения Арита — Крейги смешался с прахом антисоветских планов кабинета Хиранума…

Решающее превосходство над японскими войсками было достигнуто к 20 августа. Численность войск с обеих сторон была примерно одинаковой (наш перевес был примерно полуторакратным, что для наступления немного), но вот вооружение…

542 наших артствола против 337 японских…

492 наших танка и 346 бронемашин против 120 их танков.

581 «советско-монгольский» самолет против 450 «японо-маньчжурских» самолетов.

Вдвое больше было у наших войск и пулеметов — деталь тоже в тех условиях немаловажная…

17 августа японцы начали наступление, но без очевидного успеха. Сроки японского наступления Зорге сообщил точно, и неожиданностью для Жукова оно не стало.

Да, все разворачивалось не так — для японцев. И прежде всего в воздухе… Кроме хотя и грозных, но уже привычных «И-16» японские пилоты столкнулись с чем-то уж совсем новым… И в своих донесениях они сообщали об удивительных русских истребителях, с плоскостей которых в полете срывались огненные трассы… А в поврежденных огнем этих чудо-самолетов машинах японские механики обнаруживали на земле после посадки осколки снарядов калибром около 76 миллиметров.

Было отчего испугаться — выходило, что у русских на борту «И-16» установлено целое могучее орудие. Но этого просто не могло быть!

Да и не было… Особая пятерка капитана Звонарева, приданная 22-му истребительному полку майора Кравченко, летала на «И-16», под плоскостями которых были подвешены первые в мире 82-миллиметровые реактивные снаряды типа «воздух-воздух» «РС-82».

За короткое время до 16 сентября, когда боевые действия закончились, пятерка сбила за 85 боевых вылетов 10 истребителей, 2 тяжелых бомбардировщика и 1 легкий, не потеряв ни одного своего…

А 20 августа 1939 года — за три дня до прилета Иоахима фон Риббентропа в мирную летнюю Москву — командир орденоносного 24-го мотострелкового полка Иван (сын Ивана) Федюнинский мчался среди разрывов японских снарядов на бронемашине к боевым порядкам своего 2-го батальона, замешкавшегося на подступах к высоте Ремизова в районе Халхин-Гола.

В этот день монголо-советские войска перешли в контрнаступление по всей линии к востоку от Халхин-Гола. В воздухе господствовали летчики Якова Смушкевича…

Голову Ивана, сына Ивана, японцы уже и до этого оценивали в 100 тысяч рублей золотом, а сейчас, когда Федюнинский лично показал комбату-2, как надо «твердо вести роты вперед», самураи могли бы дать за него и побольше…

Советская страна была в тратах на полковника Федюнинского скромнее, оценив его на вес учрежденной 16 октября 1939 года медали «Золотая Звезда».