Бетина Крэн - Неотразимый обольститель

• Название: Неотразимый обольститель
• Автор: Бетина Крэн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011003-0

Решительная и независимая Беатрис фон Фюрстенберг привыкла отрицать все, что связывает мужчину и женщину, – не только брак и любовь, но даже силу красоты. Однако когда Беатрис понадобилась помощь, она вынуждена была обратиться к молодому адвокату Коннору Барроу, известному своим неуважением к слабому полу...

Итак, женщина, ненавидящая мужчин, и мужчина, презирающий женщин?.. Война, не признающая правил, – или страстная любовь, сметающая все преграды?..

Возможно, любовь-война! Ведь только на войне и в любви хороши ЛЮБЫЕ СРЕДСТВА!..

---

– Проклятый мужчина! – проворчала Лейси, беря Беатрис под руку.

– Повесить его мало, – заявила Франни, хватая ее за вторую руку, чтобы проводить подругу до кареты.

– Он за это заплатит! – Сила собственного гнева удивила Беатрис. Слишком глубоким и слишком личным было это чувство, вызванное обычными политическими манипуляциями, которые Коннор сегодня продемонстрировал. – Я заставлю его изменить свое мнение и публично поддержать женское движение – или мое имя не Беатрис фон Фюрстенберг!

– Да брось ты, Биби, – уговаривала Франни, остановив ее. – Это же значит просто метать бисер перед свиньями. Перед свиньей!

– Красивой и красноречивой, – с ленивым интересом заметила Лейси, – но все равно свиньей.

– Но вы же знаете, что происходит с каждой свиньей, – сузив глаза, ответила Беатрис. – Рано или поздно она становится беконом.

Через два часа после окончания дебатов поздравления все еще звучали в ушах Коннора. В зале действительно присутствовал его яркий, скандальный босс – Крокер, а вместе с ним были кандидат в мэры Томас Гилрой, Большой Тим Салливэн, по кличке Барон Притонов, и энергичный руководитель предвыборной кампании Коннора Чарлз Ф. Мерфи. Вся компания решила отметить победу в дебатах выпивкой у О'Тула.

– Вряд ли тебе потребуется участвовать еще в трех дебатах, – заявил Крокер. – И одного хватит, чтобы прикончить старину Незертона. Видели, каким он был сегодня? Позеленел, бедняга. Я уж решил, что его сейчас вытошнит.

– А как ты разделал эту суфражистку, – добавил Большой Тим, – просто блеск! Я думал, лопну от смеха над старушкой Перли Куинн!

Босс тоже посмеялся, но потом посерьезнел.

– Нельзя не замечать этих помешанных на голосовании дамочек, Барроу, но и не стоит уделять им слишком много внимания. Не то люди решат, что ты увлекся этой суфражистской чепухой.

– Вы же знаете, босс, что я отдам правую руку за вас и за партию, – смеясь, ответил Коннор. – Но вы просите меня не уделять внимания женщинам... есть же вещи, которые мужчина не в состоянии контролировать. – Он поиграл бровями, и вся компания разразилась хохотом. – Я пойду, навещу их пансион, – продолжал Коннор, улыбаясь своей порочной улыбочкой, – изображу озабоченность... выслушаю дам... поцелую пару младенцев. Можно прихватить репортера из газеты, а то и двух, и сделать так, чтобы пресса нас поддержала.

Крокер хлопнул его по плечу.

– Молодец, парень! Все предусмотрел.

Сейчас, сидя в карете и направляясь домой, Коннор наконец имел возможность спокойно насладиться сегодняшней победой. Закрыв глаза, он положил голову на вытертую кожаную спинку и снова слушал аплодисменты и ощущал невидимую мощную волну, которая шла из зала и дарила ему небывалую энергию. Затем перед его глазами появилась она, такая, какой была сегодня в зале. Гордая, не теряющая головы, женственная. С прекрасной фигурой, пухлыми алыми губами и дымчатыми изумрудными глазами, выдающими страстность ее натуры. Он тотчас понял, зачем она пришла, – этого и стоило ожидать, и он смог бы все предотвратить, если бы не был так зол три дня назад, когда покидал ее дом. Все, чего он тогда хотел, – это скрыться от нее как можно дальше. Ему и в голову не пришло, что она буквально на следующем публичном выступлении ожидала от него немедленной, полной поддержки женского движения... перед лицом босса Крокера и половины «Таммани Холла». Она что, вообще ничего не понимает в политике?

Кеб остановился, и Коннор открыл глаза, ожидая увидеть свой дом. Он потянулся к дверной ручке, но та повернулась до того, как он прикоснулся к ней. Дверца распахнулась. Какой-то человек запрыгнул в карету и прижал Коннора к сиденью.

– Какого черта...

В экипаж ввалился второй, и адвокат оказался пригвожденным к своему месту двумя парами локтей и коленей. Его держали за руки, и хотя он сопротивлялся, но не мог упереться в пол или в сиденье, чтобы сбросить нападавших. Потом чья-то рука накрыла его рот, а знакомый голос с ирландским акцентом успокаивающе произнес:

– Простите, господин.

Налетчики забарабанили в крышу кареты, и они снова тронулись. Свет уличного фонаря упал на лицо одного из противников, и Коннор узнал Диппера Молдена.

– Она послала нас за вами. Сказала, чтобы мы не слушали никаких отговорок.

Адвокат посмотрел на второго напавшего – это был Шоти О'Ши, усердно кивающий в подтверждение слов друга. Коннору не надо было спрашивать, кто такая «она».

Глава 11

Когда наконец кеб остановился, Диппер и Шоти вытащили его наружу. Коннора повели по широкой аллее, огороженной высокими деревянными заборами с воротами, ведущими в каретный сарай. Потом через задний двор его доставили к черному ходу величественного кирпичного дома. Один поворот, второй – и вид элегантно оформленного холла подтвердил его подозрения. Пара «сопровождающих» отворила огромные двери красного дерева и ввела адвоката в большую, богато обставленную библиотеку, в дальнем конце которой, скрестив руки, стояла она.

– Благодарю вас, джентльмены. Будьте добры подождать снаружи... – отослала двух друзей Беатрис.

Двери закрылись, и она критически оглядела Коннора. Ее глаза блестели в мягком свете настольной лампы, а кожа отливала золотом. На ней был тот же самый синий костюм, в котором она присутствовала на собрании в Каттерз-Холле, – жесткий стоячий воротник, облегающая в талии и слегка расширяющаяся юбка с небольшим турнюром. Какого черта! Почему он все это замечает? Вот и волосы выбились у нее из прически, придавая ей слегка растрепанный и очень трогательный вид.

– Что за дьявольская манера притаскивать меня сюда силой? – возмущенно проговорил он, раздражаясь оттого, что никак не удается сосредоточиться.

– Сомневаюсь, что вы бы явились сюда добровольно. – Беатрис опустила руки и подошла к краю стола из красного дерева. – Почему вы сегодня изменили своему обещанию? Я желаю выслушать объяснение и узнать конкретное время, когда вы выступите в поддержку суфражистского движения. Только при исполнении этих двух условий вы сможете, – она резко указала на пол, – покинуть мою комнату.

– Или?

– Думаю, это очевидно. Вы не уйдете отсюда.

– Собираетесь опять меня запереть? – спросил Коннор, вызывающе разглядывая ее грудь. – Помнится, этот способ оказался не очень эффективным.

– На этот раз о вас позаботятся мои новые служащие.

– Диппер и Шоти? С чего вы взяли, что они поднимут на меня руку? Мы давно с ними знакомы...

– А мы заключили соглашение...

– Такое же, как со мной? «Делайте, как велю я, или вам грозит позор и тюрьма».

– Действительно – тюрьма, – с ехидной улыбкой заметила Беатрис. – Но дело не в этом.

– Прошу прощения. – Коннор направился было к ней, но остановился через несколько шагов. – Дело именно в этом. Кто дал вам право запугивать людей и заниматься вымогательством, используя коварные уловки...

– Вы забыли упомянуть, что обычно эти уловки применяются мужчинами, – проговорила она со спокойствием, выводившим Коннора из себя. – В отношении вас, Диппера и Шоти я поступаю только так, как поступают по отношению друг к другу мужчины. Никто не кричит, что это нечестно, если мужчина для достижения своей цели воспользуется слабостью соперника. Когда это делаю я, меня тут же называют безнравственной и бессердечной... ведьмой.

За гневом, полыхавшим в ее Глазах, Коннор уловил глубоко спрятанное чувство обиды. Он начал понимать, что участие в борьбе за права женщин было для нее не абстрактным «добрым делом». Беатрис черпала решимость в другом, гораздо более личном, переживании.

– Скажите-ка мне: ради чего вы участвуете во всей этой дребедени? Что вы с этого получаете?

Казалось, ее удивил вопрос, но она очень быстро собралась и выдала нечто похожее на хорошо отрепетированный ответ.

– Удовлетворение от сознания того, что сделала что-то ценное, что-то, что сможет улучшить.жизнь женщин.

– Да, да, конечно, но что лично вы от этого получаете? Суфражистки кричат об угнетении женщин. – Коннор прошелся по комнате, прикоснулся к отполированному мраморному бюстику на полке, провел ладонью по крышке стола из красного дерева, позвенел хрустальными подвесками ручной работы на абажуре лампы. – Но вы, вероятно, наименее угнетенная женщина во всем нашем штате. У вас есть все, о чем любая женщина может только мечтать: деньги, положение в обществе, власть. Признаете вы это или нет, но вы уже имеете право голоса – на одном из самых влиятельных «участков»... в совете правления. Более того, вам не приходится спрашивать разрешения у кого-либо, если вы намереваетесь что-либо сделать. Вы вдова. Вы вышли замуж за респектабельность, и при этом не обременены скучным или гулякой-мужем. Что даст вам право голоса, чего вы еще не имеете?

– Вы действительно не понимаете? – Теперь Беатрис смотрела на него с сожалением. – Вам никто никогда не говорил, что ваши идеи и представления ничего не стоят только потому, что вы мужчина... что вы не можете положить деньги на банковский счет, что вы не можете приобрести никакую собственность или поставить свою подпись под...