Борис Кригер - Песочница

• Название: Песочница
• Автор: Борис Кригер
• Жанр: Современная проза

Эта книга включает в себя произведения разных жанров: рассказы (историко-философские, биографические, хулиганские, юмористические), сказки, эссе, очерки, пьесы. В нас практически никто не видит ЧЕЛОВЕКА. В нас видят женщин и мужчин, негров и евреев, писателей и террористов... Мы сами не видим человека в человеке, и это не только потому, что мы слепы, а потому, что в нем подчас его и нет... Поищите в себе ЧЕЛОВЕКА, и если он не найдется, то давайте планомерно начнем растить и лелеять его в себе, ибо Господь создал нас не для того, чтобы всё, что мы производим своим гибким и подчас столь удивительно стройным умом, было только образами деления на пол, расы и прочие касты...» Автор считает, что корни наших неврозов – в мелочных обидах, природной лени, неизбывном одиночестве, отсутствии любви, навязчивом желании кого-нибудь огреть по затылку, и рассказывает обо всем в своей «Песочнице» с неизменным юмором и доброй улыбкой.

---

Окружающие спокойно и с очевидным интересом наблюдали за ходом военных действий, тем более, что стороны ничего не скрывали… Конечно, большинство были на стороне Герберта, потому что вообще не считали молодых за людей и относились к ним хуже, чем к домашним животным, но некоторые полагали, что Адлеры все-таки чрезмерно жестоки и что они – просто-напросто зажравшиеся буржуа, как моль, прокушавшие до дыр собственную совесть…

…Всю ночь Герберту снились отвратительные сны. Похоже, подсознание и есть наш злейший враг. Хочется хотя бы там, во сне, на грани бытия и небытия, когда все кажется сморщенным до ничтожной точки, забыться, но нет… Если наяву сознание подчиняется строгим усилиям воли, ходит паинькой, не плюет без надобности в колодец мыслей, из которого само же пьет, то стоит наступить эпохе снов, как тут же всякие запреты слетают, как оборванные ноябрьским ветром последние листья, и сны мучают человека, не давая ни охнуть, ни вздохнуть.

Вот где поселяется ядовитая субстанция, именуемая в простонародье совестью. Она слепа и не очень умна. Ей неведомы хитрости разума и расчетливость логики. Она просто знает, что совершенное или замысленное нехорошо. И неважно, что человек предъявит ей тысячу доказательств и разумных противопоставлений. Всё, поздно. Пустил в себя троянского мерина совести – жди страданий на пустом месте и пустоты на месте души… А как его не пустить? Этот троянский конь совести (который, кстати, не следовало бы называть троянским, потому что вовсе не троянцы же его замыслили, а враги их, греки…) истопчет своими деревянными копытами все, что только сможет, да еще и наделает кучу где-нибудь в самом потайном углу души.

У Герберта болела совесть. Да, этот подонок заслужил, чтобы его выбросили из дома. Да, Стюард был существом зловредным и гибельным, но от этого Герберту было не легче, ибо наш внутренний судья не желает прислушиваться к доводам логики, не владеет арифметикой и плюет на термодинамику. Его ничего не интересует, кроме интуитивно ощущаемого общемирового баланса добра и зла. И, осознанно совершая зло, как бы ни было оно оправданно и своевременно, мы расшатываем этот баланс и навлекаем на себя слепую казнь собственного естества… Не нужно высокопарности… Не нужно снова говорить о моральном законе внутри нас да о звездном небе над головой. Просто, вне зависимости от того, что совершил ваш обидчик, подсознательная грымза, именуемая совестью, пошлет вам сны с какими-то покойниками, подсмеется над вами, приснив дочку и жену в виде воинов гражданской войны и прочую чушь, которыми и полнились сны несчастного Герберта.

В общем, Герберт не имел особо разрушительных намерений. Если бы Энжела не заговорила некоторое время назад своим, как всегда иносказательным, языком – «найдите мне принца…», что означало: «мне очень плохо с этим человеком!», Герберт никогда бы Стюарда и не тронул, даже благословил бы на что угодно, лишь бы дочь была счастлива. Но когда оказалось, что она несчастна настолько, что уже просит о помощи, то у Герберта все, разумеется, вскипело, и он потер руки от предвкушения битвы.

Эльза была мобилизована списаться с несколькими молодыми людьми от имени дочери, причем эти действия почти не скрывались. Как только появился приличный на первый взгляд паренек и Энжела поняла, что не останется мучительно одна, без внимания, без надежд, без просвета, она молчаливо дала свое согласие на завершение эры Стюарда.

В течение недели после этого «найдите мне принца» Стюард был вышвырнут из офиса компании Герберта, где бил баклуши и гадил как только мог, но чтобы создать иллюзию, что Стюард при деле, Герберт терпел и старался не обращать внимания. Энжела, которая, несмотря на свою молодость, была взята Гербертом в бизнес на паях, руководила этим офисом и умудрилась потерять за один год всю сумму, скопленную на так и не состоявшееся обучение в колледже. Тогда Герберт сам впрягся выполнять работу Стюарда, а тот под благовидным предлогом был отправлен работать дома. За несколько недель бизнес расцвел, и дочь вернула почти все потерянные деньги. Увидев, насколько Стюард оказался вредоносен, Энжела помрачнела не на шутку.

Герберт пытался помочь им разойтись, как в море альбатросы, – без скандала, без вопросов… тем более, Энжела призналась, что боится противоборства с ним из-за каждой вещи.

Однажды вечером, сидя у камина, Герберт осторожно, но серьезно спросил дочь, окончательно ли она решилась расстаться со Стюардом, и был удивлен твердости ее решительного «да». Энжела никогда не отвечала «да» или «нет». Она всегда отвечала «не знаю». Даже тогда, год назад, когда Герберт спросил ее, неужели она хочет выйти замуж за Стюарда, она ответила «не знаю», что на ее наречии означало «да!». Герберт тут же организовал съем квартиры, и молодые съехались жить гражданским браком.

Можно было тысячу раз объяснять, что не в работе дело, не в деньгах, не в обещаниях… Но человек неразрывно связан со своими материальными заморочками, с изнанкой своего холста, и тут уж нечего сказать, – Стюард был фактической катастрофой в материальном плане. Может быть, он каким-то фантастическим образом мог бы приковывать чувства дочери к себе, оставаясь полным и последовательным разрушителем всего, к чему прикасались его несчастные ручки, но этого не произошло. Он совершил нечто такое, что у Энжелы, казалось, не осталось и капли жалости к нему, не то что любви, и Герберта, честно говоря, это поражало. Конечно, он сам был вовсе не безгрешен, предложив Стюарду место в компании, да еще под началом Энжелы. Он прекрасно понимал, что это западня, ловушка, и сам бы он ни за что в нее не попал. Однако Стюард действительно был то ли идиотом, то ли просто холодным расчетливым паразитом, – он заглотил наживку и принялся паразитствовать на шее Энжелы до тех пор, когда ни о каких чувствах уже не могло быть речи.

Наконец Герберт решился закончить это никчемное противостояние. Зная, что Стюард был отчасти прав и у Энжелы никогда не хватит смелости самой вышвырнуть его, в одно замечательное утро он написал короткое письмо Стюарду и, прежде чем отправлять, прочел его дочери:

Здравствуй, Стюард!

Моя дочь сообщила мне, что сегодня она собирается порвать с тобой отношения и возвращается жить к нам. Эмоциональная сторона всего этого, пожалуй, не мое дело. Но поскольку наша компания нуждается в квартире, где ты проживаешь, я хотел бы, чтобы ты съехал в течение недели. Поскольку твои нынешние рабочие функции полностью основывались на просьбе Энжелы обеспечить тебя хоть каким-нибудь достатком, можешь считать себя свободным от каких-либо деловых обязательств по отношению к нашей компании. Пожалуйста, имей в виду, что большая часть вещей, находящихся в квартире, принадлежит либо компании, либо Энжеле, так что постарайся не забирать ничего, кроме своих личных вещей. Если мы не досчитаемся чего-либо, это будет считаться кражей. Однако если ты уйдешь тихо, я дам тебе денег на дальнейшее устройство. Всего доброго.

Герберт Адлер

Энжела внимательно выслушала письмо и сказала: «Хорошо, сегодня после работы я вернусь домой». Она сказала это так просто, словно бы речь шла о поездке в магазин.

Герберт решил поделиться с Эльзой своей маленькой победой, но Эльза плохо себя чувствовала и пыталась отстраниться от этого конфликта. Она принялась убирать на кухне, хотя вот-вот должна была прийти уборщица Лари.

– Ну кто убирает перед приходом уборщицы? – негодовал Герберт, который искал поддержки.

– Я убираю перед приходом уборщицы. Посмотри, что творится у нас на кухне. Если она это увидит, то тут же уволится… – серьезно отвечала Эльза. Она по-детски полагала, что в жизни можно спрятать голову в подушку, и гроза пройдет…

Герберт всегда пытался угадывать тайные желания жены и дочери, которые они редко раскрывали ясно, поскольку вряд ли сами хорошо их осознавали. Он не считал это чем-то ущербным со своей стороны, ведь, угадывая их тайные желания, он пытался их сделать счастливее, а счастливые домочадцы неизбежно сделали бы счастливым и его самого. Кстати, Герберт подумал, что ведь это же совершеннейшая глупость, будто «враги человека домашние его». Очередная злонамеренность перевода Евангелия. Слово «домашние» наверняка пришло от латинского слова, означающего «слуги». «Враги человека слуги его»… Вот так, стоить исправить маленькую неточность, и все становится на свои места…

Вечером Энжела вернулась домой и была весела, как никогда. Она играла с Джейком, смеялась и вообще вела себя так, словно бы с ее слабеньких плеч свалился огромный груз.

Герберт решил, что объяснение уже состоялось. Вдруг зазвонил телефон. По отдаленным интонациям Герберт понял, что Стюард письма еще не читал и что объяснение происходит как раз в этот момент.

– Ты не собираешься домой? – спрашивал Стюард.