Джилли Купер - Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2

• Название: Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2
• Автор: Джилли Купер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88196-380-6

Лизандер Хоукли – простодушный и добрейший малый, который желает счастья всем женщинам – красавицам и дурнушкам, «звездам» и домохозяйкам, юным и не очень. Чтобы они были любимы и желанны, Лизандер готов на все, но при этом заставляет их мужей ревновать.

---

– Они так рады, что заполучили меня, – говорил Раннальдини. – Они уже раструбили эту новость по всему миру. На следующей неделе слетаем туда и присмотрим дом. О, черт, – выругался он, когда опять зазвонил телефон. – Ну почему люди не могут оставить нас в покое? Алло, алло.

Его лицо вдруг стало неподвижным, мгновенно потеряв веселье и цвет, и Китти даже подумала, что ему отказали от новой работы. Он слушал пару минут, от случая к случаю вставляя «ci». Потом сказал:

– Спасибо, что дал мне знать. Поговорим позднее, ciao.

Он отключился.

Только тут он дал волю гневу, разразившись потоком романской брани.

– Что случилось? – Китти подхватила на руки сжавшуюся от страха Лесси.

– Тупая глупая сучка, – завопил Раннальдини, – врезалась в какую-то чертову скалу, а мы записали только два акта «Императора».

– О ком ты говоришь?

– О Рэчел. Убилась, слетев с дороги. Китти застонала:

– О, Господи! Бедная Рэчел. Как ужасно. Что же случилось? Тормоза отказали? Ведь не самоубийство же?

Раннальдини пожал плечами:

– Ее нашли сжимающей в руке экземпляр «Скорпиона». Там была статья о том, что Борис возвращается к Хлое.

– Ох нет, я не могу поверить. Бедные детки.

– Рэчел оставила их у Гретель. Глупая, самовлюбленная сучка.

– Ох, бедный Борис. Он знает?

– Он в Израиле, – презрительно произнес Раннальдини. – А звонил Боб. Он пытается разыскать его.

– О, Господи. – По лицу Китти потекли слезы. – Ее, наверное, так расстроила статья, что она съехала с дороги. – Сунув руку в карман за платком, она чуть не вытащила письмо от Лизандера. – Она же только на этой неделе забегала ко мне, чтобы сказать, как они с Борисом счастливы.

Вновь зазвонил телефон. Вездесущий «Телеграф» спешил поздравить Раннальдини с работой в Нью-Йорке и спрашивал его мнение о смерти Рэчел.

– Это одна из наиболее трагических потерь для музыкального мира, – Китти слышала, как он говорил это, расхаживая по кабинету. – Рэчел Грант имела индивидуальный талант, который я лично...

Сообразив, что он будет занят довольно продолжительное время, быстренько стерев слезы, Китти достала письмо из кармана кардигана. Оно было все исчеркано. Очевидно, Лизандер писал его без помощи Ферди или Руперта.

«Дорогая Китти,

Мне так бы хателось зделать что небудь такое, чего мы с артуром пачти зделали. У миня нет бальшого дома или риактивнай жизни но я даю тибе мае сердце которае чувствует как будта ево пересадили без анни-септика. Пожалуйста пиши а то я умираю от нисчастя. Тибя любищий Лизандер».

Китти почувствовала, что в нее впились острые зубы стального капкана, не желающего отпускать добычу. Дорогой, милый Лизандер. О каком уважении Раннальдинн можно думать, если он только что был столь чудовищно бесчувствен, говоря о Рэчел?

– Миссис Раннальдини?

Что случилось с мисс Бейтс? Ведь еще вчера она была такой категоричной и безжалостной, а теперь даже не может посмотреть Китти в глаза, передавая ей трубку второго телефона.

– Мистер Раннальдини все еще на том номере, а это Наташа. Она говорит, дело очень срочное.

– Алло, – сказала Китти, напрягаясь в ожидании оскорблений.

– Ты одна? Обещай, что не бросишь папу, – Наташин англо-американский акцент перешел во всхлипывания. – Вольфи не вернется домой в «Валгаллу», потому что папа отбил у него Флору, а я теперь живу с Ферди. Папа будет очень одиноким, если останется и без тебя. Я бы не должна была говорить тебе это – папа убьет меня. Обещай, что не скажешь ему.

– Я обещаю, – сказала Китти испуганно, – но поторопись, а то он вернется через секунду.

– Твой ребенок не от папы. Он от Лизандера.

– Откуда ты знаешь? – прошептала Китти. – Ведь я спала с твоим папой в ночь перед тем, как Лизандер прибыл во Францию, и в ту ночь, когда я вернулась оттуда.

– А с Лизандером я спала лишь дважды.

– Папа стерилизовался.

– Что? Когда?

– Сразу же после женитьбы на тебе. Он больше не хотел детей. Ведь нас уже семеро, да плюс незаконнорожденные. Ему надоели расходы и разборки. Правда, остаются еще 28 процентов вероятности того, что обратная операция будет иметь успех, так что вы еще можете завести ребенка. Китти, Китти, ты меня слышишь?

– Да... А это точно?

– Совершенно. Он оперировался в Америке. Даже Джеймс Бенсон не знает.

– О Господи Боже! – всхлипнула Китти.

– Но даже если ты покинешь его, мы останемся друзьями, – взмолилась Наташа. – Но постарайся не делать этого. Он любит тебя, и ты нужна ему. Ведь ты самая лучшая из его жен.

– Я должна уйти, – пробормотала Китти, выключив телефон, затем откинулась на подушки, держа в руках Лесси, которая, усердно работая язычком, старалась унять слезы хозяйки. На дворе в лучах солнца, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло, лежали лошади Раннальдини, изогнувшись одна вдоль другой, как верблюды.

Китти, не останавливаясь, плакала, вспоминая, с какими упреками Раннальдини объяснял ее безуспешные, унизительные, а зачастую и болезненные тесты, не говоря уж о тех депрессиях, которые настигали ее в момент наступления менструаций. Теперь же он заставляет ее делать аборт. И всегда он ухитрялся представить все так, что она чувствовала себя виноватой и униженной, в то время как он сам был бесплоден.

– «Глупая сучка слетела с дороги, – пробормотала она, – а мы записали только два акта». О бедная Рэчел, о дорогой Боже!

Китти не помнила, сколько она так сидела, перебирая свои мысли, как вдруг распахнулась дверь и влетела Гермиона, окутанная в леопардовую шкуру.

– Собирайся, Молодчина! Мы едем в птичий заповедник в Слимбридже. Мы дали клятву всегда его посещать. Такой чудесный день и прекрасный повод отметить великолепную работу Раннальдини.

«Он, должно быть, первым делом позвонил ей», – тупо подумала Китти.

– Только оденься потеплей.

Мериголд, пришедшая вслед за Гермионой, решила, что Китти действительно очень больна.

– Так что там с Рэчел? – смятенно спросила Китти.

– Это ужасно. Мы все подавлены, – живо заговорила Гермиона. – Боб даже плакал, когда позвонил мне из Лондона, чтобы рассказать, да только слезами ее не вернешь. Мы все должны сплотиться вокруг Бориса и детей. Гретель – настоящий надежный оплот. Хотя в то же время какое счастье – быть свободным мужчиной, тебя сразу расхватывают.

– Но мы же не можем пойти на прогулку, – в ужасе сказала Китти, – когда ее не стало.

– Ну послушай, ведь Рэчел с ума сходила по охране природы, – ласково проговорила Мериголд. – Так это и будет прогулка в ее память. Пойдем, Китти, тебе побыть на воздухе полезно.

61

Итак, они поехали в двух автомобилях: Мериголд и Ларри, Джорджия и Гай – в первом, Гермиона, которую неохотно сопровождал Мередит, поскольку Боб оставался в Лондоне по делам, связанным со смертью Рэчел, везла Китти и Раннальдини, ослепительного в новом длинном светло-коричневом кашемировом пальто от Ральфа Лорена.

Туман рассеивался. Мимо проносились в голубой дымке примулы и фиалки, толпящиеся у подножия живых изгородей из боярышника и шиповника, уже покрывающихся первыми зелеными листиками.

– Темные очки и шарф на голову, ребята, – сказала Гермиона, завязывая вокруг своих темных волос рыжий шелк. – Не хотим же мы, чтобы на нас напали охотники за автографами.

И здесь не обошлось без скандала, потому что при входе в Слимбридж Гермиона, игнорируя надпись «НЕ ВХОДИТЬ В ИЗДЕЛИЯХ ИЗ МЕХА ЖИВОТНЫХ ОТРЯДА КОШАЧЬИХ ИЛИ ТИГРОВ», попыталась пройти через турникет.

– Это пальто – подделка под леопарда? – спросила девушка за кассой.

– Разумеется, нет, – оскорбилась Гермиона.

– Боюсь, вам нельзя пройти.

Поскольку настроение у Гермионы испортилось, а Раннальдини и в голову не пришло предложить ей свое новое кашемировое пальто, добрый Гай дал ей взаймы старую американскую шинель.

– Вообще-то она больше идет мужчинам, – пошутил Гай, застегивая латунные пуговицы. – Ты помнишь то объявление, Молодчина?

Китти не помнила. Она думала о контрасте между шумной, самоуверенно-утонченной компанией из Парадайза и пестрой возбужденной толпой, состоящей в основном из родителей с детьми в анораках, пенсионных пар и серьезных мужчин в шортах, увешанных фотоаппаратами и биноклями.

– Ужасающе провинциально, – содрогнулся Мередит, быстренько таща Китти мимо ярко-розовых вишен, плакучих ив, маленьких искусственных прудов и насыпанных островков из гальки, где было полно птиц.

– А мне кажется, это чудесно, – проговорила Китти, восхищаясь маленькими чирками с глянцевитыми голубыми, зелеными и каштановыми головками, черными лебедями с выгнутыми шеями.

– О-о, какой он славный, – она наклонилась погладить маленького коричневого полосатого гавайского гуся, который, выпрашивая хлеб, терся о ноги людей, как Лесси.