Мэдлен Л`Англ - Камилла

• Название: Камилла
• Автор: Мэдлен Л`Англ
• Издательство: Астрель, АСТ
• Жанр: Детская проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-024271-9

Камилле Дикинсон пятнадцать лет. Она живет с родителями в престижном районе Нью-Йорка, учится в престижной школе, и все в ее жизни складывается благополучно. Но это продолжается лишь до того момента, пока девушка не встречает Жака Ниссена. Глубокие переживания Камиллы связаны отныне с этим «другом дома», некогда счастливую семью преследуют неприятности. Хорошо, что девочку окружают друзья…

---

– Мадемуазель закончила? – спросил официант и забрал мою тарелку.

Вскоре он принес нам по тарелке лукового супа. Отец протянул мне блюдечко с тертым сыром пармезан.

– Тебе понравилась кукла, которую принес Ниссен? – спросил он.

Я посыпала суп сыром.

– Нет. Меня куклы не интересуют.

– Что ты собираешься с ней делать?

– Хочу передарить ее Луизе. Она все еще интересуется куклами.

– Почему бы и нет? Она твоя, и ты можешь делать с этой куклой что захочешь.

Ресторан постепенно наполнялся людьми. Они толпились возле стойки бара. Время от времени дверь открывалась, в нее врывался порыв темного, пахнущего дождем ветра. Я все время поглядывала на дверь, потому что мне было почему-то трудно смотреть на отца.

Официант забрал суповую тарелку и принес тарелку с фаршированными шампиньонами и картофель с фасолью, в сырном соусе. Я попробовала всего понемножечку. Отец спросил меня:

– Что, Камилла, Нисссен часто тебя навещает? Тебе он нравится?

У нас с Луизой есть такая игра, которую мы называем «определения». Надо догадаться, кого ты имеешь в виду, если опишешь его через предметы, которые он тебе напоминает, или через животных, или художников, на чьи картины он похож. Я как-то Луизе описывала таким образом Жака.

Из зверей он напоминал мне полосатую змею, обвившуюся вокруг розового куста, из растений – плод белладонны, или, как ее еще называют, – сонной одури, а из художников – Домье или Лотрека. Из предметов это был либо кинжал, либо кольцо с ядом, а из напитков – абсент, настоянный на полыни. Я не хочу сказать, что он физически напоминает все это, но когда Луиза о нем спрашивала, у меня возникали именно эти ассоциации. Так как же мне было ответить папе?

Я сказала:

– Ну, я не очень хорошо его знаю. Он не очень-то разговорчивый.

– А о чем вы вообще разговариваете?

Я взяла свой стакан и хотела сделать еще глоток вермута. Но стакан был пуст. На дне оставалась только водичка от растаявшего льда. Я схлебнула ее, но она оказалась довольно противной на вкус. Меня слегка затошнило. Я на самом деле никогда и не беседовала с Жаком. Когда он у нас, я чаще всего делаю уроки в своей комнате. Иногда даже и не вхожу в гостиную.

– Ну, про школу, – сказала я. – А знаешь, у нас с Луизой на днях вышла в школе неприятность. Фрэнк – это Луизин брат, – он изучал Платона и вычитал для нас такую фразу: «Всякое учение, полученное под давлением, не удерживается в голове». Мы ее переписали, пришли в школу пораньше и прикрепили к классной доске. А когда мисс Сарджент ее увидела, то сказала: «Ясное дело, это не сделал бы никто другой, кроме Луизы Роуэн и Камиллы Дикинсон». И нам здорово влетело.

Но у отца не было желания переменить тему разговора. Он спросил:

– Ты, Роуз и Ниссен пьете чай вместе?

– Иногда, – ответила я.

Мне хотелось заткнуть уши. И для того, чтобы не слышать его вопросов, и потому, что в ушах у меня шумело, как бывает, когда едешь в метро.

– Иногда? – переспросил он. – А в другое время – как?

– Но он не так уж часто приходит, – сказала я.

– А мама обычно бывает дома, когда ты приходишь из школы?

Что значит «обычно»? Иногда бывает дома, а иногда прибегает домой за пять минут до того, как отцу вернуться с работы.

– Да, обычно дома, – ответила я.

«Господи, вели ему замолчать, – молилась я. – Пожалуйста».

Но он сказал:

– Давай перестанем ходить вокруг да около, Камилла. Ты уже достаточно взрослая, чтобы тебя можно было спросить прямо: Ниссен приходит повидаться с тобой или с Роуз?

– Я не знаю.

– Ты ведь не дурочка, Камилла. Ответь мне прямо.

– Мне надо в туалет, – сказала я. – И побыстрее. Меня сейчас вырвет.

Я отодвинула стул так резко, что он упал, промчалась между столиками к двери, на которой было написано «Леди», и успела как раз вовремя. Меня вырвало. Толстая тетенька в белом халате сидела на стуле и что-то вязала. Она отложила вязанье, подошла ко мне, приложила ладонь к моему лбу. Потом, когда меня перестало рвать, она взяла чистое полотенце, намочила его, обтерла мне лицо, дала прополоскать рот и смочила мой лоб одеколоном. Потом прижала мою голову к своей необъятной, точно надувная подушка, груди, повторяя ласково:

– Бедняжечка ты моя, бедняжечка.

Щека моя прижалась к верхней пуговице ее халата, она тихонько поглаживала своей широкой ладонью меня по спине, возле лопаток.

– Я пойду, – сказала я. – Папа, наверное, беспокоится. Мне уже лучше.

Я отняла голову от ее белоснежного халата, поглядела на нее, сказала «спасибо».

Лицо ее было густо покрыто белой пудрой, а из-под пудры просвечивала масса веснушек, точно полный звезд Млечный Путь.

– Подумать только, позволить ребенку пить спиртное, – сказала она. – Ты здесь с папой? Надо бы ему соображать получше. Ты уверена, что уже в порядке, деточка?

– Да, благодарю вас. Вы такая добрая.

Мне очень хотелось спросить, как ее зовут. Я бы с удовольствием повидалась с ней еще раз. Она была такая какая-то надежная, как скала, но я просто пожала ей руку и пошла в ресторанный зал. Я вернулась к своему столику. Папа был в большом волнении. Он сказал мне какие-то ласковые слова, расплатился по счету, и мы вышли из ресторана. Дождь перестал, но похолодало. Облака быстро двигались по небу, в них образовались разрывы. Тротуар почти успел просохнуть, кроме тех мест, где попадались неровности, и лужи там лежали этакими темными ночными тенями.

– Возьмем такси или тебе лучше пройтись по воздуху? – спросил папа.

– Давай пройдемся, – ответила я.

Ночной воздух приятно холодил мои пылающие щеки. В разрыве между облаков я увидела звездочку и загадала желание. Луиза думает, что это глупо – загадывать желание на звезду. Только она и сама загадывает. Мне нравится загадывать на звезду, я в это верю, хотя считаю дуростью бояться, если черный кот перейдет дорогу, или смотреть, с какой стороны у тебя новорожденный месяц.

– А ты знаешь, папа, что зимой бывают метеоритные дожди? Бывают Урсиды, Ориониды и Персиды. А еще Ариетиды и Андромедиды. Правда, красивые названия?

– Да, – отозвался он.

Но после этого молчал всю дорогу до самого дома. Он крепко держал меня за руку. И у него и у меня перчатки так и остались в карманах, несмотря на холодный ветер. Время от времени папа сжимал мои пальцы своей крепкой рукой.

Когда мы подошли к нашему дому, он спросил:

– Тебе лучше, доченька?

– Да, – подтвердила я.

Только мне совсем не хотелось идти домой. Мне хотелось, чтобы он пошел домой один, а я бы осталась и пошла бы бродить и бродить по улицам, и, может быть, добрела бы до Центрального парка, и уселась бы там на скамейке, и разговорилась бы с кем-нибудь, кому тоже хотелось бродить и бродить всю ночь.

Но папа опять сжал мою руку, и мы поднялись наверх. Мы прошли в гостиную. Там было темно, но папа не стал зажигать свет. Мы подошли к окну. Из окна нашей гостиной видны за Центральным парком Радио-сити, Эссекс-хаус и даже верхушка Эмпайр стейт билдинга. И это вечером выглядит очень красиво, красивее, чем на картинах вид Скалистых Гор или Большого Каньона.

– Камилла, – сказал папа. – Камилла, я то ли с ума сошел, то ли напился, а может, и то и другое. Я не должен был… – Он не закончил фразу.

Я немножко подождала, но он просто продолжал стоять рядом и так сжимал мои пальцы, что они почти что слиплись… Наконец я сказала:

– Да все нормально, пап.

– Ты думаешь?

– Конечно, – отозвалась я и постаралась, чтобы голос мой звучал твердо.

Он отпустил мою руку и предложил:

– Пошли, посмотрим, не спит ли мама.

Мы тихонечко на цыпочках подошли к маминой комнате. Это и папина комната, там он спит. Но вообще-то его комнатой мы называем кабинет, где он иногда работает вечерами или читает газеты. В маминой комнате горел свет. Она была по-прежнему в своем шезлонге, только она крепко уснула. Волосы ее рассыпались по подушке, а рука свисала почти до пола. Она выглядела такой юной и беззащитной, как Спящая красавица в сказке.

– Я пойду займусь уроками, а потом лягу спать, – прошептала я. – Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, – ответил он, не взглянув на меня. Он продолжал смотреть на маму.

Я делала уроки, пока сон не сморил меня. Я пребывала в каком-то оцепенении. Мне не хотелось думать. Я выключила свет и открыла окно. В этот момент в дверь тихонечко постучали. В освещенном из холла дверном проеме показалась мама.

– Ты еще не спишь, дорогая?

– Нет.

Она вошла в комнату и села со мной рядом на кровать, погладила ладонью мой лоб, как делала это в моем младенчестве, когда у меня бывала температура.

– Хорошо пообедали с папой? – спросила она.

– Да, мамочка.

– А он… О чем вы говорили?

– Да так… не знаю… об обеде.

– А он спросил тебя… Было ли… Он упоминал Жака?

– Он спросил, понравилась ли мне кукла.

Мама все еще гладила мой лоб, но вдруг наклонилась ко мне, точно хотела меня от чего-то защитить, и прошептала: