Олег Кузнецов - Дальний поиск

• Название: Дальний поиск
• Автор: Олег Кузнецов
• Жанр: Детектив

---

— Был мороз. Редкий год такой-то бывает… Ах, язви…

Захар опять торчал у окна. На улице появилась вдова Савелкина с ведром в руке. Какая нелёгкая несла её на другой край посёлка. Татьяна в своём оцепенении никак не могла сообразить, но то, что эта въедливая женщина идёт, цепко поглядывая по сторонам, не оставляя своим вниманием ни одного дома, ни одного окна, ей было очень даже хорошо видно. И мелькнувшую тень Захара она заметит и заподозрит неладное!

Словно стрелок, соблюдающий упреждение перед летящей птицей, Татьяна промедлила ещё несколько секунд и сорвалась с места. Она сбежала с крыльца, этак легко, танцующе перешла улицу, взбежала на своё крыльцо и, уже вкладывая в движение всю свою силу, помчалась по сеням, по кухне, по горнице и успела-таки отпихнуть Захара от окна ещё до того, как Савелкина поравнялась с домом.

— Лезь! — задыхаясь от гнева и нешуточных усилий, потребовала она, ткнув пальцем в сторону зияющего люка подполья.

Захар, без единого звука и безо всяких попыток сопротивления вытерпевший толчки и удары, посмотрел пусто и невыразительно.

— Чего уж. Счас пойду.

— Уж не белым ли днём?! Совсем из ума выжил!

Только тут Татьяна заметила, что почти закончены сборы в дорогу: на лавке раскрытый, наполовину заполненный мешок; в углу прислонён карабин.

— Где-то ватник был… Его надену, не спарюсь… — подумал он вслух. — Ещё чего не позабыть? Патронцев кот наплакал… Скоко раз убеждал тебя: добудь. А ты…

— Где же я их могла добыть! Винтовочных! — Ладно, обойдусь…

Внезапно Татьяна ощутила к нему жалость — чувство, которое и в довоенные два неполных года супружеского, весьма относительного согласия ни разу к нему не испытывала. Подумалось: куда пойдёт, неприкаянный! И какой же старый-то стал! Сказала уже безгневно:

— Ты горячку-то не пори. Полезай, пока не приметили, в подпол. С работы приду, соберу тебе кой-чего в дорогу. А к тому часу и Мернов уедет. Он и директора с собой прихватит. Сама слыхала, как договаривались: Мернов Ї в Коловякино на покражу, протокол писать, а Георгий Андреевич — опять в тайгу, на Краснухинский ключ, с ночёвкой, наблюдения будет вести.

— Георгий Андреевич, ишь! Наблюдения! — язвительно сказал Щапов. — Какой! И живёт себе! Ну, ничего, пущай наблюдает пока, недолго ему наблюдать осталось.

— Ты это о чём? — насторожилась Татьяна; она не могла не заметить короткого взгляда, брошенного мужем на карабин, но угрозе, столь красноречиво подкреплённой, всё-таки не поверила. — Али отплатить задумал? Да твоё дело теперь — из этих краёв в самые дальние подаваться! Как будто тебя здесь и не было. А и за что отплатить? Человек благородный поступок совершил, ничего себе не взял, все отдал государству. По-твоему, его казнить?

— Ага, он благородный, — тусклым голосом возразил Щапов. — Чужое взял, и благородный. Так-то кто хошь благородным станет. Но несправедливо это — чужое брать!

— А тебе ещё в сороковом году в суде объясняли — я все хорошо помню, вся жизнь с тех пор поломатая, — что чужое, а что не чужое. Раз из земли добыто, стало быть, народу принадлежит. Забыл?

— Ты-то чего так заговорила? Дура.

— Во-во, дури меня, а сам дурной и есть. И вообще хватит. Полезай в свою берлогу и носа не кажи. Некогда мне. Ведомость из-за тебя чернилами залила, а надо, чтобы сегодня подписал директор.

Около ста дней Захар Щапов прожил в полной зависимости от жены и успел привыкнуть безоговорочно подчиняться ей. Так же, впрочем, как и для неё власть над ним сделалась привычной и естественной. Безо всякой боязни она взяла карабин, который при этом стукнул стволом о стену, подцепила и мешок.

— Это все пока в шкаф запру, чтобы с толку тебя не сбивало, — сказала она и понесла вещи в горницу.

Столь легко обезоруженный, Захар проворчал что-то про мушку — разве можно ею колошматить о стену! — а сам безвольно зашмыгал к распахнутому люку.

Карабин и мешок были заперты в шкафу. Ключик — в карман жакетки. Мужика — в подполье. Для верности Татьяна придвинула на крышку люка тяжеленную лавку.

Она вернулась к финансовой ведомости, чтобы полностью переделать все. Взялась за дело с охотой, работала в приятном спокойствии. И заслужила похвалу директора, который, заглянув на минутку в канцелярию, сказал: «Как вы аккуратны, Татьяна Спиридоновка! И почерк у вас замечательный».

Так прошло часа два. В доме Татьяны ничто за это время не шелохнулось, и она стала все реже посматривать в ту сторону.

Мернов и Белов собрались наконец ехать, вышли к мотоциклу и под самым окном завели разговор о свойствах карбюратора, о некачественном горючем и о смазочных веществах. Участковый с его избыточным здоровьем был, как всегда, громогласен и шутлив, в директоре же явственно проступало что-то невесёлое. Татьяна ещё с утра заметила, что настроение Белова чем-то испорчено; она даже в тот момент, когда он заглядывал похвалить её, уловила в его голосе фальшь и натяжку. Теперь же, вблизи увидев его лицо, она поразилась: как у покойника оно, бледное и острое! Сказав что-нибудь Мернову, соблюдая при этом выражение приветливой любезности, Георгий Андреевич затем, полагая, конечно, что никто за ним не наблюдает, как бы отступал в тень — это при ясном-то солнце! Его лицо темнело, словно не ощущало прикосновения тёплого света.

Татьяна во многое не верила: в гадания, в бога, в благие намеренья… Но в предчувствия она очень даже верила, и не только в свои, которые её, натуру втайне впечатлительную и тонкую, обманывали редко, но и в предчувствия других; даже зверьё, скотина и птицы наперёд знают, что с ними случится, считала она. И поэтому, когда скользнула в её голове нечаянная мысль: «Будто смерть свою чует», — она дрогнула от ужаса,

Слишком велики были у Татьяны основания поверить в смертную угрозу: на все способный Захар ждал в подполье своего часа, и ведь она сама — сама! — по глупости своей бабьей, болтнула ему про Краснухинский ключ, где будет легко из-за камня подстрелить директора.

— Ты что, и дрянного ружьишка опять не берёшь? — удивился Мернов, заметив, что сборы Георгия Андреевича закончены. — У тебя что, правило такое?

— Да ну его, — отмахнулся Белов. — Зря таскать надоедает. Тяжесть всё-таки.

— Тяжесть-то, это конечно. По себе знаю: сходишь на охоту, плечо потом не один день болит. Тебе бы хоть наганом обзавестись. Вон рыбнадзору ТТ выданы, а вам, вишь, почему-то не положено.

— А ты похлопочи за нас. Я от ТТ не откажусь.

Весь этот разговор Татьяна выслушала в онемелом изумлении. Как все сходилось! Желание выйти на крыльцо, крикнуть Георгию Андреевичу, чтобы никуда не ехал, охватило её, но чем бы она объяснила такое вмешательство в действия начальства? Бабьими сомнениями? Она осталась сидеть, забыв про ведомость, и злоба на Захара, на все его дикое, опасное существование исказила её лицо. И вдруг пришло простое решение: карабин забрать и запрятать подальше, пусть Захар без него по тайге пошастает!

Мернов с директором наконец укатили. И — ещё не смолкло вдали мотоциклетное ворчание — Татьяна скорым шагом пересекла улицу. Мстительное нетерпение владело ею.

Она опоздала. Замок шкафа был неаккуратно отперт ножом. Ни мешка, ни карабина.

— Захар, поди сюда! — Татьяна с грохотом откинула крышку люка. Ещё не зная, что сейчас выговорит мужу, вся кипя от гнева, она наклонилась над черным отверстием. Оттуда на неё повеяло пустотой.

Вначале она не поверила, что Захар решился уйти средь бела дня. Ещё несколько раз позвала его, спустилась, чиркая спичками, в подполье. Потом по-хозяйски припёртые колом снаружи дворовые ворота, следы сапог на мягкой земле невскопанного огорода показали ей путь мужа. Ушёл, никем не замеченный, — уж он-то умел сделаться невидимкой.

Одна! Свободна! От радости глаза Татьяны заволокло слезами, на минуту она даже позабыла о своих опасениях. Ей вдруг поверилось, что злой гений её жизни исчез навсегда. Ни словом, ни действием, ни воспоминанием он больше не коснётся её.

Беспорядок на скоблёном кухонном столе рассказал о последних минутах пребывания Захара в доме. Он, оказывается, поел на дорожку, достав из печи чугун со щами и горшок с топлёным молоком, Несколько раз своим ножом отрезал хлеб, втыкая затем, по охотничьей привычке, нож возле себя в край стола. И ножом же начертил на доске три какие-то буквы. «УБЮ», — разобрала Татьяна, Она коснулась ладонью оставшихся на столе хлебных крошек — успевшие зачерстветь, они укололи ладонь. Это обстоятельство неприятно поразило женщину. Захар, значит, ушёл давно. Он, видно, сразу, как только она убежала в управление, вылез из подполья. Вся его покорность была притворством, он уже знал, что не будет дожидаться ночи… Но что за «УБЮ» такое? И вдруг она поняла: не «УБЮ», а «УБЬЮ». Бродяга старый, совсем одичав, позабыл грамоту.

Татьяна вообразила, как сидел Захар за столом с ножом в руке, как, не имея кому высказать мысль-угрозу, резанул ею по столу. Не скоро эти буквы отскоблишь…