Андрей Лазарчук - Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I

• Название: Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I
• Автор: Андрей Лазарчук
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-008156-1

Война между силами злой древней магии, подкрепленной мощью великой Армии, и силами добра, на стороне которого выступают герои и волшебники... Эта война извечна, но и ей придет конец. Ибо есть нечто, сотворенное древним магом, называемое Кузня и содержащеев себе великое множество искусственно созданных, нелепых миров, один из которых – наша реальность, Земля. А в нем – плененная и заколдованная, забывашая, кто она на самом деле, кесаревна реального мира...

---

Он оглянулся – не видит ли Саня. Но Саня ещё не оправилась от той немыслимой вспышки, ударившей её сразу по всем органам чувств.

Алексей приоткрыл окно. Пахло талым снегом, мокрой землёй, новой травой… Сладкий запах смерти мог и померещиться.

– Подожди в машине, – сказал он и вышел. Выкарабкался. Салон "Хонды" был, мягко говоря, тесноват.

Под ногами хлюпало. Дёрн, покрывавший камни склона, пропитался водой, как губка. Между травинками просовывались короткие стебли и начинающие раскрываться бутоны незнакомых розовых с белыми прожилками цветов.

Где-то неподалёку лежал труп. Похоже, не один.

Две тёмные длиннокрылые птицы ходили кругами на большой высоте.

Он оглянулся. За то время, пока он на неё не смотрел, машина изменилась. Если напрячь память, то можно вспомнить, как она выглядела раньше. Но это праздное любопытство…

Праздного любопытства Алексей не одобрял.

Но из него же, из праздного – осмотрел себя. Мельком.

Охотничий костюм, очень новый, ясно, что не использовавшийся никогда по прямому назначению. Была здесь такая столичная мода…

Он поймал себя на словечке "была". Странно.

Карты, как правило, не лгут.

Трупы, которые подарены птицам…

Он огляделся. Не менее сотни птиц, стараясь ненароком не выдать свою радость, замедленно бродили по обширному склону.

Да, ребята, подумал Алексей. Мы, кажется, попали в самое яблочко…

Покрышку разнесло в клочья, спицы повылетели, и даже обод колеса помялся. Хорошо, что при покупке машины Алексей, подчиняясь своему натренированному чутью, докупил ещё одну запаску. Не выпуская Саню из салона, он приподнял кузов домкратом и заменил разбитое колесо новым. Руки знали последовательность операций…

Ему подумалось вдруг, что в обладании картами и ключами есть не только своя прелесть, но и нечто нечестное по отношению к обитателям Кузни. Ведь вздумай он поселиться здесь – ему не будет конкурентов ни в одном роде деятельности. Разве что в художествах… Ибо Алексей отнюдь не обольщался своими способностями и прекрасно понимал, что умение точно передать то, что видят (или видели когда-то) глаза, ещё не есть творчество, а всего лишь род ремесла. Создание копий.

Санечка, обретя наконец вновь способность видеть, изумлённо осматривалась.

– Весна… – прошептала она. – Господи, я думала, эта зима никогда не кончится!..

– Что-то вроде весны, – согласился Алексей, отпуская тормоз. Машина медленно покатилась вниз. Он включил первую передачу на холодный двигатель. И всё равно к тому моменту, когда надвинулся лес, скорость была чересчур высока. Вдавливая тормоз до самого пола и со страшной скоростью выкручивая руль, он сумел всё же избежать столкновения с деревьями и даже найти что-то вроде утоптанной тропы…

В лесу большими серыми шапками всё ещё лежал местами снег. Под колесами хлюпало.

Когда заработал мотор, хлюпанья не стало слышно.

Дорога, ведущая сквозь лес, была мощёна серо-зелёными не слишком ровными тёсаными каменными плитами. В широких промежутках между плитами росла трава – свежая между пучками сухой. Видно было, что здесь давно никто не ездил.

Саня держала в руках ключи и карты, вручённые ей Алексеем. Несколько раз она судорожно вздохнула. Алексей знал, что ей сейчас очень нелегко, но через это когда-то всё равно следовало пройти.

Он ехал медленно, вглядываясь вперёд и в стороны, в промежутки между деревьями. Деревья были вроде как самые обычные, но притом и незнакомые: с ровной и гладкой, как сероватая бумага, корой. Листья ещё не проклюнулись, но на верхних ветвях в изобилии висели серёжки, издали похожие на шишечки хмеля. Буквально на каждом дереве мостилась "ведьмина метла", были такие, на которых этих растительных паразитов насчитывалось штук шесть-восемь.

На полянках, прободая траву, тянулись вверх высокие, выше колена, срамного вида грибы.

– Алёша, – позвала Саня. – Смотри-ка – там…

По лесу вдали шёл человек – в ту же сторону, что они ехали. Его плохо было видно из-за стволов, сероватая одежда сливалась с их сероватым фоном, и всё же удалось рассмотреть сгорбленный силуэт и тёмный мешок за плечами.

Несколько секунд Алексей колебался. Сам не зная почему. Потом, сбросив скорость, но не останавливаясь совсем, нажал грушу клаксона. Труба запела: "Моя любовь, прекрасная, как утренний сон…" Человек мгновенно повернулся и пошёл к дороге.

Когда он приблизился, стало ясно, что он ещё не стар, но уже сед и согбен.

– Добрые господа направляются в Лиль? – спросил он дребезжащим голоском.

– Садитесь, почтенный, – откликнулась Саня. – Сзади вещи – подвиньте их.

– Сейчас редко кто решается подбирать бедных путников, – сказал бедный путник, робко сдвигая саквояж Алексея и занимая ровно четверть узкого, как скамеечка, заднего сиденья; голос его был ненормально ровный, невыразительный, вялый и серый, как его же одежда. – Боятся блох. Но на мне блох нет. Я травник. Мое имя Авда. Меня многие знают. Я практикую чёрную колючку.

– То-то я слышу, чем-то знакомым пахнет, – сказал Алексей, трогаясь. – Но от неё же… – он помахал рукой у виска.

– Да, если её курить или жевать, – сказал Авда всё тем же серым голосом. – Я же делаю из неё мазь для тела и присыпку для белья. Блохи никогда не кусают того, кто использует эту мазь.

– По-моему, нам нужна такая мазь, – сказала Саня и посмотрела на Алексея.

– Нужна, – согласился Алексей. – Всегда ненавидел блох, а теперь в особенности.

– Вы очень обяжете меня, добрые господа, если в благодарность за оказанную мне услугу примете от меня баночку этой прекрасной ароматной мази и баночку присыпки… Позвольте полюбопытствовать, откуда вы едете? Если я не ошибаюсь, по этой дороге позади нас давно никто не живёт.

– Там дом, который мы хотим когда-нибудь восстановить, – сказал Алексей. – Не навсегда же вот это… Такое, – он обвёл рукой вокруг себя.

Авда медленно покачал головой.

– Я тоже когда-то так думал. Но, боюсь, наши надежды не всегда совпадают с божественными планами.

Алексей покосился на него. Машина въехала колесом в рытвину и подпрыгнула.

– Скажите, добрые господа, – продолжал Авда, видимо, соскучившийся по собеседникам за время блужданий по лесам, – судя по этим упакованным вещам в экипаже, вы ещё нигде не остановились? Или, может быть, вы не собираетесь останавливаться?

– У нас не было определённых намерений, – сказал Алексей.

– Почему я спрашиваю? Завтра утром отправляется охраняемый конвой на юг. Вы же знаете, разбойники доброго Грамена собирают деньги на выкуп своего атамана…

– Да, я слышал, – сказал Алексей неохотно. – Но, моё мнение, мужики с граблями и грабители – это отнюдь не одно и то же. Хотя сами они разницы могут и не замечать.

Авда тоненько засмеялся.

– Вы знаете толк в шутке, добрый господин! И всё же скажу так: эти мужики с граблями, когда бросаются толпой – весьма опасны. Кроме того, они просто не верят, что найдётся кто-то, готовый убить их всего-навсего за несколько монет, которые они хотят у него изъять.

– Значит, речь идёт лишь о нескольких монетах… Зачем же тогда вооружённый конвой?

– Так распорядился бургомистр. Во всём должен быть порядок.

– Ясно. Ладно, добрый Авда, мы подумаем – и, может быть, подождём до завтра. Скажи, пожалуйста, у кого можно будет купить газолин?

– У аптекаря, разумеется. Это прямо на площади, только к аптекарю нужно будет заехать во двор.

– Понятно. А если мы захотим переночевать, то есть ли что-то, кроме того грустного постоялого двора?

– О, да. Постоялый двор действительно грустный. Лучше всего остановиться было бы в трактире славного Акакия. Это почти там же, где аптекарь, по переулочку от площади направо. У него, конечно, шумно, тесновато, пахнет кухней – но зато… только поймите меня правильно… никогда ничего не случается.

– Никогда ничего… – повторил Алексей раздумчиво. – Это хорошо. Это нам подойдёт, сестрёнка…

Лес гладких светло-серых деревьев (название им было "папирозы", поскольку кору их действительно использовали когда-то вместо бумаги; Алексей то ли ненароком вытащил полузнакомое имя из какой-то сверхглубокой и не вполне своей памяти – внушённой, может быть, всеми этими местными условиями, – то ли придумал сам, и теперь так оно и будет здесь называться; впрочем, разницы между тем и другим он не видел; Велесова кузня…) закончился и перешёл в густой низкорослый сосняк, и тут же показались окраинные строения бывшего города Лиль: каменная караульная будка и красный шлагбаум…

Саня с трудом сдвинула окошко со своей стороны: обильная пыль набилась в пазы, по которым стекло скользило. На заставе сказали: бояться в городе нечего… Она и так ничего не боялась.

Она чувствовала, что в ней сейчас – как, впрочем, и всегда – существовало несколько Сань, но если прежде они пребывали в состоянии смешанном, коктейльном, – то теперь, как никогда, расслоились. Хорошенькая разумная девочка в белых носочках и с бантиком тихо плакала; отважный чумазый сорванец, способный пойти ночью на кладбище или перебраться в загон к совхозному быку, ликовал, вздымая к небу исцарапанный кулачок; скептического сложения леди продолжала время от времени щипать себя за мочку уха, уверенная, что рано или поздно проснётся в родном постылом общежитии; романтическая барышня тихо млела, приоткрыв ротик и ничего не замечая вокруг… Все они как-то умещались на одном маленьком сиденье, обитом синим потёртым плюшем. И рядом с ними сидела сама Саня, наблюдая за ними с отстранённым и несколько высокомерным интересом – как рано повзрослевшая девушка наблюдает за вознёй малышни… Она же, эта Саня, успевала следить за тем, что проплывало за окошком, и отмечать в памяти какие-то интересные моменты: скажем, что дома, разъеденные в своё время зеленогнойкой, побелёны плохо: то ли не хватило извести, то ли уж очень боялись люди… И что прошлогоднюю вепру, которой заросли брошенные дома и переулки, никто не выжигал и не опрыскивал купоросным маслом, а значит, в городе должны водиться огнёвки, и хорошо, что ещё не сезон их лёта. Скептическая леди, сидя рядом, громко удивлялась, откуда Сане всё это известно, но Саня даже не смотрела в её сторону – какой же дурой нужно быть, чтобы не понимать самоочевидных вещей…