Яков Цветов - Синие берега

• Название: Синие берега
• Автор: Яков Цветов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Не одна... с Леной... - дрогнул голос Марии.

- Лена? - не понял Данила. - А где ж она, твоя Лена?

- Лена... Лена... умерла... вчера... там... - чуть повела головой в сторону. - Самолеты... - И совсем тихо: - А теперь я одна...

- Да-а... Досталось тебе, не приведи бог... Так вот, голуба, хочь не хочь, а попутчики мы тебе. Ну, не в Москву пусть, а попутчики... Некуда тебе от нас.

Теперь голос Данилы успокаивал, внушал надежду. Сама надежда, если б говорила, говорила бы его голосом, - подумала Мария. Она опять услышала:

- Вот подхарчимся малость, силенок чтоб набраться, и айда в дорогу.

Она признательно смотрела на него.

Немного помедлив, спросила:

- А далеко до Яготина?

- Э, голуба. Так это совсем в сторону. А туда тебе чего?

- Нет, ничего... Через те места дорога на Москву, вот почему я...

- Ну, про Москву, голуба, забудь пока. Ты про другое думай. До Москвы сейчас дорога кривая... Поняла?

Мария опустила голову. Поняла...

2

Данила достал буханку, вытащил из-за голенища финский нож. Прижав буханку к груди, отрезал три ломтя ноздреватого, как сыр, хлеба.

- Держи, хлопцы. - Дал Марии, дал Саше, положил на траву свой ломоть. Нашарил в мешке консервную банку, повертел, любуясь ослепительным блеском белой жести.

- Разберись попробуй, чего тут. Энтикетки старшина, стервец, со всех банок содрал. Ладно, посмотрим.

Из вскрытой банки шибанул вкусный дух мясной тушенки.

Данила запустил в банку сложенные щепотью пальцы, вытащил шматок мяса, положил на хлеб и сунул в рот.

- Эх! - облизал губы. - Дай боже завтра тоже... Все ж выколотил у старшины сухой паек, - довольно качнул головой. - Две банки! Да вот эту здоровущую хлебину, - загибал он пальцы. - Ну, и соль. Больше ничего не дал. Прижимистый. Ладно, ешь, хлопцы.

Ели с аппетитом. И проголодались же!

- Кишкам теперь свобода, - почти счастливый похлопал себя Данила по животу. - Что, Сашко, понурился, а? - повернулся к Саше.

Саша не ответил. Поставив локти на колени, он задумчиво обхватил ладонями голову.

Мария тоже взглянула на Сашу.

- Рана? - показала на забинтованный лоб.

Саша кивнул: рана. В кивке этом было и другое: чепуха.

- Немец печатку поставил. Чтоб не потерялся хлопец. До свадьбы, говорится, заживет. А и невеста подождет, а? - лукаво подмигнул Марии. Кончим вот войну...

Он вынул из кармана штанов обрывок газеты, кисет, послюнил край бумажного клочка, в который насыпал махорки, свернул цигарку, скрепил и сунул в зубы. Цигарка получилась толстая, как его палец. "Ну и ну..." удивленно смотрела Мария. Данила уловил ее взгляд.

- Что для солдатской жизни надо? - Чиркнул зажигалкой. - Хлеб, вода, дым. Ну, сколько-то дней можно и без хлеба. Не помрешь. И без воды. Обратно же не помрешь. А без дыму... на другой день загнешься...

С видимым наслаждением сделал Данила глубокую затяжку и долго не выпускал дым, потом медленно, тоже с удовольствием выпустил. Еще затяжка, одна за другой, казалось, весь он поглощен этим, ничего, кроме этого, не существовало. Он сжал губы, обкуренные, желтые, будто на них падал отсвет рыжих усов.

- Сашко, доставай котелок. Вон там, - движением подбородка показал на короткую двухвершинную сосну над обрывом. - Когда проходили, приметил понизу, у спуска, озерко. Метров сто отсюда. Мотай. Кипятком закрепим дело и двинем. Мотай.

- И я с ним? - несмело поднялась Мария. - Бинт-то загрязнился как... - легко прикоснулась рукой ко лбу Саши, и на ладони остался след пыли. - Постираю, и опять перевяжем. Можно?

- Дело, голуба, дело.

Они спустились с обрыва. Овальное, затененное, лишенное блеска, лежало перед ними озерцо.

- Садись, Сашенька.

Мария осторожно, как когда-то показывала ей мать, сматывала бинт с его лба. Над виском чернела ранка. Горестно сложила руки:

- Сашенька...

Саша поднял голову. Она увидела, у него серые, как булыжники, глаза. Может быть, в них была грусть, жалоба, может быть, злость.

- Рана как рана. Да и не рана вовсе. Это когда больно, тогда рана. А так, пустое, - смущенно проронил он. Он все время смущался, когда говорил с ней, когда смотрел на нее, и Марии было смешно.

"Сердце у него такое же чистое, как это небо над головой, - подумала она. - И ему должно быть легко от сознания этого. Но осознает ли он это?" Она не сводила взгляда с него, как бы искала подтверждения своей мысли.

Потом склонилась над водой, стирала бинт. Потом расстелила на валуне, выступавшем из воды. Валун тяжело выползал на берег, из-под лобастого камня пробивалась травинка и тянулась вверх. Сколько понадобилось сил и терпенья, - подумалось Марии, - и где взяла это тонкая травинка?

Мария села рядом с Сашей, повернула к нему лицо и провела пальцем по одной его брови, по другой, по лбу. Палец ее, ощутил Саша, пах терпкой озерной водой, в которой только что полоскала бинт.

Они сидели у берега и смотрели на коричневые кусты впереди, по ту сторону озерка. Мария глубоко дышала, и тонкие ноздри ее вздрагивали, она чувствовала, как легкие наполнялись сильным хвойным настоем. Вот так сидеть бы и сидеть и пригоршнями пересыпать песок. Рука Саши тоже потянулась было к песку - что-то мирное, благостное почудилось в этом, что-то из недавнего детства. Он улыбнулся. Но рука машинально легла на винтовку, зажатую меж колен, и он почувствовал боль в голове, будто осколок впился только что. Даже прикрыл глаза.

Мария потрогала на валуне бинт, еще чуть-чуть влажный.

- Так даже лучше? Холодить будет, - обматывала Сашин лоб. - Все. Набирай котелок, и пошли.

Саша помедлил. Потом шагнул к берегу, присел на корточки, набрал в котелок воды. Вода мутная, в ней плавали сухие сосновые иглы, зеленые нити болотной травы.

Они поднялись по склону обрыва, поравнялись с двухвершинной сосной. Вон и Данила.

- Не утопли? - Данила подгребал ногой наваленные горкой сучья и разжигал костер. - А я уж уходить собрался, раз утопли, думаю. Давай котелок.

Костер разгорался медленно, сначала пустил рыхлый дым, потом выбросил робкие космы огня. Потом расшумелся вовсю.

Данила поставил котелок в середину костра. Внизу, вокруг котелка, костер подернулся сизой пленкой, будто его накрывал туман. Данила повернул затихавшие головешки, и огонь с новой силой кинулся к котелку. Вскоре гудели уже вместе, огонь и кипящая вода.

Данила вытер травой пустую консервную банку, по очереди попили из нее кипяток, сначала он, потом Мария, потом Саша. Данила опять развязал кисет. Веткой выгреб из костра уголек, ткнулся в него цигаркой. Привалившись на локоть, курил долго и дымно. Рдеющий кружок кончавшейся самокрутки, когда Данила затягивался, вспыхивал уже под самыми усами, и, рыжие, они казались оттого особенно красными. Губы Данилы так обкурены, что, должно быть, совсем не чувствительны к огню, заметила Мария. Он весь пропах табаком, изо рта, от пожелтевших пальцев исходил сильный табачный дух. Ни острый запах сохнувшей травы и опавших листьев, ни дыхание остывающих к осени деревьев и близкой воды, ни прохлада утренней земли не могли отбить этот прогорклый дух.

Данила сделал две последние затяжки, одну за другой, выпустил серо-голубые потоки дыма и выплюнул крошечный, непонятно как державшийся на губах окурок самокрутки.

- Ну, на ноги. - Он поднялся, закинул за спину вещевой мешок, потрогал ремешки бинокля на груди. "На кой хрен мне сдался! Нашел на что позариться, - подумал о разбитой машине, на которую вчера наткнулись, он и Саша. - Сашко, тот винтаря отхватил. Да еще вот компас. Ну и я не внакладе: гранаты сообразил, - поправил на плечах вещевой мешок, слегка оттянувшийся книзу. - Пять штук. - Гранаты выпирали из мешка и вдавливались в спину. - Толковая штука граната под рисковую минуту, подумал, чтоб оправдать это неудобство. - А больше ничего путного в машине и не было".

Саша и Мария тоже встали. Данила посмотрел на босые ноги Марии, посмотрел на Сашу. Тот стоял перед ней, в руках держал свои сапоги.

- Нет, Сашенька, Сашенька, нет, - поняла Мария и замотала головой. Земля еще не настыла, холодно не будет. Да и сапожищи твои - вон какие! Не надо, миленький, правда, не надо...

- Ничего. По две портянки навернем, и хорошо будет, - упорствовал Саша. Голос негромкий, просительный.

- Вот что, голуба, - вмешался Данила. - Хватит цирамоний. Напяливай кирзачи, и разговор весь.

Мария послушно взглянула на Данилу. Он снова попыхивал цигаркой, будто и не прекращал курить. Искуренная, цигарка жгла пальцы, но он как бы и не замечал этого.

- Быстрей! - уже требовательно произнес Данила. - Быстрей!

Мария неловко опустилась на траву, положила Саше на колено ногу, тот обернул ее портянкой, еще одной, натянул на ногу сапог, то же сделал с другой ногой.

- Ну! Ну! - торопил Данила.

3

Вчера, в сумерки, покинул он санчасть, или как ее там, и Сашу прихватил с собой. Вместе и попали туда, неделю назад: его контузило, а Сашу осколком ранило в голову. "И по-дурному вышло все. Ей-бо, по-дурному... Ну в самом деле. Пошел, сволочуга, бомбить передний край. Ну и бомбил бы передний край. Мне, дураку, лечь бы где стоял, и ладно. Не сообразил, да в кусты и хлопчика за собой потащил. А сволочуга в кусты и бухнул: и понимать тут чего - где живой силе прятаться, как не в кустах? И правда, туда и сунулись бойцы. Легко отделались с Сашком..." А два дня назад стали спешно санчасть эвакуировать. Данила понял: неспроста. "Да тут любой поймет, что неспроста. И слух пошел: наших потеснили". Что ж, подумал Данила, - уже в норму пришел, ну малость какую не дотянул, и Саше полегчало - чего в санчасти делать? Уволокут куда-нибудь в тыл, и прощай полк свой, батальон, рота. "Обратно к своим попадешь разве. Да ни в жисть!" И решил Данила смыться. С Сашей, конечно. Куда ж Саша без него? Вместе влипли, вместе и выручаться. С утра начал старшину уламывать насчет харча. Не уломал. Уломали старинные часы с боем, отцовские еще. "Да мало, черт рязанский, дал за них. Ну на первое время кишки заговорить хватит..." Карту раздобыть не получилось. Хотел прибрать лейтенанта одного карты, в планшете лежали, - тому они уже ни к чему: тяжелораненого, его увозили в тыл. Стащить не позволил, а разглядеть разрешил. Два дня рассматривал Данила карты, лист за листом, пальцем водил по лесам, по дорогам, по болотам, по берегам рек, и глаза запоминали все это. "А чего сложного? Если знаешь, куда путь держать... Приглядись как следует, откинь ненужное, а остальное в голове держи". Так уж приходилось, бывало. Найдет, обязательно найдет он полк Бровченко. Боевой полк, значит, продолжает воевать. Далеко не отступит.