Карл Май - Нефтяной принц

• Название: Нефтяной принц
• Автор: Карл Май
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00367-6

Карл Май (1842-1912), последний великий мистик немецкой литературы, до сегодняшнего дня остается у себя на родине, в Германии, одним из наиболее читаемых авторов. Все свои произведения он написал, сидя дома, но вот уже несколько десятков поколений читателей не оставляют равнодушными вышедшие из-под его талантливого пера образы гордых, бесстрашных индейцев, так неотразимо сыгранных Гойко Митичем в экранизациях романов К. Мая. этом романе читатель встретится с легендарным вождем апачей Виннету и его другом Олд Шеттерхэндем, которые помогут мирным переселенцам избежать опасностей в непростых условиях Дикого Запада. Их ум, находчивость и смелость, граничащая с дерзостью, по праву заслужили восхищение и среди местных охотников-вестменов и среди индейских племен. Герои с честью выходят из непростых, подчас опасных ситуаций.

---

— Почему остановились здесь? — удивился Сэм Хокенс. — Неужели мы будем ночевать в этой голой местности?

— Нет, — ответил апач, — но осторожность требует, чтобы мы дождались темноты. До Челли осталось полчаса пути. У реки растет лес, в котором нихора, видимо, разобьют лагерь. Местность здесь слишком ровная, они издалека заметят нас и устроят засаду. Придется дождаться ночи, чтобы они нас не увидели.

— Но тогда и мы их не увидим.

— Мы найдем их, если не сегодня, то завтра.

Теперь спешились и остальные, обратив внимание, что на севере, у самого горизонта, кружились несколько грифов. Шеттерхэнд указал на этих птиц:

— Где кружат грифы, есть либо падаль, либо какая-то другая пища. Он кружат почти над одним местом. Видимо, там и расположились нихора.

— Мой белый брат угадал, — согласился Виннету. — Птицы укажут нам путь. Мы еще сегодня подкрадемся к лагерю.

— Но надо быть очень осторожными. Эти тридцать нихора проделали далекий путь от Глуми-Уотер. Когда лазутчики делают долгий переход, они обязательно возвращаются туда, откуда начали разведку. Следовательно, на Челли должны собраться все воины нихора перед походом на навахо.

Примерно за четверть часа до наступления сумерек решили снова продолжать путь. Еще не стемнело, и на горизонте отчетливо вырисовалась черная полоска леса.

— Лес на реке Челли, — пояснил Олд Шеттерхэнд. — Оставайтесь здесь. Дальше я поеду один. Одинокого всадника не так легко заметить, как целый отряд.

Охотник, пришпорив коня, поскакал вперед. Вскоре можно было заметить, как он, остановившись в отдалении, рассматривает лес в подзорную трубу. Затем он вернулся и сказал:

— Река Челли течет в глубоком ущелье с крутыми стенами, которые как раз и поросли этими деревьями. Если бы нихора остановились наверху, я бы их увидел. Значит, они остановились внизу, у самой реки. Едем дальше!

Сумерки в тех краях недолги: вскоре стало совсем темно, и теперь все были уверены, что с реки их не увидят. Спустя какую-нибудь четверть часа, по звуку копыт стало ясно, что лошади теперь идут по траве. Вскоре приблизилась и лесная опушка, где путники остановились и спешились. Нечего было и думать о том, чтобы разжечь костер. Надо было также держаться подальше от индейцев, чтобы те не услышали случайного лошадиного ржанья.

Где точно находятся нихора, пока никто не знал, поэтому Олд Шеттерхэнд и Виннету отправились на разведку. Они ушли в лес, и только через полчаса вернулся один белый охотник.

— Мы вышли в самое подходящее место, затем спустились, что в таких потемках было делом самым легким, а потом увидели пламя. Мы насчитали три костра, но их может быть и больше. Возможно, что там находятся не только тридцать краснокожих, но и все воины нихора. Мы можем оказаться в трудном положении.

— А где Виннету? — спросил Сэм.

— Апач спустился на самое дно долины, чтобы вернее осмотреться. Думаю, раньше, чем через час он не вернется. В такой местности, да при стольких кострах надо много труда и времени, чтобы осмотреть весь лагерь.

Как оказалось, времени потребовалось больше, чем полагал Шеттерхэнд: апача они снова увидели только через два часа. Тот, вернувшись к своему другу, произнес:

— Виннету увидел еще два огня. Всего горят пять костров, возле которых расположились нихора. Виннету думает, что их три раза по сто.

— Ты видел вождя?

— Да. Это Мокаши, которого ты тоже знаешь.

— Он воин, которого я уважаю. Если бы мы пришли как друзья, он нам, конечно, ничего плохого не сделал бы.

— Но мы хотим освободить пленников, а значит, стали его врагами и не должны показываться на глаза ни ему, ни его воинам. Виннету видел пленных: восемь навахо и троих бледнолицых. Они лежат возле одного костра и окружены двойным кольцом воинов.

— Ого! Нелегко будет их вытащить.

— Почти невозможно. Сегодня мы ничего не станем делать. Надо ждать до утра.

— Согласен с моим краснокожим братом. Было бы глупостью подвергать свою жизнь опасности, когда успех под большим сомнением.

— Позвольте сказать, что я не согласен, — вмешался в разговор Сэм Хокенс. — Думаете, что завтра нам удача улыбнется больше, чем сегодня?

— Конечно. Надеюсь, вы разделяете нашу уверенность в том, что нихора намерены выступить против навахо?

— Еще бы!

— И вы считаете, что они отяготят себя одиннадцатью пленными?

— Хм! Можно предположить, что они не потащат их с собой.

— Не потащат, а оставят под охраной. Мы дождемся того момента, и нам будет гораздо легче.

— Стало чуть-чуть яснее. Об этом я не подумал, если не ошибаюсь. Вот только бы знать, когда они уйдут.

— Предполагаю, что завтра.

— Было бы хорошо. Но если они останутся, мы подвергнемся большой опасности.

— Придется рискнуть.

— Конечно, но это легко сказать. Здесь нет воды, но есть трава, поэтому лошади будут страдать меньше. Но мы! На Глуми-Уотер мы не могли пить из-за нефтяных пятен, да и сегодня за целый день не выпили ни одной капли воды. Если и завтра не пить, то леди и детям будет тяжело. О мужчинах я не говорю.

— О, и о нас надо говорить, дорогой Сэм! — вмешался Фрэнк. — Мы с вами пока еще не бессмертные души, а всего лишь люди, смертность которых, увы, доказана. Каждое смертное существо должно пить, и я, правду сказать, испытываю такую жажду, что за пару глотков воды или за стакан пива готов заплатить целых три марки.

При этих словах кантор не смог сдержаться:

— Мне чрезвычайно жаль, герр Франке. Если бы у меня была вода, я бы с вами охотно поделился.

Добродушие кантора, похоже, сильно действовало на его душу, ибо его уже печалило, что он недавно разозлил Хромого Фрэнка. Того, временами не менее добродушного, терзало то же чувство. Он укорял себя, что был слишком груб с сочинителем и бывшим органистом. Фрэнк был готов примириться, но боялся уронить свое достоинство и ответил так:

— И вы думаете, что я принял бы ее от вас? Как ни велика моя жажда, характер мой куда тверже. Даже если бы вы откачали для меня весь Мировой океан, я не глотнул бы ни капли. Знайте, что своими «ходульными виршами» вы оттолкнули от себя лучшего друга! Это тяжелая потеря для вас, и печальная, но я при всем своем желании не смогу вам помочь.

Кантора это задело больше, чем можно было ожидать. Когда все поели, пришло время отправиться на покой, он никак не мог заснуть, а все спрашивал себя, каким бы образом он мог помириться с Фрэнком. Неожиданно ему пришла в голову идея, которую он счел превосходной. Фрэнк страдал от жажды. Если бы он смог помочь ему? Внизу, в долине, была вода, а в вещах кантора хранилась кожаная фляга. Конечно, спускаться в долину было запрещено, поэтому он должен был проделать это тайно.

Кантор приподнялся и прислушался. Все спали, кроме дежурившего Дика Стоуна, отошедшего в ту минуту к лошадям. Подушкой слуге муз служило седло, а фляга находилась в седельной сумке. Кантор осторожно вытащил ее и тихо пополз. Действовал он из двух побуждений: хотел помочь Фрэнку и надеялся хоть один-единственный раз оказаться настоящим «героем Запада». Сама лишь мысль о том, что он добудет воду под носом у врага, наполняла его смелостью и гордостью. Каково будет удивление, когда он удачно вернется! Если только принять необходимые меры предосторожности, все должно пройти нормально.

Он полз и полз, пока не решил, что Дик Стоун уже не может ни видеть, ни слышать его. Кантор поднялся и ощупью пошел дальше. Вскоре он оказался у спуска в долину. Трудности начинались только теперь. Повернувшись, он стал медленно соскальзывать по склону, цепляясь за землю всеми четырьмя конечностями и осторожно ощупывая ногами стену. Только поставив на твердое одну ногу, он вытягивал другую. Острые камни и колючки расцарапали ему руки, но кантор эмеритус этого не замечал. Чем ниже он спускался, тем сильнее становилось его желание довести до конца свое начинание. Временами он терял почву под ногами и пролетал сразу на пару метров вниз. Спуск получался шумным, но кантор в радостном возбуждении не слышал ни треска ломающихся ветвей, ни стука сталкиваемых им камней.

Он уже заметил свет лагерных костров, полагая, что выиграл свою партию и торопился еще быстрее приблизиться к кострам. Он не заметил, как там насторожились, а пятеро или шестеро индейцев вскочили и вышли навстречу. Остановившись, они затаились и стали ждать. Кантор дышал настолько громко, что нихора теперь уже отчетливо слышали его.

— Уфф! — прошептал один из них. — Это не зверь, а человек! Надо его схватить!

Кантор подбирался все ближе. Индейцы нагнулись, чтобы лучше рассмотреть спускавшегося человека в отблеске костров. Убедившись что он один, нихора вытянули в ожидании руки. Как только сильные и цепкие руки схватили его под мышками, кантор настолько испугался, что просто онемел. Ему крикнули несколько слов, но он их вообще не слышал. Гораздо лучше он понял язык ножа, приставленного к его груди. Ему даже не пришло в голову защищаться.