Патриция МакКиллип - Арфист на ветру

• Название: Арфист на ветру
• Автор: Патриция МакКиллип
• Жанр: Фэнтези

…Давным-давно из этого мира ушли волшебники, но их мудрость осталась жить, скрытая в загадках, передаваемых из поколения в поколение. Одним из величайших мастеров раскрывать смысл этих загадок стал Моргон, владетель крошечного княжества Хед. Но древние силы Зла берегут свои тайны. Они хотят остановить Моргана, и смерть, меняя обличья и маски, следует за ним по пятам. И тогда князь Хеда отправляется в дальний путь к берегам враждебных королевств. Только там, у загадочного обитателя горы Эрленстар, он сможет узнать разгадку главной тайны – трех звезд, осеняющих чело Моргана с момента его рождения.

---

– Я сказал... Я сказал Рэдерле, что если вернусь с севера, чтобы сыграть с тобой в загадки, то проиграю.

– Нет. Ты добился от меня правды в Херуне. Там я тебе проиграл. Я мог вынести от тебя все, кроме твоей нежности.

Рука Высшего погладила волосы Моргона, затем опустилась и опять крепко обхватила его за плечи.

– Ты и Моргол не позволили моему сердцу окаменеть. Я был вынужден оборотить все, что когда-либо ей говорил, в ложь. А ты снова сделал это правдой. Настолько великодушен ты был с тем, кого ненавидел.

– Все, чего я желал, даже когда сильнее всего ненавидел тебя, – это любого, убогого, нехитрого случайного повода тебя любить. Но ты лишь подбрасывал мне загадки... Когда я думал, что Гистеслухлом тебя убил, я скорбел, не зная сам почему. Когда я жил среди пустошей севера и моя арфа пела с ветрами, а усталость не давала даже думать, кто, как не ты, вызвал меня оттуда?.. Ты дал мне то, ради чего стоит жить.

Он поднял голову и увидел в глазах Высшего усталость, подобную его собственной, и безмерное, невероятное терпение, которое позволило ему так долго прожить одиноким и безымянным, преследуемым его сородичами в мире людей. Голова Моргона вновь склонилась к его плечу.

– Даже я пытался тебя убить.

Пальцы арфиста коснулись его лица, откинули волосы с глаз.

– Ты весьма успешно отводил от меня подозрения наших врагов. Но, Моргон, если бы ты не остановился в тот день в Ануйне, не знаю, что бы я сделал. Если бы я применил свою мощь для того, чтобы тебя остановить, ни один из нас после этого бы долго не прожил. Если бы я позволил тебе убить меня из отчаяния, поскольку мы завели друг друга в безнадежный тупик, мощь, которая перешла бы к тебе, могла бы сокрушить тебя самого. Вот я и задал тебе загадку, надеясь, что ты займешься ею, а меня, хоть на время, оставишь.

– Ты достаточно хорошо меня знал, – прошептал Моргон.

– Куда там... Ты постоянно меня изумлял. Я ведь стар, точно камни на этой равнине. Великие города Властелинов Земли были разрушены войной, в которой не уцелел бы ни один человек. А началось все это достаточно невинно. Мы обладали невероятной мощью и при этом не понимали ее истинного смысла и предназначения. Вот почему, хотя ты меня за это и ненавидел, я хотел, чтобы ты понял Гистеслухлома и узнал, как он себя погубил. Мы когда-то очень мирно жили в этих великих городах. Они были открыты всякому изменению ветра. Наши лица менялись вместе с временами года; мы черпали знание из всего: от молчания Задворок Мира до жгучего холода северных пустошей. Мы не задумывались, пока не стало слишком поздно, что мощь, заключенная в каждом камне, в каждом движении воды, равно связана как с существованием, так и с разрушением.

Высший замолчал, больше не видя Моргона, а проникаясь лишь горечью своих слов.

– Женщина, которую ты называешь Эриэл, была первой из нас, кто начал собирать мощь. А я был первым, кто увидел, чем эта мощь способна обернуться. Увидел ту двойственность, которая ставит предел в чародействе и которая вызвала к жизни Искусство Загадки. Я сделал свой выбор и стал связывать все земное его собственными законами, ничему не позволяя нарушить эти законы. Но мне пришлось бороться за сохранение землезакона, и тогда мы узнали, что такое война. Обитаемый Мир, каким ты его сейчас видишь, и двух дней не просуществовал бы, обрушься на него нечто подобнее. Мы стирали с лица земли наши города, мы уничтожали друг друга. Мы сгубили наших детей, черная мощь была даже у них. Я тогда уже научился повелевать ветрами, и это было единственным, что меня спасло. Я оказался способен сковать мощь последних из Властелинов Земли, так что они могли мало что задействовать, помимо того, с чем родились. Я смахнул их в море, и тогда земля качала медленно исцеляться. После этого я похоронил наших детей. В конце концов Властелины Земли вырвались обратно на сушу, но они не могли разорвать мою узду. И не могли найти меня, поскольку ветра укрывали меня всегда и везде... Но я очень стар и не могу больше их сдерживать. Оли это знают. Я был стар, даже когда стал волшебником по имени Ирт и получил возможность создать арфу и меч, которые пригодились бы моему наследнику. Гистеслухлом узнал о Звездоносце от мертвых Исига, и стало еще одним врагом больше – врагом, подстегиваемым соблазном невероятной власти. Он считал, что если приберет к рукам Звездоносца, то сможет воспользоваться всей мощью, которую Звездоносец унаследует, и тогда он сделается Высшим больше, чем просто по названию. Это сокрушило бы его, но я не потрудился что-либо ему объяснять. Когда я понял, что он тебя ждет, я принялся за ним следить – в Лунголде, а затем – на горе Эрленстар. Я принял обличье арфиста, который погиб во время разрушения, и поступил к нему на службу. Я не хотел, чтобы тебе был причинен какой-либо вред без моего ведома. Когда я наконец встретил тебя, сидящего на причале в Толе, ведать не ведающего о своем жребии, довольного тем, что ты правишь Хедом – с арфой в руках, на которой ты и играть-то не умел, с короной королей Аума под кроватью, – я понял: последнее, чего я ожидал после всех этих бессчетных столетий одиночества, – это явление того, кого я мог бы любить...

Высший снова умолк, и Моргону сквозь слезы виделось вместо его лица нечто бледное и серебристое.

– Хед, – продолжил арфист. – Неудивительно, что этот остров породил Звездоносца, щедрого на любовь князя Хедского, правителя невежественных упрямых земледельцев, которые не верят ни во что, кроме Высшего...

– Едва ли я теперь нечто большее... Я невежествен и твердолоб. Или я не погубил нас обоих, явившись сюда, чтобы найти тебя?

– Нет. Как раз в этом месте никто и не предполагает нас застать. Но у нас очень мало времени. Ты пересек Имрис, не коснувшись землезакона.

Моргон уронил руки.

– Я не осмелился, – тихо сказал он. – Я не мог думать ни о чем, кроме тебя. Мне нужно было найти тебя, прежде чем Властелины Земли найдут меня.

– Я знаю. Я покинул тебя в смертельной опасности, но ты нашел меня, а я удерживаю землезакон Имриса. Он тебе понадобится. Имрис – вместилище великой мощи. Я хочу, чтобы ты взял знание о нем из моего разума. Не беспокойся, – добавил он, увидев, как меняется лицо Моргона. – Я дам тебе только это знание, в нем нет ничего такого, чего бы ты не смог вынести. Садись.

Моргон медленно скользнул обратно на камни. Снова зачастил дождь, и ветер забрасывал его через окна, но дождь этот уже не был холодным. Лицо арфиста преображалось; утомление и тревога растворились в нерушимом покое, с каким он обозревал все свои владения.

Моргон смотрел на него, жадно черпая этот покой, пока его не объяло безмолвие и он не ощутил прикосновения Высшего к своему сердцу. Он вновь услышал глубокий приглушенный голос – с ним говорил сокол.

– Имрис... Я родился здесь, на Равнине Ветров. Прислушайся к ее мощи сквозь дождь, сквозь возгласы мертвых. Эта земля подобна тебе, она полна страсти и щедра на любовь. Тихо. Слушай...

Он затих. Затих настолько, что услышал, как сгибается под тяжестью дождя трава, и различил древние имена, которые произносились здесь с незапамятных времен. А затем и сам стал травой.

Он медленно черпал мудрость Имриса, в ударах его сердца отдавалась долгая, кровопролитная история, тело его уподобилось зеленым полям, пустынному побережью, загадочным дремучим лесам. Он чувствовал себя древним, словно первый камень, вырубленный из горы Эрленстар и положенный на землю, – и знал куда больше, чем когда-либо желал бы знать об опустошениях, которые недавняя война вызвала в Руне. Он постиг великую непочатую мощь Имриса, от которой шарахнулся, как будто перед ним обозначились гора или море, которых разум его просто не мог бы объять. Но здесь таились и крупицы покоя – неподвижное сокровенное озеро, загадочные камни, которые некогда были принуждены говорить, леса, населенные благородными черными зверями, столь робкими, что они умирали от взгляда человека, обширные дубравы у западных границ, деревья, помнящие приход в Имрис первых людей. Это он оценил высоко. Высший передал не больше чем сознание Имриса; страшившая его сила по-прежнему была связана – он понял это, когда снова встретился глазами с соколиным взглядом.

Вставал рассвет неведомого дня, и рядом вдруг оказалась Рэдерле.

– Как ты сюда попала?! – изумленно спросил он.

– Прилетела.

Предельно простой ответ и вроде бы лишенный всякого смысла. Но только в первый миг.

– Я тоже...

– Ты взбирался по лестнице. Я долетела до вершины.

Его лицо выглядело столь ошеломленным, что Рэдерле улыбнулась:

– Моргон, Высший позволил мне прийти. А не то я, каркая, носилась бы вокруг башни всю ночь.

Он хмыкнул и сплел ее пальцы со своими. Улыбка девушки быстро угасла, и в глазах ее осталась лишь тревога. Высший стоял возле одного из окон. На иссиня-черном камне сиял ободок первого света; лицо арфиста словно парило в небе, он выглядел осунувшимся, изнуренным, бесцветным. Но глаза его по-прежнему сияли и были полны огня, они были таинственны, как у Ирта. Долгое время Моргон смотрел на него не двигаясь, все еще погруженный в его покой, – смотрел до тех пор, пока ему не почудилось, будто неизменное и привычное лицо сливается с бледным серебром утра.