Тереза Медейрос - Шипы и розы (Шепот роз)

• Название: Шипы и розы (Шепот роз)
• Автор: Тереза Медейрос
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000

Чтобы положить конец вражде между кланами, мудрый Камерон выдает свою прелестную дочь Сабрину за отважного воина Моргана Макдоннела. Встреченная враждебно обитателями замка, Сабрина вскоре покоряет их сердца и в первую очередь упрямое сердце своего мужа. Но те, кто жаждет войны, стремятся разлучить влюбленных. Заговор следует за заговором, кровь взывает к крови. Но и в разлуке Сабрина и Морган готовы на все ради своей любви.

---

Сабрина попыталась превозмочь боль и выплыть из крепких объятий небытия. Напрягая всю силу воли, выбралась на поверхность, приоткрыла глаза и сразу зажмурилась от яркого пламени в камине, просвечивавшего сквозь завесу белокурых волос Моргана. После долгого времени, проведенного в кромешной тьме беспамятства, огонь казался долгожданным маяком, который обещал спасение. Больная подняла дрожащую руку, чтобы дотронуться до возлюбленного. На душе стало тепло и радостно. Значит, ей-таки удалось разыскать мужа и все ему рассказать! Морган жив и здоров! На глаза навернулись слезы, и Сабрина зашевелила губами в попытке поделиться с Морганом своим счастьем.

— Доктор! Идите сюда! Она опять мечется, — послышался командный окрик Моргана.

В стороне кто-то заворочался, будто очнулся от спячки большой зверь, и возле кровати появилось новое лицо. Сабрина хотела кричать, протестовать, но в пересохшее горло уже вливалась жуткая дурманящая жидкость. Она успела издать жалобный стон перед тем, как снова потеряла сознание. Ей так и не удалось объяснить, что лучше чувствовать боль, чем ничего не чувствовать.

Два дня спустя Сабрина открыла глаза, немало подивившись тому, с какой легкостью это далось, но на всякий случай прищурилась, чтобы не ослепнуть от непривычно яркого блеска. На одеяле горел тонкий солнечный луч, значит, сейчас вторая половина дня. На фоне окна вырисовывались силуэты двух мужчин, их растрепанные прически были окружены ореолами света.

Слух ее еще только привыкал заново к миру звуков, и вначале больная не могла различить голосов, но постепенно разобралась и узнала родной голос отца, говорившего с певучим акцентом шотландских горцев. Второй, немного скрипучий голос ассоциировался с ушибами и ссадинами детства и мятными пилюлями, которыми пичкали тогда пухлую девчонку. Сабрина нахмурилась, пытаясь понять, что делает в ее спальне доктор Монтджой. Ведь, кажется, она ничем не болела, даже насморка не было в последнее время.

Она так далеко унеслась мыслями в детство, что удивилась, заметив, как постарел батюшка. Возле выразительных губ залегли глубокие морщинки, седина, прежде затрагивавшая только виски, теперь посеребрила всю голову. Сабрину охватила жалость, которую тут же сменила радость при мысли о том, что потерпел крах коварный заговор Ив.

— Папа? — попыталась позвать отца Сабрина, но отказался повиноваться язык, слишком долго бывший без употребления. Из горла не вырвалось ни звука.

— Мы ждали достаточно долго, — Дугал устало потер затылок, — пора его оповестить.

— Может, вы это сделаете? Будьте добры. — Доктор Монтджой искоса глянул в сторону двери. — У меня сложилось впечатление, что он ко мне не питает большой любви. Если ему, не дай Бог, взбредет в голову, что я в какой-то мере виновен… — Доктор не закончил фразы, но по его тону можно было понять, что он не ожидает в этом случае ничего хорошего.

— Значит, надежды нет? Никакой?

— Ее ноги… — врач грустно покачал головой.

При этих словах холодный озноб прошиб Сабрину. Она больше не слушала продолжения разговора, ее внимание было приковано к ногам, где ощущалась тупая ноющая боль. Насколько ей было известно, если ноги переломаны и их нельзя уберечь, существовал только один способ спасти пациента — ампутация. Но ведь она ощущает боль в ногах! Правда, рассказывали, что тяжело раненные на поле боя и после ампутации жаловались на то, что у них болят или просто чешутся ноги.

Судорожно сглотнув, Сабрина нерешительно приподняла край одеяла. С облегчением вздохнув, убедилась, что ноги на месте, только на них наложены шины. Больная радостно улыбнулась.

Тем временем доктор Монтджой продолжал:

— …Выступ остановил ее падение в пропасть, но лошадь всей своей тяжестью размозжила бедняжке ступни. Поскольку ее муж не разрешает мне ампутацию…

«Спасибо тебе, Морган, — прошептала про себя Сабрина. — Благодарю тебя, Господи!»

— …В настоящее время весьма уважаемые врачи в Лондоне применяют в таких случаях шины, но пока неизвестно, дают ли они какой-нибудь эффект. По моему мнению, девушка выздоровеет, но, боюсь, никогда больше не сможет ходить.

Улыбка на лице Сабрины увяла.

В этот момент мужчины отвернулись от окна и направились к больной. У нее не было сил что-то наспех придумать и встретить их достойно, и Сабрина сделала единственное, ей доступное, — притворилась спящей, дабы выиграть время и хорошенько поразмыслить над своим новым положением.

Она осталась неподвижной и в тот момент, когда в спальню вихрем ворвался Морган, пролетел мимо кровати и принялся метаться по комнате, как тигр в клетке.

— Разве ей не пора прийти в сознание, доктор? Ведь вы перестали давать ей опий три дня назад, черт возьми!

Сабрина отважилась чуть приоткрыть один глаз. Полы накидки за широкими плечами развевались, будто на ветру. Морган принес в спальню, превратившуюся в душную больничную палату, запах можжевельника и свежего морозного воздуха. Глядя на пышущего здоровьем белокурого великана, Сабрине стало невыносимо жаль себя.

Обменявшись тревожным взглядом с Дугалом, доктор покачал головой.

— У меня, сынок, было немало больных со сходным диагнозом. Организм как бы впадает в спячку, дабы приберечь энергию, необходимую для выздоровления. Сабрина придет в себя, когда организм будет к этому готов.

Сабрина опустила веки, заметив приближение мужа. Она будто всей кожей ощущала исходившую от него подозрительность.

— Странно… — задумчиво пробормотал Морган, и Сабрина услышала шелест перелистываемых страниц. — Я мог бы поспорить, что эта книга лежала сегодня утром в ногах кровати.

Руки Моргана придавили подушку с двух сторон, он склонился над женой, внимательно изучая ее лицо. Сабрина боялась не то что пошевелиться, но и вздохнуть. Кончики волос Моргана защекотали нос, у нее возникло непреодолимое желание чихнуть.

Положение спас отец.

— Сюда с утра заходила Энид, — сказал он спокойным и уверенным тоном, исключающим возражения, — наверное, она брала книгу, чтобы почитать Сабрине.

Морган фыркнул.

— Ну конечно. Или Пагсли от нечего делать решил немного почитать.

По-прежнему недоверчиво качая головой, он ушел. Когда за ним закрылась дверь, в комнате стало пусто и неуютно. За ним последовали доктор Монтджой, бормочущий какие-то слова утешения, и батюшка, хранивший загадочное молчание.

Как только за ними закрылась дверь, Сабрина приподняла голову над подушкой, скрестила руки на груди и уставилась на свои ноги. Ненавистные и бесполезные придатки!

Что теперь делать? На нее обрушился звучащий приговором голос Моргана: «Макдоннеллы не терпят проявлений слабости. Они не терпят увечных и калек».

Ранее Сабрина подслушала разговор Алекса с отцом, из которого следовало, что Ив трусливо сбежала. Однако приходилось признать, что победа осталась за злобной горянкой. Жаль, она не осталась порадоваться своему успеху. Ей бы наверняка пришлась по душе мрачная ирония судьбы. Вспомнилось, как Фергюс презрительно обронил: «Да я бы скорее переспал с хромой Ив, чем лег в одну постель с девкой из рода Камеронов». «Теперь я не только Камерон, но и калека безногая», — подумала Сабрина. Она схватила книгу и швырнула в дальнюю стену.

Теперь пускай Морган попытается догадаться, как книга оказалась на полу с растрепанными страницами. В ногах пульсировала тупая боль, и от этого становилось чуть легче на душе, но не намного, потому что моральные страдания были значительно острее физических.

За последние два дня у нее было много времени для размышления. Даже слишком много. Сабрина пришла к выводу, что отныне будет лишь тяжким бременем для мужа. Ему нужна здоровая жена на двух крепких ногах, способная помочь в решении многочисленных проблем клана. Способная родить Моргану наследника. Сабрина непроизвольно провела ладонью по животу, словно лелея единственную надежду, которая у нее еще оставалась.

Если Морган будет настаивать на том, что Сабрина Камерон даже в ее нынешнем состоянии остается его законной женой, он рискует потерять уважение своих соплеменников. Она смогла вынести враждебность Макдоннеллов, которую они питали к ней как представительнице чуждого клана, но, если ее начнут жалеть, она этого не переживет. Но самое страшное — увидеть жалость в глазах Моргана, а это неизбежно будет случаться каждый раз, когда он будет смотреть или дотрагиваться до нее. Он станет испытывать к ней то же чувство, которое возникает при виде воробья со сломанным крылом или ребенка, разбившего колено при падении. Сабрина сжала кулаки. Самолюбие и гордость присущи не только Макдоннеллам.

Больная закрыла глаза. На нее нахлынула память о последней ночи, проведенной с мужем в этой кровати, которая с тех пор стала ее тюрьмой. Тогда горели свечи, поскольку Морган всегда настаивал на том, что предаваться любви можно только при свете. Перед мысленным взором встал образ белокурого великана, самозабвенно, без остатка отдававшегося акту любви, и стало горько на душе. Сабрина приняла решение и открыла глаза. Когда в комнату вернулись Дугал и доктор, они увидели больную сидящей в постели, подушка за спиной, руки сложены на коленях.