Патриция Мэтьюз - Мстительное сердце

• Название: Мстительное сердце
• Автор: Патриция Мэтьюз
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-04128-0

Малкольм Вернер привык с легкостью покорять женщин и бросать их, как надоевшие игрушки. А потому яростное сопротивление Ханны Маккембридж, бедной служанки, привело его в бешенство. Но вслед за этим появился охотничий азарт, а потом молодой плантатор понял, что буквально одержим страстью и готов на все, чтобы златокудрая красавица отдалась ему душой и телом – даже если ради этого он должен будет назвать ее своей женой…

---

Люди стали расходиться, и Квинт направился домой. В голове у него стучало, сердце бешено колотилось. Ему страшно хотелось глотнуть хоть каплю спиртного. Было очень неосмотрительно напиться вчера перед сном, и теперь он никак не мог вспомнить, осталось ли у него что-нибудь выпить.

Он, как безумный, шарил повсюду в поисках спиртного и все-таки нашел кувшин, на дне которого оставалось немного сидра. Квинт жадно выпил сидр, кислый, точно уксус. Желудок его взбунтовался, и с минуту Квинту казалось, что сейчас его вырвет.

Добравшись до спальни, он рухнул на кровать. Мало-помалу сидр начал действовать, и Квинту немного полегчало, к нему вернулась способность мыслить.

Он ведь не собирался убивать эту глупую бабу, не собирался! Это действительно был несчастный случай.

В тот вечер, узнав от Стрича, что Ханна сбежала, он пришел домой и заставил Мэри встать с постели.

– Твоя глупая девка дала деру!

Мэри долго терла глаза, пытаясь проснуться, и наконец выказала тревогу:

– Ханна? Ханна сбежала?

– Ханна! Да, Ханна! – передразнил ее Квинт. – Ведь так зовут твое отродье, а? В хорошенькое же положение она меня поставила, дав стрекача…

– Поставила тебя? – простонала Мэри. – Неужели ты совсем не беспокоишься за нее? Ее могут поймать и убить дикари!

– Что за чушь ты несешь? Краснокожих в нашей округе нет уже давным-давно. Сквайр Стрич подумал, что мы, может быть, знаем, где она. Чем больше я размышляю об этом, тем больше убеждаюсь, что он прав. Так где она? Где эта неблагодарная тварь?

Теперь Мэри плакала, и по лицу ее струились слезы.

– Я не знаю!

– Врешь, женщина! Это твое отродье. Ты с самого начала была против того, чтобы она пошла работать по договору. Говори, где ты ее прячешь? – И он ударил жену по лицу.

От удара Мэри покачнулась, но поскольку она стояла между Квинтом и дверью, ей удалось выбежать в соседнюю комнату. Квинт бросился за ней.

Длинные распущенные волосы Мэри Квинт развевались у нее за спиной. Квинт прыгнул и ухватился за них. Мэри остановилась, словно строптивая лошадь, когда натягивают поводья. Квинт повернул ее лицом к себе и занес кулак. Мэри вскрикнула.

– Кончай вопить и говори, где эта сука, или я тебе так задам, что ты обревешься! Изобью до смерти!

– Я не знаю, Сайлас. Клянусь, не знаю!

– Врешь, женщина. Уверен, что врешь.

Тогда-то он и ударил ее, не задумываясь, кулаком прямо в подбородок. Она перелетела через всю комнату, голова ее ударилась об стену с глухим звуком, и Мэри рухнула на пол.

– Женщина!

Мэри не шевелилась. Квинт постоял, потом сделал несколько шагов и дотронулся до нее носком башмака. Она по-прежнему не двигалась. Квинт стал на колени, оттащил ее от стены. Голова Мэри бессильно болталась. Квинт пощупал пульс. Пульса не было.

Его охватил панический страх. Он поднялся и попятился. Затем повернулся, чтобы убежать из этой комнаты, из этого дома, но, выйдя за дверь, остановился. Если он попытается скрыться, оставив ее в таком виде, он обречен. К нему отчасти вернулась способность соображать, и его изворотливый ум принялся обдумывать положение.

Квинт вернулся в комнату, поставил Мэри на ноги и выволок из дома на ступеньки черного хода. Там он положил ее – голова на ступеньках, тело на земле.

Потом побежал в соседний дом будить соседей.

С властями никаких осложнений не было. Рассказ Квинта о том, что Мэри в темноте оступилась на лестнице по дороге в отхожее место, был принят за чистую монету. В этой части города люди умирали от болезней или несчастных случаев каждый день. Никому и в голову не пришло расспрашивать, что да как…

Теперь, лежа на кровати, Квинт плакал. Не о своей покойной жене – она ведь давно пережила тот возраст, когда от нее была какая-то польза. Последнее время она с трудом находила работу в богатых домах и приносила очень мало денег. Единственное, что у нее оставалось ценного, – эта сучка Ханна, а с тех пор как он отдал ее в работницы Стричу, Мэри хныкала с утра до ночи.

Нет, Квинт плакал от жалости к себе.

Откуда он будет теперь брать деньги на еду и выпивку?

Недели, прошедшие со дня смерти Мэри, были трудными. Эймос Стрич отказался отпускать ему в долг и даже запретил показываться в «Чаше и роге». Что еще хуже, Стрич отказался объяснить, почему Ханна все еще в «Малверне». Когда Сайлас узнал, где она, он понял, что Стрич продал девчонку Малкольму Вернеру. Если так, то и ему, Квинту, должно что-то перепасть. Стрич же твердо отказался обсуждать это и, заорав, выгнал Квинта из кабака.

«Так что же мне делать?» – думал Квинт.

Работы ему не найти. Жители Уильямсберга уже не верили, что он может добросовестно проработать целый день. Никто его не жалел, никто не верил его жалобам на то, что спина у него в ужасном состоянии.

А Ханна… неужели кто-нибудь поверит ее обвинениям?

Покачав головой, Квинт сел на кровати; внезапно настроение у него улучшилось. Кто же поверит обвинениям девушки, работающей по договору, если ее даже не было дома, когда произошел несчастный случай? Даже если в настоящее время она проживает в таком прекрасном поместье.

Тут-то и зарыта собака. Раз Ханна живет там, у нее не может не быть доступа хоть к каким-то деньгам. Когда немного утихнут ее горе и гнев, она, конечно же, отнесется к его мольбам благосклоннее. Конечно же, она не позволит умереть с голоду своему бедному старому отчиму!

И, вытянувшись на кровати, Квинт принялся составлять хитроумные планы, как выудить у Ханны денежки.

Глава 8

– Жил-был на Юге человек, которого звать Великий Джон-Победитель, – рассказывала Бесс. – Это быть, как вы говорить, реальный человек. Он быть раб на одной из ихних плохих плантаций. Белые в тех краях быть такие злые, что их даже змеи не кусать. Они кусать только ниггеров. Белые в тех краях быть такие злые, что убивать ниггера на спор – упасть его тело вперед или назад. Если упасть не туда, куда надо, они идти и бить старую мать мертвого ниггера…

Продолжая свой рассказ, Бесс украдкой посмотрела на Ханну. Перед Бесс полукругом расположились все дети, жившие в поместье, и еще слишком маленькие, чтобы работать на плантации. Сама Бесс сидела на ступеньках кухни. Ханна, увлеченная рассказом не меньше, чем дети, сидела, обняв за шею Дикки.

Бесс порадовалась. С тех пор как девушка съездила в Уильямсберг и узнала, что мать ее умерла и похоронена, а ей об этом ничего не сообщили, – с тех пор Ханна хандрила и могла расплакаться в любой миг.

По мнению Бесс, смерть матери была благом для Ханны. Скорее всего тайна негритянского происхождения Ханны умерла вместе с ее матерью – теперь никто не проведает, что в девушке течет кровь чернокожих. Конечно, это ничтожество, эта белая шваль Сайлас Квинт ничего об этом не знал, иначе ни за что не женился бы на матери Ханны.

Поняв по недоумевающим взглядам своих слушателей, что она молчит, Бесс откашлялась.

Один из детей спросил:

– А почему его звать Великий Джон, Бесс?

– Потому что, детка, как я уже говорить, этот человек и вправду жил на свете. Иногда в рассказах его называть большим человеком, самым большим в округе. Те, кто видеть его, иногда говорить, что Джон не больше обычного мужчины. Но все равно – он быть очень высокий. Я очень хорошо помнить одну историю, которую рассказывать о Великом Джоне, – продолжала Бесс. – Вроде бы хозяин плантации, где Великий Джон быть раб, он был азартный человек, и он всегда втягивать Великий Джон в такие дела, где мог заключить на него пари. А Джон всегда выигрывать для старого маста, но делать все по-своему. Ну вот, однажды старый маста говорить с другим белым человеком, и они похваляться рабами. Тот, другой белый человек говорить: «У меня есть такой ниггер, он может побить всякого ниггера!» А хозяин Джона говорить: «Моего Джона не побить. Ставить пятьдесят фунтов за него против вашего».

Ну вот, тот, другой белый, он соглашаться, и они решить, что бой быть в субботу после полудня в городке, через месяц ровно. В тот день люди приходить и приходить отовсюду, прямо как на ярмарку. Даже губернатор, его хозяйка, его дочка – все приходить. И много-много крупных сделок заключать в тот день.

Хозяин той, другой плантации привозить своего ниггера рано, часа за два до начала боя. Люди рассказывать, что это быть очень большой ниггер! Такой большой, что ночью ему нужно пригибаться, а то удариться головой об звезды. Полдюжины белых леди только увидеть его – и сразу падать замертво. Когда хозяин Джона видеть этот ниггер, он понимать, что проиграть свои пари. Этого ниггера никто не осилить!

А Джон, он не показываться, пока до начала боя не оставаться несколько минут.

И этот, другой ниггер быть совсем голый и готов к бою, а Джон выходить разодетый, будто он король всех колоний. На нем быть черные сапоги, ярко-красные штаны, белая рубаха с кружевным воротником и чудная шляпа, а в руках – трость с золотым набалдашником. Он насвистывать и улыбаться, прикасаться пальцами к шляпе и тянуть время.