Ирина Надеждина - Горький мед, сладкий яд

• Название: Горький мед, сладкий яд
• Автор: Ирина Надеждина
• Издательство: АСТ, Фолио
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011832-5, 966-03-1592-9

…Ника была просто девчонкой. Просто – влюбленной девчонкой, счастливой уже тем, что мужчина, которого она любит, платит ей взаимностью.

Но – как же трудно быть рядом с «крутым бизнесменом», который, однажды уже пережив страшную трагедию, теперь пытается контролировать каждый шаг Ники!

Жить в «золотой клетке»? Или – бежать? Но как бежать от себя? Как бежать от того, кто стал для тебя смыслом жизни? От того, без которого ты не можешь не просто быть счастливой, но – существовать?..

---

– Так, ну если кто-нибудь после этого скажет, что мы с тобой по-разному думаем, то мы имеем полное право бросить в него камень. Я то же самое думал с утра.

– Значит, так тому и быть.

– Я сегодня скажу маме, что если ты так же будешь вставать и завтра, то пусть она приедет, и вы хоть в окно друг другу помашете рукой.

– Я буду очень рада.

– Очень больно вставать?

– Терпимо. Я думала, что будет хуже. Сегодня Валерий дренаж убрал. Хотела заглянуть, пока делали перевязку, на что это все похоже, но ничего не вышло.

– Ну, ты, котенок, такое придумала! Потом увидишь, когда зарастет. Нечего заглядывать туда, куда не нужно.

– Влад, – Ника перестала улыбаться и стала сосредоточенной, – ты в последние дни ничего не говоришь про Асю. Как она?

Владислав отвернулся и посмотрел в темноту за окном. Повисла пауза. Наконец он повернулся, глаза его приобрели стальной оттенок.

– Нет больше Аси, – тихо ответил он. – Она умерла три дня назад. В тот день, когда с тобой все случилось.

– А ребенок? – у Ники на глаза навернулись слезы и задрожали губы.

– И ребенок. Сегодня их похоронили, – он обнял Нику, спрятал лицо в ее волосах. – Не плачь, маленькая моя. Их уже не вернешь… Жить – живым. Подумай о наших детях…

Глава 95

Открывалась Асина выставка. У ее портрета с траурной лентой в углу стояла корзина темных роз, обвязанных черной лентой. На открытие собралось довольно много народа. Владислав приехал вместе с Никой и своими друзьями. Рядом с ними стояли сотрудники музея, Асина подруга с каким-то парнем. Пока директор музея, а за ним Всеволод Иосифович говорили вступительное слово, было довольно тихо. Ленточку на этой выставке никто не разрезал. Директор попросил почтить память Аси. Все затихли, и в этой тишине полилась песня. Очень приятный, негромкий мужской голос пел под гитару:

«Милый друг, ушедший дальше, чем за море, Вот тебе роза. Протянись на миг. Милый друг, унесший самое главное, Самое главное из сокровищ моих земных…»

Стоявшая неподалеку от Владислава женщина невольно вздрогнула и почему-то обернулась в его сторону. Ника вытерла непрошеную слезу.

После слов, которые голос поющего почти прошептал:

«Помолись за меня в райской гавани, Чтобы не было мне других маяков…», музыка будто бы оборвалась и снова наступила гнетущая тишина.

Через несколько минут все рассматривали картины, тихо переговариваясь. Неожиданно Владислав услышал позади себя разговор двух женщин.

– На кого-то этот блондин очень похож, тебе не кажется? – спросила одна.

– Кажется, – ответила вторая. – Помнишь, висит картина Донцовой, где врачи? Вот на врачей этих он и похож.

– Я вообще слышала треп, что это он и есть. Когда он приезжал к Всеволоду Иосифовичу и сказал, что Колчева умерла, Агния Петровна слышала, как они разговаривали, стоя у картины.

– Интересный мужчина.

– Интересный. И повадки интересные. Откуда это у нашей покойницы Асеньки такие друзья завелись? Ты посмотри – один другого круче. А она была – воробышек неприметненький.

– Может, через жен? Я поняла так, что эта девушка, с которой блондин под руку, его жена. Она вроде бы журналистка, статью про Асю писала.

– А от кого Ася беременная была?

– Говорила же, что москвич у нее какой-то был.

– Я от своей знакомой слышала – она работает в областной больнице, в роддоме, что Асенька наша там лежала не как зря: вел главврач, передачи привозились умереть – не встать, телевизор, телефон сотовый, все блага жизни. И один раз к ней приезжал, как раз перед тем как она умерла, какой-то крутой.

– В конце концов, какая теперь разница?

– Просто интересно. А этот красавец выставку полностью проспонсировал.

Владислав повернулся и посмотрел в сторону говорящих. Одна из них была та женщина, которая оглядывалась на него, вторая – из реставрационной мастерской…

Глава 96

Даниил Александрович сидел с Владиславом у камина. За окнами тихо шелестел дождь, в камине уютно потрескивали дрова. Мужчины курили и пили кофе. В гостиной слышались голоса Алика, Кати и приехавших к ним каких-то друзей.

– Как Неля, приходит в себя понемногу? – спросил Владислав.

– Да, уже лучше. Все-таки тетка была последним человеком, кроме племянника, кто у нее остался.

– Я заеду. Просто я закрутился в последние дни.

– Заезжай. А что Ника сегодня такая грустная?

– Я же тебе говорил, что у нее получилось. Я тогда Валеру попросил ничего ей не говорить. Решил, что скажу сам. Только сразу не хотелось ей такой удар наносить. Думал, пройдет побольше времени… Она сегодня пошла отметиться у участкового гинеколога – ты же знаешь наши дурные порядки – раз пять приходила акушерка. Я же не думал, что эта коза полезет ее смотреть. Она возьми ей все и выложи, да еще и посоветовала мужу ничего не говорить, а то, мол, перестанет интересоваться как женщиной и загуляет. Ника ей ответила, что у нас все нормально и с ощущениями тоже, а она ее чуть ли не на смех подняла. Ника приехала как с креста снятая. Пришлось добрых полчаса уговаривать, что чувствую я то же, что и обычно. Она ведь, оказывается, тоже. Если б ей этого не сказали, всю жизнь жила бы в тихом неведении.

– Так я не пойму, какие теперь проблемы?

– На меня обиделась. Сначала долго не верила, что я не вру, а потом, почему сразу не сказал всего. Опять же, долго объяснял, что только для ее же блага, чтобы она не впадала в комплексы. У меня есть очень большое желание поехать завтра к этой мадам и высказать все, что я о ней думаю. Ника сказала, что не стоит.

– Может, и правда, не стоит.

– Может, – согласился Владислав. – Только ты же знаешь, я готов порвать любого, кто тронет кого-нибудь из моих близких. Я панически боюсь, что у Ники снова начнется депрессия. Ты уже видел однажды, чем это чревато.

– Ничего, все утрясется, – успокоил его дядя. – Ника успокоится, и думать забудете про всяких любителей наплевать в душу. Кстати, полдевятого, мне пора.

– А мне пора идти помогать Нике купать нашу веселую компашку.

Он проводил до двери Даниила Александровича и пошел к Нике. Теперь в комнате напротив своей спальни они сделали детскую. Ника была там. Она доставала полотенца для купания, рубашечки и ползунки. По ее чуть-чуть покрасневшим глазам Владислав понял, что она недавно плакала.

– Дядя уехал? – спросила она.

– Да.

– Неудобно вышло – я даже не попрощалась.

– Он решил, что ты ушла отдыхать, и попросил тебя не тревожить. Алькина банда скоро тоже разбежится.

– Они не мешают. Их даже не слышно.

– Ну что, вы готовы, мадам, нести наших отпрысков принимать ванну? – Владислав улыбнулся.

– Бери Аннушку, я Ромчика возьму, и идем.

– Давай я возьму их обоих, а ты возьмешь полотенца, – Владислав склонился над манежем, где сидели и играли дети. – Идите, сорванцы, к бате, пора попки мыть. Примем ванну, слопаем кашки и спать.

Дети, когда их купали, довольно агукали и смеялись. После ванны, пока Ника их одевала, Владислав принес в детскую две маленькие тарелочки с кашей. Они покормили детей. Ника уложила каждого в свою кроватку, а Владислав спустился вниз.

От Алика и Кати уходили гости. Проводив их, Алик зашел на кухню, где курил Владислав, и тоже закурил.

– Как дела? – спросил он у отца.

– Нормально. А ваши?

– Тоже нормально. Слушай, а кто это напротив так хорошо достраивается? – поинтересовался Алик.

– Алена, ты такое у меня спросишь! – Владислав улыбнулся. – Откуда я могу знать? Хотя достраиваются действительно неплохо. Того и гляди, к концу осени и закончат. Себе такой хотел бы?

– Хотел бы. Больно уж хороший домик и рядом. Слушай, мы с Катей вам еще не мешаем? Может, мы квартирку снимем?

– Сиди пока здесь, не мешаете. А если уж сильно приспичит, тогда и поговорим. Ладно, Алинька, если я тебе уже не нужен и проблем никаких нет, я пойду спать. У меня завтра день заполнен до отказа.

– Конечно. Спокойной ночи.

– Денег вам хватает? Подкинуть еще не надо?

– Пока нет. Я скажу, вдруг что.

Владислав вернулся в спальню. Ника уже уложила детей. В спальне было темно. Она стояла у окна и курила в открытую форточку. Владислав подошел к ней сзади, обнял ее, поцеловал в затылок.

– Как ты? – тихо спросил он у Ники.

– Никак… – она пожала плечами.

– Я люблю тебя, солнышко мое.

Ника промолчала. Так продолжалось несколько томительно долгих минут, потом у нее вздрогнули плечи, она бросила в форточку окурок. Владислав понял, что она плачет. Он повернул ее к себе, прижал к груди и прошептал:

– Ну что ты? Не надо, не плачь…

– Зачем я тебе? – сквозь слезы еле ответила Ника.

– Перестань, умоляю тебя! – он покрыл поцелуями ее лицо. – Ты нужна мне, потому что я тебя люблю. Тебя и только тебя. И всегда буду любить.

– Ты когда-то просил не жалеть тебя. А меня жалеть можно, да? Как кошку…

– Я не пытаюсь жалеть тебя, ты не калека и не мокрый котенок под забором.