Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень со львом

• Название: Дитя Всех святых. Перстень со львом
• Автор: Жан-Франсуа Намьяс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14713-6

Европа, XIV век. Под вой волков в последний час ночи Всех святых в одном из французских замков рождается мальчик. По поверьям, дети, рожденные в этот час, перед самой заутреней, получают благословение Всех святых и живут сто лет… В этот же день, 1 ноября 1337 года, в Париже посланец английского короля объявляет войну Франции. Эта война продлится сто лет и войдет в легенды…

---

— Педро Жестокий хочет в честь своей победы звонить во все бургосские колокола. Только он решил заменить колокольные языки пленниками. Они привяжут нас за ноги и будут бить нашими головами…

Франсуа вздрогнул. Возвращались ужасы Бринье. Это было слишком дико, слишком несправедливо. Неужели он проделал такой долгий путь только для того, чтобы окончить свою жизнь столь ужасным и унизительным способом?

Ему не пришлось долго мучиться этим вопросом. Когда они проезжали каким-то узким ущельем в Сьерра-де-ла-Деманда, на них обрушился град камней. Камни летели с такой силой, что наверняка были пущены из пращи. Франсуа и Бидо получили немалую долю, но, будучи надежно защищены доспехами, ничуть не пострадали. Не то было со всадниками-маврами. Оставив троих из отряда оглушенными, они умчались прочь. Тогда из-за скал вышли человек двадцать, вооруженных пращами и ножами, а вслед за ними — молодая девушка, нижняя часть лица которой была закутана на сарацинский лад. Впрочем, именно так она себя и назвала:

— Сарацинка приветствует вас, прекрасные рыцари!

Она произнесла эти слова, глядя на Франсуа. А он, не способный ответить, лишь смущенно улыбнулся. Бидо заговорил по-испански:

— Мой спутник не понимает вашего языка. Мы благодарим вас от всего сердца. Кому мы обязаны своим спасением?

— Мы разбойники. Но мы не любим мавров и если имеем возможность прийти на помощь их врагам, то делаем это. Не хотите ли последовать за нами? Вы могли бы нам помочь. Думаю, в одиночку у вас мало шансов выжить в этой стране.

Бидо ле Бурк с готовностью согласился за них обоих. Они пустились в путь. Разбойники выбрали трудную дорогу, пришлось спешиться. Бидо обратился к молодой женщине, потом перевел ее ответ Франсуа.

— Вы и в самом деле сарацинка?

Девушка коротко рассмеялась и сняла с лица свою тряпку. У нее оказалось худое и очень загорелое лицо с почти мужскими чертами. Несмотря на загар, придававший ему еще больше жесткости, оно было не лишено обаяния.

— Нет, это лишь для того, чтобы нагонять на людей побольше страху. Сарацины их пугают. Но у меня есть с этим племенем кое-что общее. У них мужчины имеют много жен, а у меня много мужей. Ведь это не только мои воины, но и мои любовники.

Ни Бидо, ни Франсуа, которому он перевел ответ Сарацинки, не слыхали ничего подобного.

— Вы сами решаете, кто проведет с вами ночь?

— Нет, жребий. Мы бросаем кости.

— А мы сможем присоединиться к партии?

— Конечно. Правило одно для всех. Но если не хотите, можете уехать.

Бидо и Франсуа заверили, что не имеют никакого желания покидать отряд. Бидо продолжил свои расспросы:

— А как получилось, что все эти люди вам повинуются?

— Из уважения к моему отцу. Он был самый великий разбойник из всех, что знала Сьерра-де-ла-Деманда.

— Он умер?

— Черные Стражи заставили его выпить свой меч.

— Как это?

— Расплавили на огне и залили жидкий металл в глотку.

Сарацинка и ее банда обитали в пещере, расположенной очень высоко в сьерре. Пещера была разделена на две части: большую, служившую трапезной, складом для добычи и спальней для мужчин, и меньшую — спальню Сарацинки. Франсуа осмотрел причудливую груду добра, наваленного в гроте. Ничего общего с тем, что он видел в большом зале замка Бринье. Никаких сокровищ, одни убогие пожитки, отнятые у бедняков: овечьи шкуры, оловянная и глиняная посуда, медные вертела…

От Бидо ле Бурка Франсуа узнал, что проведет сегодняшнюю ночь с Сарацинкой. Это было исключением из правила: когда появлялся новичок, Сарацинка сама решала, выбрать ли его сразу или обязать бросать жребий вместе со всеми… Разожгли огонь и сели за трапезу. Среди награбленного у разбойников нашлось и немало вина, так что ужин прошел весело. Особенно блаженствовал Бидо ле Бурк. Когда покончили с едой, Сарацинка захотела спеть. Один из ее людей взял тамбурин, а остальные начали хлопать в ладоши.

Она встала и принялась танцевать под собственную песню. Такого пения Франсуа никогда раньше не слышал: оно было пронзительным и ритмичным. Маленькие ножки Сарацинки выделывали замысловатые фигуры. Невозможно было не подпасть под обаяние этого танца. Когда она закончила, Франсуа сидел, словно оцепенев. Тут-то она и попросила его тоже что-нибудь спеть.

Его это немало раздосадовало. Он не любил петь. Голос у него был посредственный, да и песен он толком не знал. Нехотя затянул какую-то слащавую балладу, а когда умолк, то услышал в ответ лишь смущенное молчание. Бидо ле Бурк в сердцах ударил кулаком по земле.

— Плохо! Очень плохо! Уж я-то знаю, чего им надо!

И завел одну из песен своего неистощимого репертуара. Начиналась она так:

У монаха толстый зад!

Ай да зад! Ну и зад!

И продолжалась в том же духе. Удивление и даже восхищение появилось на лице Сарацинки и ее людей. Бидо пел громко, но без фальши. Голос у него был сильный, хорошего тембра и мощно вырывался из широкой груди. В песне ставилось под сомнение, причем в выражениях самых грубых, целомудрие черного духовенства, но для тех, кто не понимал слов, в песне чудилось что-то дикарское и даже величественное. Это была настоящая вакханалия, гимн вину, любви, природе и самой жизни.

Неистовые рукоплескания приветствовали окончание последнего куплета. Его немедленно попросили спеть еще, и Бидо не заставил себя долго ждать, при условии, что ему снова наполнят кубок. Так он продолжал долго… Франсуа и Сарацинка удалились на ее половину, в глубь пещеры, и, когда они предались первым ласкам, от входа в грот все еще доносились обрывки слов: «хрен… бордель… член… потаскуха…»

У Франсуа еще не истерлись из памяти воспоминания о Леоноре. Та была властной, немного тяжеловесной; она сдавливала его в объятиях, словно хищный зверь свою добычу, но Франсуа никогда не пытался высвободиться. Сарацинка же была подвижна, словно кошка. Всякий раз, когда он прикасался к ней, она содрогалась всем телом, но после этого еще теснее приникала к нему.

От их ласк Франсуа получил посредственное удовольствие. Как и с Жилеттой, оно было лишь физическим, поверхностным. Как ни парадоксально, но в любовных отношениях между этой женщиной, сумевшей навязать свой авторитет мужчинам, и этим мужчиной, который только того и хотел, чтобы полностью отдаться на волю женщины, установилось нечто совершенно обратное. Едва вступив в игру, Франсуа сразу же утвердился как хозяин положения. Сарацинка была этим явно раздосадована, но сам он казался довольным.

***

Франсуа де Вивре и Бидо ле Бурк оставались с шайкой Сарацинки восемь месяцев. Согласно уговору, заключенному между ними, они не участвовали в грабежах, но сидели в засаде на случай внезапного нападения. Что же касается ночей, то Сарацинка не солгала: она неизменно подчинялась приговору жребия. Хотя Франсуа и пользовался ее явным предпочтением, но чаще от этого с ней не спал. Даже у Бидо ле Бурка было на это право, как и у всех остальных. Однако, принимая во внимание, что вино уже давно сделало его неспособным к любви, он уступал свою очередь Франсуа, вежливо извинившись перед молодой женщиной.

В начале 1368 года Франсуа узнал, что Генрих Кастильский, до этого укрывавшийся в Монпелье, снова вернулся в свою страну и теперь пытается отвоевать ее обратно. Франсуа сгорал от желания присоединиться к нему, но честь ему в том препятствовала. У него был долг по отношению к Сарацинке, и он не мог ее покинуть, не рассчитавшись.

Этот случай представился ему в конце января. Крестьяне, выведенные из себя грабежами, устроили засаду, и, когда разбойники заявились в одну из деревень, они вдруг обнаружили себя в ловушке: их окружили человек пятьдесят, вооруженных пращами.

Франсуа взял командование на себя. Он приказал остальным укрыться, а сам вместе с Бидо решил дать отпор. Камни с грохотом отскакивали от их доспехов, не причиняя вреда. Рыцари дружно бросились на крестьян. Ни Франсуа, ни Бидо не желали зла этим беднякам, которые дрались, чтобы защитить свое добро, поэтому Франсуа наносил удары мечом плашмя, а Бидо крушил противников кулаком в железной перчатке. Однако этого вполне хватило: после короткого сопротивления крестьяне бросились наутек, словно кролики.

Вся шайка снова направилась к своей пещере в горах Сьерра-де-ла-Деманда. Сдержанно поблагодарив Франсуа и Бидо ле Бурка, Сарацинка умолкла. Она знала, о чем они собираются просить, и знала также, что не сможет им отказать.

Они прибыли к гроту на заходе солнца. Франсуа взял Сарацинку за руку.

— Теперь мы квиты.

— Не собираетесь же вы уехать на ночь глядя?

— Мне уже давно следовало быть с королем Генрихом. Я ведь рыцарь, Сарацинка, а не разбойник.

— Разыграем ваш отъезд в кости!

— Можно разыграть в кости ночь любви, но не судьбу. В путь, Бидо!

Уже давно они сменили своих коней на мулов, единственных животных, пригодных в этой горной местности. Оба сели в седла. Сарацинка не дала своим людям приказа помешать им. Впрочем, с пращами и ножами они немногое могли против французских доспехов. Это привело бы лишь к бессмысленной бойне. В любом случае Франсуа был прав: такова судьба.